Катафалк дальнего следования - Николай Иванович Леонов

была очень красивая… – Вершинин обхватил голову руками и застонал: – Я просто не представляю, как я буду теперь жить без нее!

Гуров сделал еще одну пометку в блокноте и встал.

– Что ж, спасибо вам, Александр Вадимович, за содействие следствию. Но, пожалуйста, ответьте еще на один вопрос.

– Да, конечно, спрашивайте.

– Лев Иванович – время! – напомнила адвокат. – Мне уже нужно бежать! Александр Вадимович, вы можете не отвечать, если не хотите.

– Я отвечу полковнику, – грустно улыбнулся Вершинин. – Мне кажется, что ему можно доверять. А вам я потом все слова дословно передам, если нужно.

– Тогда проводите меня. – Савицкая торопливо вышла в прихожую и, поспешно надев пальто, ушла.

Вершинин закрыл за ней двери и повернулся к Гурову:

– Может, кофе приготовить или вы тоже торопитесь?

– Нет, спасибо, кофе не нужно. Я не тороплюсь, но я столько новой информации от вас получил, что сами понимаете…

– Да, понимаю. Так какой у вас ко мне вопрос?

– Если говорить честно, то это не совсем один вопрос. – Гуров пристально посмотрел на Александра Вадимовича: – Скажите, во время проведения следствия вам показывали запись с камеры видеонаблюдения, которая установлена при входе в ваш подъезд?

– Да, показывали. – Гуров обратил внимание на то, как Вершинин напрягся. – И на записи видно, что я ухожу в начале седьмого вечера, а возвращаюсь только утром. Мое алиби может подтвердить…

– Да-да, его подтверждает ваш друг, у которого вы ночевали в ту ночь. А также бармен из спортбара, в который вы пошли после ссоры с женой. Но мой вопрос не об этом, Александр Вадимович.

– Так о чем же? – Вершинин опустил глаза и смотрел на свои ноги, обутые в домашние тапочки.

– Почему вы не сказали следователю, что узнали на видео своего сына, входящего в подъезд через двадцать минут после вашего ухода?

– А с чего вы взяли, что это был мой сын? – Вершинин поднял глаза на Гурова, и тот увидел в них страх.

– Его опознала ваша соседка напротив – Мария Терентьева, с которой, кстати говоря, ваш сын встречался. А вы, Александр Вадимович, знали, что Ян дружит с Машей?

Вершинин растерялся от такого оборота событий и, заикаясь, произнес:

– Н-нет, я н-не знал! Ян мне никогда об этом не говорил.

– Но ведь вы не будете утверждать, что девушка, которая встречалась с вашим сыном к тому времени уже два месяца, ошиблась и приняла за Яна кого-то другого? Я понимаю, что вы имеете право не свидетельствовать против своего сына…

– Так, может, просто так совпало! – Вершинин в отчаянии заговорил быстрее: – Может, Ян просто к Маше приходил, а ее дома не оказалось…

– Да, вы правы, Марии дома не оказалось. Но только потому, что у них с Яном было на это время назначено свидание в кафе неподалеку, и Мария уже ушла. Наверняка вы видели это сами, когда просматривали запись с камеры видеонаблюдения. И Ян, кстати сказать, знал, когда входил в подъезд, что Марии нет дома.

– Не думаете же вы, что это Ян убил Таню?! – Вершинин в волнении потер виски.

– А что, был мотив? – прищурился Гуров. – Ян общался с Татьяной? Он хорошо ее знал?

– Да, он знал ее, – подтвердил Вершинин. – Но не думаю, что хорошо. Просто он к нам иногда приходил в гости, а иногда мы все втроем ужинали где-нибудь в ресторане.

– А как он относился к вашей жене? Он не ревновал вас к ней? Ведь вы оставили его мать ради этой молодой женщины.

Вершинин на какое-то время задумался, но потом покачал головой:

– Я не знаю. Вернее, я не помню такого случая, чтобы Ян выказывал недовольство по этому поводу. Наоборот, он хотел поближе познакомиться с Таней и всегда относился к ней по-дружески. Мне даже показалось, что он в нее влюбился. – Александр Вадимович горько усмехнулся. – Он так на нее всегда смотрел! С таким обожанием! А Татьяна постоянно его подкалывала, называла трубадуром, поддразнивала… Один раз они даже поссорились на ужине, потому как Ян психанул из-за того, что она назвала его сосунком и маменькиным сынком. Я уже плохо помню, с чего началась их перепалка…

– Хорошо, Александр Вадимович, я все понял, – остановил собеседника Гуров. – Скажите, а Ян мог приходить в гости, когда вас не было дома и Татьяна была одна…

– Вы на что намекаете? – Вершинин с подозрением и злостью посмотрел на полковника. – Думаете, что Татьяна и Ян были любовниками? Какая чушь! Таня моего сына вообще всерьез не воспринимала! В смысле как мужчину. Он для нее был… Ну, как младший брат, что ли.

