Одноглазый дом - Женя Юркина

– Просто страшный сон, – ответила Офелия и почувствовала, что в горле пересохло.

– Будешь ромашковый чай? Дес добыл для нас.

Офелия отказалась и достала из-под подушки книгу, решив, что чтение лучше горького чая, который почему-то нравится сестре. Судя по тому, как блеснули ее глаза, Флори сразу узнала обложку. Эту книгу из библиотеки Дарта Офелия прихватила случайно, когда в спешке покидала Голодный дом. Среди прочих вещей оказался и он – сборник легенд о безлюдях. Истории были короткими, Офелия осилила их за пару вечеров, а после перечитывала излюбленные отрывки. Ее не так интересовали безлюди, как сами легенды.

– Отдохни немного, а я тебе почитаю, – предложила Офелия.

Сестра не стала возражать и прилегла, закрыв глаза для пущей убедительности. Сколько страниц в свое время Флори прочла ей перед сном, а теперь настал черед Офелии. Она кашлянула и начала:

– Легенда об Озерном доме.

На берегу стоял прекрасный дом. Словно высеченный из камня, он возвышался над темной гладью озера, и отражение его было похоже на спину белого кита, заплывшего сюда из северных морей. Уже и не вспомнить, кто жил там и каждый вечер зажигал окна. Когда золотистый свет струился из витражей, дом служил маяком для рыбаков и лодочников. Никто не видел, как он появился на берегу, зато многие видели, как он исчез.

Белокаменный особняк с золотыми витражами полюбился не только людям, но и русалкам. Ночью озерные девы взбирались на пристань – и подолгу сидели, завороженно наблюдая за ним. Были в этом и радость, и горе. «Счастливец тот, – думали люди, – кто живет в доме, ради которого русалки выбрались на берег». И лишь немногие, кого можно считать мудрецами, качали головой, вздыхая: «Несчастен тот, кто получит любовь русалки, ибо нет силы прекраснее и разрушительнее».

Правы оказались мудрецы.

В одну из летних ночей, когда к берегу причалила последняя прогулочная лодка, гладь озера заволновалась сильнее обычного. Суденышки закачались на волнах, каких отродясь здесь не встречали. Вода забурлила, вспенилась, и длинные изящные тени закружили на самой поверхности. Русалки били хвостами по воде, выныривали и снова уходили на дно, делая волны все сильнее.

Едва испуганный люд сбежал с пирса, бурлящая вода накрыла его и разломала в щепки, устремившись дальше. Вскоре озеро разрослось до того, что обступило дом со всех сторон, обнажив камни на дне, похожие на клыки. Вода вымывала почву, словно отгрызала кусок за куском. А потом с дальнего берега поднялась волна, искрящаяся серебряным светом и объятая ореолом брызг. Когда она подошла ближе, люди разглядели в воде русалок. Они держались за руки, били хвостами, несясь к берегу на гребне.

Необъятная сила обрушилась на дом. Волна накрыла крышу, и несколько русалок перекатились по черепице на другую сторону. Другие вцепились крепкими руками в балконные балюстрады и стали раскачиваться на них, расшатывая здание, с дюжину русалок нырнули, чтобы толкать его снизу, а еще несколько накинули на шпили силки, сотканные из тины и рыбацких сеток.

Белокаменный дом сдался быстро. Русалки сдвинули его с места и спустили на воду, силками затащили в озеро. Зеваки смотрели, как целый дом исчезает в озерной пучине, пока последний из его шпилей не скрылся под водой.

С тех пор люди точно знали, что любовь русалок разрушительна, и передавали из поколения в поколение рассказ о доме на берегу. Пока в городе жили очевидцы той жуткой ночи, никто не решался потревожить покой русалок.

Велик страх перед правдой, но жалок страх перед легендами.

Спустя годы нашлись смельчаки, дерзнувшие отыскать украденный дом. У них были гарпуны, сети, подводная амуниция и недюжинная сила. Их прозвали русальими ловцами. Они спустили на озеро крепкие лодки, а за ними ушли под воду странные суда, похожие на дирижабли. Выследить подводный дом было куда проще, чем заметить саму русалку. Так, сами того не ведая, озерные девы накликали на себя беду.

Озеро, успокоившееся много лет назад, снова забурлило и вспенилось. Теперь русалки были не охотниками, а добычей. Их ловили в сети, настигали гарпунами и выбрасывали на берег, где связывали и закидывали в бочки, точно простых рыб.

Охотники не успокоились, пока не выловили всех до единой. Вода в озере покрылась серебристыми чешуйками от их хвостов. В ту же ночь ловцы погрузили бочки на полозья – и потащили по берегу, до самой реки, где их ждали торговые корабли.

Нажива – вот что волновало людей: тех, кто приплыл издалека для охоты, и тех, кто вылавливал сачками серебряные чешуйки, которые можно было обменять на еду и монеты. А про озерный дом все позабыли. С тех пор он покоится на дне – и нет в нем больше ни людей, ни русалок. Только тина да ил.

Дождавшись, когда Офелия снова уснет, Флори отправилась на поиски Деса. Они договорились наведаться в Голодный дом, чтобы взглянуть на Протокол лютенов и порыться в библиотеке. Флори не надеялась обнаружить там что-то полезное, просто хотела убедиться, что никакая мелочь не ускользнула от нее. Как оказалось, у лютенов важна каждая деталь, а иные ведут прямиком на виселицу.

Внизу было шумно и пахло отвратно – как во всех тавернах. Она не рискнула выйти в зал, полный народу, и скользнула на кухню. Из всех работников Флори знала лишь посудомойку Таю. Та согласилась позвать Деса – и спустя пару минут он появился на кухне: его рубашка куда-то исчезла из-под жилета, который теперь болтался на голых острых плечах.

Через склад они выбрались на задворки таверны, где стояла телега со специями, запряженная парой лошадей и охраняемая здоровяком Болом. На телегах в городе передвигались разве что мелкие торговцы, за пределами рыночных площадей превращаясь в невидимок. Это было куда неприметнее, нежели громыхать по ночным дорогам на ржавой колымаге.

За день солнце так прогрело воздух, что даже после заката он оставался теплым, как парное молоко. Впереди была долгая беспокойная ночь, поэтому Флори, пользуясь короткой передышкой, задремала, наслаждаясь легким ветром, разбавляющим настойчивый запах пряностей.

К Голодному дому они подъехали со стороны пшеничного поля. На улицах, где жили фермеры, никто не обратил внимания на повозку, да и время было позднее – местные уже закрыли ставни и затворили двери, чтобы никакая напасть не помешала им.

Телега миновала дом, свернув к дикой поросли. Прежде чем остановиться, Дес хотел проверить, не охраняется ли безлюдь. Убедившись, что следящих здесь нет, он бросил телегу неподалеку, привязав поводья к дереву. Флори похвалила Деса за предусмотрительность и, с трудом переступая затекшими ногами, заковыляла ко входу.

Оказавшись перед дверью, они столкнулись с запертыми замками. Ключа у них, конечно же, не было. Они потоптались на месте, Дес подергал ручку в надежде, что безлюдь впустит их, как впускал Дарта, реагируя на одно прикосновение. Очевидно, привилегия распространялась только на лютена, и все же Флори решила попытать удачу. Припав к двери, точно стремясь пройти сквозь нее, она мягко коснулась латунной ручки и прошептала: «Это я». С той стороны донесся глухой звук, служивший ответом. Невозможно было понять его, не зная безлюдского языка. В какой-то момент Флори померещилось, что холодный металл теплеет под ее пальцами. С резким щелчком замки открылись, и Дес присвистнул, будто фокус увидел.