Тайна совещательной комнаты - Леонид Никитинский

— Ну что вы там стоите, обвинение? — крикнул судья в сторону двери. — Сколько вас можно ждать? Все уже на месте. Оля, зовите присяжных!..

Тут только он вспомнил, что услал секретаршу за сигаретами. Впрочем, она уже вбегала в зал с перепуганными глазами и с пачкой в руке. Распорядившись звать присяжных, Виктор Викторович взял сигареты и, на ходу открыв пачку, поспешно зашел в кабинет. Нервничая, как алкоголик, который не находит, чем открыть с утра бутылку пива, он нашел наконец зажигалку в ящике. Закурил, закашлялся, но не бросил, а стал жадно курить дальше, бегая по кабинету и стряхивая пепел в цветок. Наконец он затушил окурок в горшке, потер под мантией то место, где должна была быть язва, и вышел в зал. Нет, ну это уж слишком — записки воровать.

Вторник, 4 июля, 11.30

— Свидетель, поясните, где и кем вы работаете, — попросила прокурорша, — и где и при каких обстоятельствах вы познакомились с гражданином Дуловым.

— Я работаю метрдотелем в ресторане в «Шереметьево», — стал рассказывать свидетель, и по готовности, с которой он это делал, в сочетании с фамильярностью, было видно, что он официант еще советской закваски. — А гражданин подсудимый… Я, собственно, тогда не знал, как его фамилия, я знал его как Бориса Анатольевича, он был частым клиентом аэропорта, все летал в Китай. К нему в аэропорт подъезжали какие-то люди, они беседовали в ресторане…

— Ну, какие-то люди нас не интересуют, — перебила его прокурорша, которая если и была с утра не в форме, то сейчас уже вполне ее набрала, — Нас интересует один конкретный человек, которого вы опознали по фотографии на следствии. Я хочу подчеркнуть для присяжных, что на следствии опознание проводилось по правилам УПК, из ряда похожих фотографий. А сейчас я при вас снова предъявлю свидетелю эту фотографию, которую еще сначала продемонстрирую вам…

Прокурорша в новых туфлях, но на таких же, как отметила Актриса, шпильках встала из-за стола и пошла вдоль ряда присяжных. Журналиста ее туфли не интересовали, его интересовала фотография, в которую он буквально впился глазами и убедился, что на ней тот самый человек, который мелькнул на втором плане в его сюжете трехлетней давности. Океанолог, взглянув на фото только мельком, наблюдал из второго ряда за Журналистом. Майор глазел на прокуроршу, пытаясь разглядеть в ней вчерашний образ, и никакого почти сходства не находил.

— Это тот человек, которого вы опознали, я ничего не путаю? — Она торжественно поднесла фотографию к трибунке, и свидетель сразу кивнул. — Так при каких обстоятельствах вы видели человека, снятого на этой фотографии?

— Этого человека я видел два или три раза в ресторане, когда он обедал с Борисом Анатольевичем, — с готовностью отчитался метрдотель. — Его имени я не знаю.

— Мы зато его знаем, — сказала прокурорша. — А когда это было в последний раз?

— Давно, — признался официант, — Года три назад. В вечернюю смену. Я помню, это был обед, они заказывали суп из стерлядки, было еще светло, а на летном поле лежат снег. Это был март, конец марта.

— Правильно, на следствии мы сопоставили даты и выяснили, что это было двадцать второе марта две тысячи третьего года. Так они были вдвоем за столиком? Вы слышати, о чем они говорили?

— Да, они были вдвоем, платил подсудимый. Я только один раз подошел, я же их не обслуживал, но у меня создалось впечатление, что они ссорились.

— А из чего вы сделали такой вывод? — подняла руку адвокатесса.

— Ну, они спорили и размахивали руками, я видел. Даже пролили вино.

— Еще вопросы? — уточнил судья, поскольку все молчали, — Обвинение, у вас все? Защита — все? Подсудимый? — Лудов поглядел на метрдотеля с усмешкой и отрицательно покачал головой, — Вы свободны, свидетель.

— Я хочу пояснить присяжным, — торжественно сказала прокурорша, когда свидетель вышел из зала, — что метрдотель ресторана «Шереметьево» был предпоследним, кто видел убитого Пономарева живым. А сейчас я вызову последнего. Можно, ваша честь?

— Пригласите, — сказал судья, и прокурорша застучала шпильками к двери.

— Не нагнетайте, Эльвира Витальевна, не нагнетайте, — сказала адвокатесса.

Вторник, 4 июля, 12.00

В зал вошел и встал за трибунку очередной свидетель. Он был одет даже чересчур солидно, но как-то нелепо и как будто стеснялся собственного шелкового костюма и поблескивающих позолотой часов, которые на его запястье, обнаженном завернутым рукавом пиджака, выглядели как наручники. «Гурченко» на скамье присяжных между тем чему-то страшно поразилась и обрадовалась, увидев этого свидетеля, и, кажется, едва удержалась, чтобы не поздороваться.

— Свидетель, ваша фамилия, имя и отчество, — скучно сказал судья.

— Сидоров Петр Евдокимович, — важно произнес свидетель, и «Гурченко» со своего места энергично закивала, как будто подтверждая: да-да, это он.

— Что такое, присяжная Швед? — недовольно спросил судья.

— Да это же Сидоров! — радостно пояснила «Гурченко».

— Ну да. Вы его знаете? — Она опять кивнула. — Это что, может повлиять на вашу оценку его показаний? — «Гурченко», решив уж лучше молчать, изо всех сил отрицательно замотала головой, — У сторон нет никаких ходатайств? — Адвокатесса подумала и пожала плечами, — Свидетель, подойдите и распишитесь в том, что вы предупреждены об ответственности за дачу заведомо ложных показаний. Эльвира Витальевна, пожалуйста, начинайте.

— Свидетель Сидоров, поясните, где вы работаете?

— Я председатель дачного кооператива «Луч».

«О-о!» — беззвучно сделала губами «Гурченко».

— Присяжная! Ну вы уж пря… — начат Виктор Викторович и вдруг, словно вспомнив что-то, осекся, — Ведите себя прилично. Тут вам не детский сад, знаете ли… Продолжайте допрос, государственный обвинитель!

— Что это за кооператив «Луч»? — решила уточнить прокурор.

— Это дачный кооператив работников Внешторга, — с гордостью сказал председатель, — Старый, но в последнее время он очень расцвел. Там сотка стоит…

— Это необязательно, — сказал судья.

— Можно уточнить касательно кооператива? — поднялся в аквариуме Лудов.

— Если обвинение не возражает.

— Ну, пусть уточнит.

— Вы сказали, что это кооператив Внешторга, — задал вопрос подсудимый. — А Пономарев, который много раз меня туда приглашал, говорил, что это дачный поселок КГБ. Он же и сам был оттуда. Там действительно живут работники КГБ или ФСБ? Вы сами не являетесь сотрудником ФСБ?

Свидетель даже побагровел от возмущения. Прокурорша тоже возмутилась:

— Это не имеет отношения к факту убийства, ваша честь!

— Ну, для характеристики обстоятельств, — сказал судья, — Пусть пояснит.

— Это поселок Внешторга! — сказал свидетель по слогам, — Там у нас живет много заслуженных людей, может быть, они и из ФСБ, но я сам никогда…