– Да не намекаю я ни на что, – вздохнул Лев Иванович. – Я просто задаю вопросы, которые задал бы вам любой оперативник.

– Ваш предшественник таких вопросов отчего-то не задавал, – буркнул Вершинин.

– Потому-то вы и оказались единственным подозреваемым, – парировал Гуров. – Ну, да ладно. Большое спасибо за беседу. Думаю, что видимся не в последний раз.

Лев Иванович оделся и хотел было уже выходить, но снова повернулся к Вершинину:

– Небольшое уточнение. После смерти Татьяны ее машиной, кроме вашего адвоката, которая перегнала ее из паркинга во двор, никто не пользовался? Ян, например.

– Вроде нет. А у Яна и своя машина есть. Только вот я не помню, чтобы он ею часто пользовался. Во всяком случае, в последнее время… Я имею в виду, когда Таня была еще жива, то он приезжал к нам не на машине, а на метро.

– Он не говорил почему?

– Я как-то спросил, но он ответил, что машина вроде бы как на ремонте или еще что-то такое. Не помню точно.

– Хорошо. Что ж, до свидания, и еще раз спасибо за содействие следствию. – Гуров пожал руку Вершинину и вышел из квартиры.

Лев Иванович завел машину и, пока она разогревалась, позвонил Крячко.

– Станислав, ты еще в управлении?

– Да, прослушиваю записи беседы с молодыми людьми и дожидаюсь твоего звонка.

– Прослушиваешь записи? – не понял Гуров.

– Ну да. Я тут на днях диктофоном обзавелся. Удобная, кстати, штука. Записал разговор и прослушивай хоть двадцать раз. И с бумагами возни меньше. Советую и тебе обзавестись такой штуковиной. Мы ведь с тобой в мире высоких технологий живем, а это тебе, как говаривал мой дед, – не хвост сабачачий! – рассмеялся Крячко.

– Ну вот, ты моего звонка дождался, а теперь дождись и меня самого. Есть интересные новости, касаемые и Яна Вершинина в том числе.

– Так и у меня тоже есть кое-что на этого субчика-сыночка. Его друзья-подружки, как только я пугнул их ответственностью за дачу ложных показаний, такого мне порассказали об этом тихоне!

– А он тихоня?

– Скорее, тихушник.

– Еду уже. Кстати, а Дмитрий уже отбыл?

– С полчаса как уехал. Что, тоже нужен?

– Я ему сейчас позвоню сам, – коротко сказал Гуров в трубку и отключил связь. Он набрал номер телефона Семашко. Лейтенант ответил не сразу. – Ты уже с кем-то беседовал? – торопливо спросил Гуров.

– Только с одной дамочкой, – ответил Дмитрий. – Секретарем директора, – пояснил он. – А что случилось?

– Пока ничего особенного. Продолжай опрос служащих. А вот фотографа пока что не трогай. Он все-таки итальянец – гражданин другого государства. Я с ним сам потом поговорю.

– Не доверяете? – В голосе Семашко послышалась обида.

– Доверяю. Но тут кое-какие обстоятельства, вернее, подозрения в его отношении вырисовываются помимо любовной линии, а информации – мало. Поэтому погоди с ним общаться. Чуть позже вместе его навестим. Добро?

– Хорошо, Лев Иванович, – согласился Дмитрий. – Я, когда закончу свои дела, так сразу приеду.

– Ждем.

Гуров еще минуту посидел, анализируя свой разговор с Вершининым, а потом поехал в управление.

Глава 7

– Лев Иванович, я нам чаек заварил свежий. Будешь греться? – приветствовал Гурова Крячко, когда полковник вошел в кабинет.

– Чаек – это хорошо! – согласился Гуров. – Наливай, а потом рассказывай, что у тебя нового. Чур, ты первый информируешь, – сказал он, принимая из рук Крячко бокал с горячим чаем.

– Информирую. Из всех ватрушек, которые Мария дала нашему Дмитрию, осталось только две штуки. Все остальные этот наш умник умял еще утром, честно считая их своим личным трофеем. Так что вот тебе одна ватрушка, Лев