Катафалк дальнего следования - Николай Иванович Леонов

– Ватрушка с чаем – это прекрасно, но ты давай по делу информируй.

– Может, включить тебе диктофон и сам послушаешь? – спросил Станислав, отхлебывая чай из кружки.

– Да что вы все прицепились ко мне со своим диктофоном? – возмутился Гуров. – Вот и Савицкая мне тоже попеняла, что надо уже начинать, мол, работать по-новому, по-современному – с использованием техники. А мне и по старинке неплохо. Я и раньше эти диктофоны не жаловал, так все, что нужно, запоминал.

– Так раньше они были большие и неудобные, а сейчас маленькие и… И зря ты так, Лев Иванович, к технике относишься. Записи на диктофоне, между прочим, также являются доказательствами в суде. От бумажки можно отговориться, мол, на меня надавили, или неправильно меня поняли, или специально не так написали… А на диктофоне – все как было сказано, так и записано и обратного хода, даже если захочешь, не дашь.

– Ладно, хватит меня убеждать. Обещаю, что подумаю над твоими доводами в пользу прогресса, а пока давай к делу.

– Если говорить коротко и на современном жаргоне, то друзья Яна Вершинина слили его по полной программе. Сначала они рассказали мне все то же, что и Ромашину в свое время, и подтвердили алиби Яна. Мол, он был на свидании с Асенькой, а Никита их видел. Но когда я спросил у них (причем отдельно друг от друга, попросив временно посидеть одного из них в коридорчике), в чем был одет Ян в тот день, то тут и выяснилось, что они путаются в показаниях и дают совсем разные описания. Времени договориться у них не было, вот и попались на вранье. Тут-то я им и напомнил об ответственности за дачу ложных показаний.

– Про кепочку не спрашивал?

Крячко кивнул, отхлебывая чай.

– А как же! Первым делом после предупреждения об ответственности я об этой эксклюзивной бейсболке и спросил.

– И что они говорят?

– А говорят, что не знают, о чем речь.

– Хитрят?

– Или хитрили, испугавшись, или на самом деле не знают, о чем речь. Они учились не в лицее при МГИМО, а в колледже на Воробьевых горах. Поэтому о бейсболке, подаренной Яну на выпускной, понятия не имеют и его самого в этом головном уборе не видели ни разу.

– Но Мария-то видела, а потому и опознала его на видеозаписи.

– Да, скорее всего так. Но вот после того, как я их прижал и пообещал им очную ставку с Яном, Ася и Никита нехотя признались, что это он их попросил об одолжении, ну, чтобы они сказали, если их будут спрашивать, что он, Ян, был с Асей в сквере возле университета, а Никита их видел.

– И чем он аргументировал свою просьбу?

– Вот и я спросил о том же, – усмехнулся Крячко. – И тут-то стали выясняться ужасно интересные подробности! Оказалось, что Ян был просто повернут на Татьяне. Можешь себе вообразить? Он влюбился в нее по самые уши еще при первом знакомстве с ней. По словам друзей, он только о ней и говорил! Он, оказывается, и с Марией стал дружить только для того, чтобы быть поближе к своей пассии. Татьяна же…

– Держала его на расстоянии и только поддразнивала, – покивал Гуров. – Это мне Вершинин рассказал. Но извини, что перебил. Говори дальше.

– В тот день, когда убили Вершинину, часов в восемь вечера Ян позвонил Асе и назначил встречу. Ян Асе нравился, и она даже не прочь была бы с ним встречаться, поэтому она отправилась к нему на свидание, без рассуждений оставив Никиту, с которым в это время сидела в какой-то кафешке. Никита же, которому нравится Ася…

– Вот ведь Санта-Барбара какая! – не выдержав, хмыкнул Гуров.

Крячко согласился с ним и продолжил рассказ:

– Никита потащился вслед за ней, думая проследить за Асей и Яном и не допустить их сближения, устроив Асе сцену ревности. Но обошлось без ссоры. Ян, увидав их, даже обрадовался тому, что и Никита пришел. Выглядел он, по словам парочки, просто ужасно. Всегда аккуратно уложенные волосы всклокочены, сам он был бледен и трясся так, словно замерз, хотя на дворе стояла летняя жарища-духотища. Кепки, как, кстати, оба утверждают, на голове у него не было. Ян им честно рассказал, что у него должно было состояться свидание с Марией и он, собственно, на это свидание и направлялся. Но тут совершенно случайно увидел своего отца, который входил в спортбар. По словам Яна, отец был в неадеквате и его даже не заметил, хотя столкнулся с сыном чуть ли не нос к носу. Ян сначала хотел подойти к нему, но потом решил, что это очень удобный случай навестить его жену и попытаться серьезно поговорить с ней о своих чувствах…

– Ага, и отправился прямиком не на свидание, а к отцу домой, – покивал Гуров.

