Символы распада - Чингиз Абдуллаев

— Кажется, все в сборе, — кивнул Земсков. —Мы ждем ваших объяснений, — обратился он к Дронго.

— Спасибо. — Дронго встал, собрал лежавшие передним бумаги. — Все дело в том, — начал он, — что это преступлениебыло действительно прекрасно организовано и спланировано. С самого начала былоясно, что такой ценный груз, как ядерные заряды ограниченного радиуса действия,не могли украсть просто так, как крадут понравившуюся вещь в магазине или дажеденьги в банке. Она нужна определенному заказчику, который находит людей,могущих ему помочь. Очевидно, что все было продумано до мелочей, но как размелочи часто подводят организаторов, так как нельзя спланировать преступление ипредусмотреть абсолютно все.

«Что за лекция?» — раздраженно подумал Земсков, ноблагоразумно промолчал.

— Свое расследование я начал с того, что сразу поверилв возможность хищения зарядов, вывезенных из Центра под видом радиоактивныхотходов. Обратите внимание, что Глинштейн и Суровцев попросились работать какраз десятого июня, когда вывозились отходы. Некоторые из вас путали эти даты.Девятого они не просились на работу. Они просто получили разрешение начальникалаборатории Шарифова и спустились в хранилище якобы для продолжения работ,связанных с изоляцией ядерных зарядов. Конечно, Шарифов не должен был так частонарушать правила, давая им возможность работать внизу. По-моему, вы дажеподписывали им чистые бланки, — сообщил Дронго. — Я обратил внимание,что на одном бланке текст допечатан почти на самой подписи.

Все посмотрели на Шарифова.

— Да, — кивнул тот, опустив голову, — яиногда это делал.

«Я его правильно подозревал», — с удовлетворениемподумал Земсков.

— Девятого июня двое молодых ученых спустились вхранилище. Они, очевидно, подготовились заранее, так как вынесли оттуда обазаряда. Дежурный, разумеется, ничего у них не спросил, а пленка, на которойфиксировались все передвижения, была затем подменена. Десятого июня онипопросились в другую смену, и заместитель директора Кудрявцев разрешил им такуюзамену. Жаль, что вы не вспомнили об этом сразу же после их смерти, наследующий день, когда они погибли.

Машков, видя, как Дронго смотрит на Кудрявцева, невольноповернулся. Тот снял очки, протер их и снова надел.

— Верно, — глухо согласился он, — я, безсомнений, виноват. Мне, наверно, нужно было вспомнить про это, но я не придалэтому значения.

— Десятого июня, — продолжал Дронго, — зарядыбыли погружены в машину и вывезены из Центра под видом радиоактивных отходов.Академик Финкель, столь блестяще решивший эту задачу, конечно, прав — другим способомзаряды было просто не вывезти. Но вот затем начинается нечто непонятное. Вырешили, что раз Мукашевич был охотником и, кроме того, водителем в том рейсе,то именно он стрелял в машину ученых, которая сорвалась со скользкого обрыва.Оба сотрудника Центра погибли. Если бы не прокурор Миткин, это преступлениеоставалось бы еще долго не раскрыто, если раскрыто вообще…

«Кто убийца?» — хотел перебить эксперта Земсков, но опятьсдержался. Он только достал таблетку валидола и положил ее под язык.

— Убийца сделал то, что он и должен был сделать, —устранил двух главных свидетелей. Но он почему-то не убрал Мукашевича. Не убралсразу после того, как заряды были вывезены из Центра. Откуда такаянелогичность? И это у убийцы, который так умело все спланировал. Он, очевидно,считал, что Мукашевич не представляет особой спасности. Из этого следует вполнеочевидный вывод, что водитель вообще ничего не знал. Он просто делал свое дело.Психологически это полностью оправдано, вряд ли Глинштейн и Суровцев стали быдоговариваться обо всем с обычным прапорщиком-водителем, который даже не знает,что именно он вывозит. Ему это просто не положено знать.

Дронго прошелся по комнате, остановился в углу, чтобы видетьвсех сидящих в кабинете.

— У убийцы было не так много времени, когда вскрылосьхищение. Он понял, что на него могут выйти через Мукашевича, и решил принятьмеры. Он заманил несчастного в кустарник и там нанес ему два удара ножом. Затемон присыпал тело убитого листьями и ветками. Мне кажется, что я даже знаю,почему убийца раньше не трогал Мукашевича. Он ждал сигнала о том, что зарядыблагополучно пересекли границу, и только после этого собирался исчезнуть изЦентра. Он оставался вне подозрений. Следующая плановая проверка должна быласостояться только в сентябре, и у убийцы было время.

Однако приезд комиссии спутал его планы. Вы сразу сталиработать по всем направлениям, и преступник почувствовал себя неуютно. К томуже произошло неожиданное. Академик Архипов рассказал об убийстве своегосотрудника Сиротина, занимавшегося проблемами обеспечения безопасности ЯЗОРДов.В мае были убиты Сиротин и его супруга. Стало ясно, что это убийство имеетнепосредственное отношение к событиям в Центре.

«Когда он закончит? — нетерпеливо думал Земсков. —Пусть наконец назовет имя».

— Мне оставалось только изучить личные дела сотрудниковЦентра и сделать некоторые выводы. Десятого июня академик Добровольский весьдень провел в третьей лаборатории. Он не выходил оттуда, значит, его я сразуотбросил. Преступление мог спланировать только человек, имевший доступ кмагнитным карточкам-ключам, открывающим хранилище. Он должен был гарантироватьГлинштейну и Суровцеву получение магнитных карточек и кода для открытия дверей,иначе бы все сорвалось. У Шарифова такой взможности не было. Кроме академикаДобровольского, это могли быть только три человека — Кудрявцев, Сырцов иВолнов.

Все почему-то посмотрели на Кудрявцева. Тот опять смутился,тронул галстук, поправил очки и немного нервно спросил:

— И что из этого следует?

— Сейчас объясню, — кивнул Дронго. — Толькотри человека, если не считать самого Добровольского, могли оказатьсяорганизаторами этого преступления. Я проверил список, который мне дали. Ни одиниз руководителей Центра, даже Шарифов, не смог бы одновременно обеспечитьполучение карточек-ключей, получение кода для прохода в хранилище, заменупленки в видеокамере и, наконец, беспрепятственный выезд машины срадиоактивными отходами! Значит, это могли быть только эти трое. Я пошел дальше— проверил, кто именно несколько раз появлялся на проходной десятого июня, ивыяснилось, что Сырцов вообще никуда не выходил в этот день. Но трижды выходилиКудрявцев и Волнов.

На этот раз все посмотрели на подполковника Волнова, но тотсидел спокойный, словно ничего особенного не происходило.

— Наконец, самое важное, — продолжалДронго. — Я понимал, что появление Финкеля и Архипова в составе комиссии —это та неожиданность, которую убийца не мог предусмотреть. Но еще я понимал идругое. Организатор этого преступления обязательно должен был находиться вМоскве именно в мае, когда произошло убийство Сиротина и его супруги. И сновасовпадение. В мае уходил в отпуск только заместитель директора институтаКудрявцев.

Земсков, уже не сдерживаясь, мрачно посмотрел наисполняющего обязанности директора института. Кудрявцев опустил голову,уставившись на свои дорогие туфли, снова нервно поправил галстук и почему-тосильно покраснел.