Многополярный мир. Идеология и экономика. Конец доминирования Западной цивилизации. Что дальше готовит нам история? - Виктор Волконский

Та сумма знаний, которая накоплена в Economics, в определенной мере выполняет функцию теоретической базы для оптимизации поведения фирмы на рынке, для выработки государственной политики, позволяющей решать конкретные проблемы в условиях рыночной экономики. Иными словами, является хорошей фундаментальной наукой для создания технологий, то есть для прикладных разработок. Роль государств в экономической деятельности общества на протяжении XX века возрастала (и в капиталистических странах, см. разд. 3.3) и в качестве самостоятельной экономической организации, и как регулятора рынков. Судя по всему, она должна возрастать и в дальнейшем. Можно ожидать, что будет развиваться и теория, обобщающая опыт «командно-административных» механизмов, включая опыт управления крупными компаниями и управление национальным хозяйством в социалистических и капиталистических странах. В условиях многополярного мира неизбежно будет повышаться спрос на теоретическое осмысление проблемы согласования рыночных и административных методов управления, которая была поставлена еще в Советском Союзе в ходе дискуссии о «плане и рынке».

В качестве базы для идеологии (обоснования рыночной системы) используется в основном часть Economics – неоклассическая теория. Эту задачу она выполняет явно неудовлетворительно, и в этом отношении она в первоочередном порядке нуждается в обновлении. Фактически на большую часть идеологических вопросов она отказывается отвечать, по примеру естественных наук, считая их «ненаучными». Классическая политэкономия и, в первую очередь, ее наиболее разработанная, обобщающая часть – марксизм – этих недостатков в значительной степени лишена. Многие критики неоклассической теории указывают на ограниченность ее «аксиом» и методов. Похоже, что неуклонно сужается то поле, где выполняются эти исходные постулаты (замкнутость системы, отсутствие барьеров, препятствующих свободному перетоку ресурсов, и т. д.). Реальность утекает из-под описывающей ее теории. Как будет показано ниже, значительные претензии могут быть высказаны и в адрес марксистской теории.

Дальше в настоящем параграфе представлены аргументы критики постулатов неоклассической теории и теории трудовой стоимости как базы для современной идеологии, а также общие проблемы несоответствия между теорией и современной реальностью[38].

1) Согласно теоретической схеме свободного рынка, каждый экономический субъект выбирает и меняет своих контрагентов, руководствуясь только сопоставлением цен и затрат. Эта концепция наталкивается на фундаментальную теоретическую трудность. Если предположить, что каждая фирма на рынке действует независимо, не оказывая влияния на рыночную конъюнктуру в условиях непредсказуемости действий других фирм, то получим процесс достижения равновесия (оптимума), сопровождающийся практически неутихающими стохастическими колебаниями, которые на практике привели бы не к народнохозяйственному оптимуму, а к полному прекращению инвестиций и, в конце концов, к полной бессмысленности продолжать производство. Эта трудность сродни известной трудности эволюционной теории. Если бы процесс возникновения разнонаправленных мутаций в генах было чисто случайным, а менее приспособленные формы постепенно устранялись бы вследствие естественного отбора, то времени существования земли и даже солнечной системы не хватило бы для появления высокоорганизованных животных и растений.

Значительное отличие реальности от этой картины выявляется, если агент рынка учитывает нежелательность разорения своих партнеров по всей производственной цепочке. Теоретики «ресурсной взаимозависимости» экономических партнеров [46] утверждают, что в условиях современной сложности техники и экономики, разветвленности и многообразия технологических цепочек, роста влияния политических структур и профсоюзов создаются сети, элементы которых, осознавая зависимость друг от друга, предпочитают действовать на основе совместно выработанной стратегии. Значительная часть мелких и средних предприятий связаны с той или иной крупной организацией типа финансово-промышленной группы (ФПГ) или транснациональной корпорации (ТНК), или с одним из их «полюсов», образуя «гроздевую» структуру. Но речь идет не только об иерархических, но и о горизонтальных структурах, чаще, не формализованных, но устойчивых и обнаруживающих «холистическое поведение» (от греческого holos – целое), обеспечивающее синергический эффект. Предприятия со сложным производством были поставлены перед необходимостью формировать, реорганизовывать свою «среду взаимодействия» [47], [48, с. 281–293], [49], [50, с. 82, 90, 92]. Крупные фирмы и корпорации оказались способными решать эту задачу, нередко с помощью государства, используя лоббирование в политических структурах [51]. (Подробнее см. в разд. 3.2).

Усложнение и удорожание производства требовало укрупнения размеров предприятия, т. е. расширения сферы административных методов управления (управление внутри предприятия) за счет сферы рыночного согласования интересов. Но кроме того требовалось и укрепление дисциплины и надежности в отношениях со всеми рыночными партнерами, устранение непредсказуемости конъюнктуры. Практика рынка преодолевает указанную трудность, реализуя разные способы структурирования рынка. Наиболее известным из них служит установление контроля над рынком со стороны одной фирмы или коалиции нескольких фирм, т. е. монополизация. Но это противоречит одной из главных аксиом, без которой все прекрасные, оптимизирующие свойства конкурентных моделей теряют свою доказательную силу, – аксиоме бескоалиционности соответствующей игры: цены выбираются игроками, независимыми от производителей и потребителей.

Уже в начале XX века Р. Гильфердинг и В. И. Ленин констатировали, что капитализм стал монополистическим капитализмом. Однако еще долгое время (в значительной мере и до сих пор) либеральная экономическая наука рассматривала монополизм скорее как досадное исключение, искажающее общее правило – правило свободной конкуренции, выравнивающей условия экономической деятельности. В реальности же правилом давно стало более сильное влияние на финансовые результаты монополизма, ограничений, порождающих ренту или «квазиренту», барьеров, сегментирующих рынки («коллективный монополизм»), – по сравнению с легальной конкуренцией.

2) Важнейшим последствием усиления монополистических структур становится неспособность рыночных, конкурентных сил обеспечить возвращение системы к состоянию равновесия и стабильности. Свойства конкурентной системы возвращаться к равновесному состоянию основано на предположении, что превышении цены товара над предельными затратами на его производство (сверхнормативная прибыль) ведет к увеличению производства, снижению его цены (и предельной полезности для потребителя) и росту предельных затрат. До тех пор, пока цена не станет равной предельным затратам, т. е. пока не произойдет выравнивание норм прибыли. Как говорят кибернетики, образуется контур отрицательной обратной связи.

В случае монопольного рынка этот контур разрывается: превышение цены над затратами не ведет к росту производства, сверхприбыль просто изымается из сферы производства или направляется на укрепление барьеров, обеспечивающих монопольное положение компании, или на стимулирование спроса и сверхприбыли (без роста производства). Выравнивание норм прибыли не происходит (контур обратной связи разорван) или даже сверхприбыль возрастает (образуется контур положительной обратной связи).