– Вот-вот, отправился. Пришел, позвонил, но дверь оказалась приоткрыта. Тогда он ее толкнул и вошел в квартиру. Позвал Татьяну, но она не отозвалась. Ян нашел ее лежащей на полу в гостевой комнате, где ее потом и нашли криминалисты. Он, по его словам, переданным мне его друзьями, очень испугался, так как подумал, что это отец ее убил, и выскочил из квартиры, не забыв при этом хорошенько захлопнуть за собой дверь. Поэтому Вершинин и утверждает, что, когда он вернулся домой, дверь была заперта, и он открывал ее своим ключом.

– Странно, но почему тогда эксперты не обнаружили других посторонних отпечатков пальцев ни на дверной ручке, ни вообще где бы то ни было в квартире?

– Обычно к Вершининым раз в неделю приходила уборщица. Об этом упоминается в показаниях, если помнишь. А после уборщицы – какие уж тут отпечатки?

– Ах да, квартира убиралась за два дня до убийства. Гостей в эти два дня, по утверждению Александра Вадимовича, у Вершининых не было, поэтому экспертами и были обнаружены отпечатки пальцев и другие биологические следы только его и Татьяны. Но ведь если Ян заходил туда, то хоть следы рук должны были остаться! На той же ручке, например!

– Так ведь эксперты и сказали, что кто-то очень тщательно протер все дверные ручки и даже пол. Вполне возможно, что это сделал Ян.

– Или его отец, когда вернулся утром домой. А может, и убийца… – задумчиво проговорил Гуров.

– Тут вообще загадка, – почесал макушку Крячко. – Получается, что убили Вершинину в двадцатиминутном промежутке между уходом ее мужа и приходом пасынка убитой. Или ее убил Ян…

– Не знаю, не знаю, – засомневался Гуров. – Убить женщину первой попавшейся под руку статуэткой можно только в запале ссоры или при сопротивлении в момент изнасилования. Оба варианта явно не вписываются в период времени нахождения Яна в квартире. Согласись, что за пять минут подняться на пятый этаж, успеть поругаться или попытаться изнасиловать женщину, а потом ее убить – это весьма маловероятный сценарий. Тем более что кроме удара по голове на жертве не было никаких следов насилия. А если бы она сопротивлялась…

– Да, ты прав, я и сам об этом думал, – кивнул Крячко. – А вот спланировать убийство мачехи Ян вполне мог. Ведь он, по словам тех, кто его знает, – умный парень. Ася с Никитой все время о нем так и отзывались: мол, Ян – это «мозг».

– А мотив? Впрочем, отвергнутый кандидат в любовники, да еще с большим самолюбием и самомнением, которого постоянно унижают, как мужчину, мог убить из чувства мести… Александр Вадимович рассказал, что Татьяна никогда не упускала случая уколоть Яна. Она видела, что он в нее влюблен, но считала сосунком и маменькиным сыночком. Так что вполне даже себе реальный мотив для убийства. А тут такой случай представился – отца нет дома. Татьяна вполне могла открыть ему дверь и сама.

– Надо бы нам с Вершининым-младшим поговорить по душам. – Крячко поставил на стол пустую кружку и сел на край стола Гурова, но тут же соскочил с него. Он знал, что Лев Иванович терпеть не может, когда кто-то садится на его стол.

Гуров усмехнулся, но ничего не сказал. Он обдумывал предложение Крячко.

– Да, надо поговорить с Яном Вершининым, – наконец произнес он. – Тем более что мне очень хочется узнать у парня, не он ли снабжал свою мачеху наркотиками.

– С чего такие выводы, Лев Иванович?

– Видишь, какое тут дело… Татьяна никуда первое время из дому без мужа не выходила. А потом, когда уже стала работать в агентстве, связалась с фотографом, с итальянцем этим. Была ли у них любовная связь или нет, про то нам неведомо, но с той поры у Татьяны начали