Последнее королевство. Бледный всадник - Бернард Корнуэлл

– Поэтому поезжай в Винбурнан, молодой человек, – сказал он, – и чем раньше ты там окажешься, тем будет лучше.

– В самом деле? – Эльсвит не знала о причинах спешки и тут же что-то заподозрила.

– Датчане, моя дорогая, – пояснил Альфред, – будут искать обоих детей и, если узнают, где они, потребуют вернуть.

– Но всех заложников все равно освободят, – возразила Эльсвит, – ты же сам сказал.

– А разве Утред заложник? – вкрадчиво спросил Альфред, глядя на меня. – Или над ним нависла угроза превращения в датчанина?

Его вопросы повисли в воздухе, я даже не попытался ответить.

– Мы должны сделать из тебя настоящего англичанина, – сказал Альфред, – поэтому утром ты поедешь на юг. И девочка тоже.

– В девчонке нет проку, – решительно заявила Эльсвит, отправившая Бриду на кухню есть вместе с рабами.

– Если датчане узнают, что она незаконная дочь Эдмунда, – заметил один из олдерменов, – они воспользуются ею, чтобы очернить память короля.

– Она ничего им не сказала, – вставил я, – она знала, что датчане станут издеваться над королем.

– Значит, в ней есть и что-то хорошее, – нехотя признала Эльсвит и отважилась на яйцо всмятку. – Но что ты станешь делать, – обратилась она к мужу, – если датчане обвинят тебя в похищении детей?

– Солгу, разумеется, – ответил Альфред.

Эльсвит захлопала глазками, но епископ забормотал, что ложь эта будет угодна Богу, а значит, простительна.

Я не собирался ехать в Винбурнан. Не потому, что мне захотелось остаться датчанином, дело было во Вздохе Змея. Я полюбил меч, а он остался у Рагнара, и я хотел вернуть оружие до того, как судьба моя свернет на избранную пряхами дорогу. И конечно, я не имел желания менять жизнь с Рагнаром на сомнительные радости монастыря. Брида, насколько я знал, хотела вернуться к датчанам, и благодаря вполне оправданной поспешности, с какой Альфред отправил нас из Батума, мы получили такую возможность.

Нас отослали на следующее же утро, еще до рассвета. Мы ехали по холмам в сопровождении дюжины воинов, которым поручили доставить двух детей в центральную часть Уэссекса. Мне дали лошадь, Бриде – мула; на молодого священника по имени Виллибальд официально возложили обязанность доставить Бриду в монастырь, а меня – к аббату Хевальду. Отец Виллибальд был приятным человеком, улыбчивым и добродушным. Он умел подражать птичьим голосам и смешил нас, разыгрывая ссору дрозда с жаворонком или заставляя угадывать, какую птицу он сейчас изображает. Развлекаясь таким образом и разгадывая в придачу всякие безобидные загадки, мы добрались до поселения среди густых лесов высоко над медленно текущей рекой. Воины настояли на том, чтобы сделать тут привал, сказав, что лошадям необходим отдых.

– На самом деле им самим необходим эль, – шепнул нам с Бридой Виллибальд и понимающе пожал плечами.

День выдался теплый. Лошади паслись за стеной господского дома, воины получили свое пиво, хлеб и сыр и уселись в кружок поболтать и поиграть в дротики. Мы остались на попечении Виллибальда, но молодой священник прислонился к полуразвалившемуся стогу сена и заснул на солнцепеке. Я поглядел на Бриду, она поглядела на меня – все было просто. Мы прокрались вдоль стены, обогнули невероятных размеров навозную кучу, прошмыгнули между свиньями, пасшимися в поле, прорвались через живую изгородь и оказались в лесу, где нас охватил приступ безудержного смеха.

– Мать заставляла меня называть его дядей, – робким голоском произнесла Брида, – проклятые датчане убили его…

Нам обоим казалось – это самое смешное, что мы слышали в жизни, но потом мы взяли себя в руки и спешно двинулись на север.

Прошло много времени, прежде чем воины нас хватились и привели охотничьих псов из дома, где покупали эль. К тому времени мы уже успели перейти ручей, еще раз сменить направление, найти возвышенность и затаиться. Они нас не нашли, хотя весь оставшийся день мы слышали, как в долине лают собаки. Должно быть, воины обшаривали берег реки, а мы были высоко на холме и в безопасности.

Они искали два дня, так и не приблизившись к нашему укрытию, а на третий день мы увидели на дороге под холмом скачущую на юг кавалькаду Альфреда. Переговоры в Батуме завершились, значит датчане возвращались в Редингум, а мы оба понятия не имели, как туда добраться. Но мы знали, что Батум лежит на западе от Редингума, а еще знали, что нам нужна река Темез. Оставалось всего две задачи: чем прокормиться и как не попасться.

То было счастливое время. Мы воровали молоко, доя коров и коз. Оружия у нас не было, но мы сделали дубины из веток и спугнули какого-то бедолагу, который старательно копал канаву. У него с собой был хлеб и гороховый пудинг, и мы украли эту еду. Еще мы ловили рыбу руками, как меня научила Брида, и жили в лесу. Я снова надел на шею амулет Тора. Брида выкинула свое деревянное распятие, но я свое сохранил, ведь оно было дорогим.

Через несколько дней мы стали совершать переходы по ночам. Сначала мы оба боялись, ведь по ночам из своих тайных укрытий выходят скедугенганы, но мы хорошо приноровились идти в темноте. Мы обходили фермы, ориентируясь по звездам, и научились двигаться бесшумно, как тени. Однажды ночью к нам приблизилось что-то большое и сопящее: мы слышали, как оно возится, роет землю, и оба заколотили дубинами по куче листьев и заорали. Это «что-то» сбежало. Кабан? Возможно. Или же один из бесформенных, безымянных скедугенганов, насылающих кошмары.

Нам пришлось перейти ряд голых холмов, где мы сумели украсть ягненка так ловко, что пастушьи собаки нас не почуяли. Отойдя от холмов на север, мы разожгли костер и зажарили мясо, а на следующую ночь вышли к текущей между деревьями реке. Мы не знали, что это за река, но она была широкой, а неподалеку находилось поселение, в котором мы заметили небольшую круглую лодку, сделанную из гнутых ивовых прутьев и обтянутую козлиной кожей. В ту же ночь мы украли лодку, и нас понесло течением вниз, на восток, мимо селений, под мостами.

Хотя мы этого не знали, но река и была Темезом, поэтому мы благополучно добрались до Редингума.

* * *

Рорик умер. Он болел очень долго, и бывали времена, когда казалось, что он выздоравливает… Но неизвестная хворь унесла его в одночасье, и мы с Бридой оказались в Редингуме как раз в день его похорон. Рагнар, весь в слезах, стоял у погребального костра и глядел, как пламя пожирает его сына. В костер положили меч, уздечку, амулет в виде молота и маленький кораблик, и, когда все было кончено, расплавленный металл вместе с пеплом поместили в большой горшок, который Рагнар закопал недалеко от Темеза.

– Теперь ты – мой второй сын, – сказал он мне тем же вечером. И тут вспомнил о Бриде: – А ты – моя дочь.

Он обнял нас обоих, а после напился. На следующее утро он все порывался ехать бить англосаксов, но его удержали Равн с Хальфданом.

Перемирие осталось в силе. Нас с Бридой не было чуть больше трех недель, и в Редингум тем временем начали привозить первое серебро, сено и зерно. Кажется, Альфред держал слово.