Одноглазый дом - Женя Юркина

Дес перебил ее коротким смешком:

– Фло, ну ты как маленькая. Можно быть вместе иногда, оставаясь одиночками. Поэтому лютены часто выбирают кого-нибудь из своих. Так в два раза больше мотивации не загреметь на виселицу.

– Ужасно, – фыркнула Флори.

– Практично, – исправил Дес.

Чуть погодя он рассказал о легенде, что подземные тоннели построили именно ради таких встреч, чтобы лютены могли незаметно ускользать друг к другу, а потом возвращаться к своему безлюдю кратчайшим путем.

– И зачем я заговорила об этом… – проворчала она.

– Да, лучше бы напрямую спросила у Дарта, есть ли у него подружка.

– Как раз для этого я и пытаюсь спасти его от виселицы, – едко ответила Флори, чувствуя нервное покалывание в кончиках пальцев.

Дес заливисто засмеялся в ответ, убедив ее в том, что сказанное им было просто шуткой.

Чем больше Флори размышляла, тем меньше верила его россказням. Нигде такого не упоминалось, а ведь за минувший вечер она прочитала всю доступную информацию о службе лютенов в разных городах. Легенды были мрачными, жестокими и пугающими. Например, в Хафне лютенов превратили в настоящих затворников, запретив им покидать дома, из-за чего многие потеряли рассудок. Отсюда, вероятно, и пошел слух, будто лютены одержимы демонами, а сами безлюди сводят с ума. В некоторых западных городках явление «живых домов» понимали буквально: по местным поверьям, лютенами становились неупокоенные души тех, кого замуровали в стенах. В Марбре лютенов стали клеймить после того, как участились побеги; отпечаток раскаленного ключа на щеке было трудно спрятать, и дезертиры легко попадались. В столице клеймо заменили вживлением ключа под кожу, что укрепило связь лютена с безлюдем. Однако во время реформы жуткое правило упразднили, а всех оключенных избавили от куска металла в груди. Флори вычитала об этом в архивных газетах. В прессе Делмара того реформатора восхваляли как благодетеля и покровителя лютенов, а по версии репортеров из Пьер-э-Металя он был выскочкой, поправшим давние законы ради наживы. Каждый писака рассчитывал угодить местным властям и не скупился на определения, начиная «легендарным» и заканчивая «гнусным».

Любую из легенд Флори могла бы принять за правду, в отличие от истории, где тоннели проложили, чтобы организовать досуг лютенов. Автор сей небылицы как-то подозрительно хихикал всю дорогу и умолк лишь тогда, как они въехали в Хмельной квартал. В поздний час здесь стоило вести себя осторожно, не привлекая внимания пьяных и веселящихся компаний. Флори забилась в угол и не высовывалась до тех пор, пока телега не остановилась на задворках.

Поднимаясь на чердак, Дес предложил выпить чаю, чтобы согреться после ночной поездки. Флори отказалась; у нее было много дел, а время стремительно утекало. Она вернулась к бесчисленным записям и еще долго колдовала над ними: перечитывала, зачеркивала, исправляла, заучивала наизусть… Уже стало светать, когда Флори прилегла вздремнуть, а проснулась с чугунной головой и дрожью в теле.

Дурное предчувствие ныло в груди с самого утра и начало сбываться, едва они прибыли в Судный дом. Рин опаздывал, чего с ним никогда прежде не случалось. Дес нервничал, пару раз отлучался, чтобы проверить главную дорогу, и возвращался без новостей, но с ругательствами. Он уже не верил, что домограф явится, а Флори продолжала надеяться: когда до начала заседания оставалось полчаса… десять минут… и даже когда всех завели в зал.

Заняв свое место, она стала перебирать бумаги, сложенные на коленях. Дес крутился рядом, пытаясь разглядеть Рина в толпе, и его суета раздражала не меньше, чем отсутствие главного доказательства защиты. В конце концов Флори поймала Деса за край жилета и поручила достать это треклятое заключение – с домографом или без. Десмонд кивнул и скрылся, оставив ее совершенно одну, от чего наступила такая тревога, что дышать стало трудно.

Когда в судебном зале появился Дарт, Флори с облегчением отметила, что в нем не осталось ничего от вчерашнего грубияна, заставившего ее усомниться в своем решении. Однако она все-таки не отступила и теперь ловила его взгляд, брошенный в толпу, кляла охранников, которые грубо толкали к лестнице, и завороженно наблюдала за тем, как ловко он взбирается в подвесную клетку. Даже оковы на запястьях не мешали его легким, отточенным движениям, напоминающим акробатов с их невероятными трюками под куполом цирка.

Гул голосов был похож на жужжание пчелиного роя, но грохот дверей прихлопнул этот навязчивый звук. В зале появилась вся судебная процессия во главе с рассудителем. Дождавшись, пока все рассядутся и затихнут, он открыл книгу, чтобы зачитать заунывную речь. После заговорил следящий: в его жестах и голосе было столько напора и мощи, что каждый аргумент звучал ударом молота, и Флори постепенно теряла воинственный настрой, все крепче сжимая бумаги.

– Обвиняемый вступил в открытый конфликт с Аро. Его видели по пути к Паучьему дому, а в самом безлюде нашли пуговицу от его костюма, от которого он, очевидно, избавился…

Из всех присутствующих только Флори знала, кто на самом деле сделал это. Как бы она ни злилась на Рина, он приложил немало усилий, чтобы помочь Дарту: предупредил об угрозе, увез их, назначил ее переписчицей и даже уничтожил важную улику. Где же он пропадал сейчас?

Следящий продолжал вколачивать слова, как гвозди.

– Накануне своей смерти Сильван повздорил с обвиняемым. Трактирщик подтвердил побои, а случайный прохожий видел, что за жертвой следили, и также опознал Даэртона. И пусть госпожа Гордер свидетельствовала, что подсудимый никуда не отлучался в ночь убийств, мы должны опираться на факты. – Следящий воздел указательный палец вверх. – Здесь я напомню о первой жертве – Мео из Дома-на-Ветру. Его труп обнаружил именно Даэртон. Во всех трех случаях он оказывался рядом и был как-то связан с жертвами.

Флори вспомнила вечер, когда Дарт обнаружил тайный ход в подвале их дома, а несколько часов спустя там убийца и настиг бедного Мео. Еще тогда она бы поверила во все обвинения, но теперь многое изменилось. Возможно, их объединило приключение в Паучьем доме или признание Дарта о сущности его странной, неуправляемой силы. Возможно, Флори чувствовала вину перед ним: из-за нее Дарт оказался в Паучьем доме, из-за них с Офелией нашел в подвале убитого лютена; и по ее глупости ему теперь грозила виселица.

– Мои доводы подкрепляет и тот факт, – говорил следящий, – что характеристика обвиняемого в корне негативная. Неоднократно его задерживали за хулиганство, а другие лютены описывали его как вспыльчивого, неуравновешенного человека с мутным прошлым. Особого внимания заслуживает один странный инцидент: после ссоры с ним его обидчик бесследно исчез. Чего еще не хватает в этом списке? Нарушения главного правила Протокола. И его подтвердила сама госпожа Гордер, назвавшись невестой Даэртона. Очевидно, этот секрет он и пытался скрыть, убивая тех, кто мог его изобличить. Что же мы имеем в итоге? Должностное преступление, помноженное на три-четыре жестоких убийства. Кто-нибудь верит в такие совпадения?

Следящий сделал многозначительную паузу, оглядев зал, точно пытался убедить каждого. Когда его взгляд добрался до Флорианы, она решительно поднялась со скамьи.