Горчаков. Время и служение - Виктор Лопатников

В то время, когда в других странах получали права гражданства формы конституционного правления, в Петербурге по-прежнему делалось все для укрепления самодержавия. Необходимость в продвижении политических прав и свобод понималась Александром II в той мере, в какой это не ущемляло его власти. Опасаясь проникновения в страну революционных доктрин, император руководствовался заповедями своих еще весьма влиятельных в Европе монархических союзников. Полезными и необходимыми они считали «лишь те изменения в законодательстве и управлении, которые проистекали из свободной воли обдуманного и просвещенного решения тех, кому Господь вверил власть». Деятельность Валуева не могла не соответствовать этим принципам. Как бы то ни было, именно на нем лежит ответственность за решительные репрессивные меры по прекращению студенческих беспорядков 1861 года и использование отнюдь не всегда приемлемых средств в отношениях с радикальной публицистикой. Некоторые современники отмечали витиеватость его речей, уклончивые формулы и фразы, за которыми трудно было уловить конкретику, и эти его свойства в представлении многих затмевали сущность его служения. Между тем Валуева отличали редкие по тем временам качества: умение анализировать и обобщать мнения, находить подходы к проблемам исходя из суждений людей, весьма разных по складу ума и общественному положению. Он проявлял удивлявшую многих способность выражать самое существенное и целесообразное в лаконичных законопроектах, распоряжениях и указах. Когда подготовленные им записки ложились на стол императора, они, как правило, получали поддержку. Даже если на совете у императора Валуев оказывался в одиночестве, ему порой удавалось победить оппонентов с помощью слова, которым он владел мастерски.

Наделенный светлым государственным умом, интеллектуал и литератор, Валуев хорошо знал жизнь, понимал реальные процессы, в ней происходящие. Александр II не раз отмечал «неусыпные старания к введению и правильному действию законодательных и административных преобразований» — так говорилось в высочайшем рескрипте, посвященном юбилею государственного служения министра Валуева. Всегда ровный в отношениях с людьми, педантичный и элегантный, Валуев в окружении императора слыл «вторым Горчаковым». Именно Валуеву принадлежит идея учредить государственный печатный орган, где бы без искажений и интерпретаций излагалась государственная точка зрения, мнение правительства по поводу текущих событий.

На протяжении всей жизни Валуев не переставал заниматься литературным творчеством. Его прозу отличали тонкое чувство стиля, афористичность. В правительственных и околоправительственных кругах часто употребляли принадлежащую министру крылатую фразу: «Хлеб не сажают снопами, а сеют зерном» (суждение это относилось к реформаторским настроениям, которые в ту пору кое-кого захлестывали). Дневник Валуева открывает нам литературный автопортрет этого человека.

Интересен следующий факт: в черновиках повести «Капитанская дочка» Пушкин называет главного героя вовсе не Гриневым, а… Валуевым! У нас нет оснований предполагать случайность этого совпадения (поэт неоднократно встречался с будущим министром в доме Вяземских, на дочери которых Валуев был женат), поскольку ряд гриневских черт явно прослеживается в той личности, которая предстает перед нами со страниц дневника. «Это… не только усвоенные еще в родительском доме понятия о чести и долге русского дворянина, но и восходящие также к годам счастливого усадебного детства теплота чувства, восприимчивость сердца, способность страдания сердцем и, наконец, данные Богом и воспитанием здравомыслие и обходительность, позволявшие и перед лицом законных властей (как это показано в собственном жизнеописании Валуева), и в присутствии еще более грозного самозваного государя Петра Федоровича (как случилось с Гриневым) держаться с достоинством, не заискивая и не лукавя, но в то же время располагая к себе сильнейших и могущественных особ…»[94]

Беспристрастный читатель видит за строками лаконичных записей глубоко мыслящего, преследуемого сомнениями, терзаемого наветами человека, которому нелегко дается пребывание на столь высоком посту и который, несмотря ни на что, мужественно противостоит враждебным ему обстоятельствам.

Вместе с тем дневники Валуева — летопись того времени. Автор прежде всего описывает дело, лишь вкратце касаясь личной жизни. Его перо воссоздает выразительную картину разлада системы управления государством в наиболее драматический период — 1861–1863 годы. Страну сотрясали крестьянские бунты и студенческие волнения, акты вандализма, армия была дезорганизована. Накал страстей и острота проблем достигли своего апогея, и дневник Валуева отражает это с документальной точностью.

«23 мая 1862 года:

В городе шесть пожаров, за раз три, потом два, и еще один ночью. В Ямской выгорело 35 домов. Густой и широкий столб дыма стоял над этой частью города с 1/2 4-го до ночи. Подозревается зажигательство. Пожары были вчера и третьего дня. Пожарные команды измучены.

30 июня 1862 года:

Утром в городе. Множество разных лиц и дел. Признаки разложения продолжаются. Подполковник Александрийского гусарского полка Красовский в Киевской губернии разбрасывал возмутительные воззвания к солдатам и подстрекал крестьян к неповиновению, в малороссийском национальном костюме. Из Тюмени городничий доносит по телеграфу о бывших там поджоге и уличных беспорядках.

13 июля 1862 года:

У меня были разные лица, между прочих, пермский губернатор Лошкарев, один из несноснейших и пустейших губернаторов, а таковых, увы, немало.

20 февраля 1863 года:

Правительство даже внутри империи некоторым образом в осадном положении. Обуревающие волны поднимаются незаметно. Слабость орудий, неповоротливость механизма, отсутствие господствующих или руководящих личностей, — вот те признаки, которые меня тревожат и смущают»[95].

Свойственная монархическому управлению система ценностей предопределяла весьма изощренные условия борьбы за место у трона. Имелось немало способов воздействовать на климат в императорском окружении. Влиятельные круги вынашивали различного рода идеи и вносили предложения, последствия осуществления которых порой было трудно предвидеть.

Насущная задача времени состояла в том, чтобы изменить систему управления государством. Нужны были решительные меры, чтобы избавить правительственный аппарат от несогласованности в решениях и действиях, от необдуманных, порой однобоких, корпоративно выработанных постановлений, продвигаемых теми, кто ближе всех стоял к императору. Горчаков настаивал на том, чтобы «главнейшие органические дела государственные, прежде чем быть представленными в Государственный совет или в комитет гг. министров, словом сказать, прежде, чем получить форму закона или высочайшего повеления, непременно бы обсуждались в собрании ближайших советников государя, под непременно личным председательством Его Величества; в таковой коллегии должны быть министры и лица, им особо приглашаемые, но вне этого совета и именно по этим органическим вопросам ни один министр отнюдь не должен был иметь особого, с глаза на глаз, собеседования, а тем более доклада государю императору»[96].