Ева. Колыбельная для Титана - Инна Георгиева

— Что, страшно?! — оскалилась я. — Боишься, что попаду?!

И ка-ак замахнусь!

А потом ка-ак завизжу!

Потому что миска оказалась не моей, а дяди-туриста, которому не посчастливилось путешествовать вместе с нами. И сейчас он с удивлением смотрел, как я с радостно-предвкушающим выражением на лице выливаю себе на голову его воду для вечернего омовения.

— Вот теперь я тебя точно убью!! — прорычала, поднимая на Шурика метающий молнии взгляд. Он выставил перед собой руки и на всякий случай даже сделал шаг назад:

— За что?! Я же тебя сразу предупреждал, чтобы ты ее не трогала!

— Ну, да! — рявкнула, с трудом отжимая мокрые пряди. Казалось бы, сколько у дядьки там воды-то было в миске — однако же мне, чтобы стать похожей на мокрую курицу, хватило! — Скажи еще, что я сама виновата!

Алекс скривился:

— Угу, а потом: «прими смерть как мужчина!» — слышали, знаем, — он подхватил свою теплую куртку и, раскрыв ее полы, надел мне на голову. — Вот так. Чтобы не простудилась. Для зимы здесь, конечно, тепло, но не настолько.

Я хлопнула мокрыми ресницами, высоко поднимая лицо, чтобы хоть что-то разглядеть из-под плотной ткани и… улыбнулась. Ну, не умею я сердиться и смеяться одновременно! А посмеяться было с чего. По крайней мере, дядька, чью воду я так нахально отобрала, смотрел на меня с видом человека, дождавшегося-таки проявления вселенской справедливости. И теперь мерзко хихикал, глядя на наши разборки.

— Идем спать, — смирившись с тем, что сегодня жертв не будет, махнула я Алексу. Он недоверчиво прищурил глаз:

— Ты поразительно быстро успокоилась, ведьма, — сказал, не спеша подходить ближе. — Задумала что-то?

— Конечно! — решительно кивнула я, отчего куртка сползла от основания носа к подбородку, окончательно перекрыв мне обзор. — Я придумала самую коварную месть. Лягу в твой спальник и все там намочу. Но ты, конечно, можешь меня не пустить. Будешь спать один, зато сухой. Что выбираешь?

Парень тяжко вздохнул и, перехватив ладонь, сжал мои пальцы в «замке»:

— Ты просто не оставляешь мне выбора, шантажистка, — за руку притянул к себе. — Придется, пожалуй, вплотную заняться твоим воспитанием, пока ты не начала вить из меня веревки…

Я довольно заурчала, прижавшись к его груди, но тут нашу милую, почти идеалистическую беседу потревожил голос Полины:

— Ты вот так и будешь спать? — спросила она. Я удивленно обернулась, но поняла, что вопрос был адресован не мне, а Богдану, активно стягивающему с себя свитер, чтобы остаться в одной из своих любимых дизайнерских футболок. — Замерзнешь же. Ночи холодные.

Братец поднял на готессу насмешливый взгляд:

— Знаешь, сколько стоит моя одежда? — спросил самодовольным тоном. Поля пожала плечами:

— Да какая разница? Главное, что это не термобелье, а обычная ткань.

— Вовсе она не обычная! Эта майка легкая, стильная и теплая. Потому такая дорогая. Так что за меня можешь не волноваться.

Полина что-то возмущенно пропыхтела, а к моему уху наклонился Алекс:

— Я не расслышал: что там сказал наш главный дизайнер?

— Что его одежда слишком дорогая, чтобы быть холодной, — хмыкнула я.

Заклинатель вскинул брови:

— Не понял?

— Да я сама не особо поняла, — ответила с задумчивым видом и предположила. — Может, у него там бирка с ценником на батарейках?

— Ага, — скептически кивнул Шурик, — и хромовая нить по всей площади спины…

Я с сочувствием и толикой умиления (прямо как на неразумное дитя), покосилась на Богдана, но что-то полезное ему посоветовать не успела — меня в буквальном смысле потащили в палатку. Потому что Алекс, конечно, любил брата, но кое-что другое он любил еще сильнее. И, чтобы вы не сомневались: это был не сон.

«Боже мой, — пронеслось у меня в голове, — кем я стала? Раньше, помню, идеальные отношения представлялись как прогулки за ручку по ромашковому полю в лунную ночь. Ну, еще поцелуй в щечку на прощание. А сейчас? В двух метрах люди спят, а мне как-то все равно. Хотя…»

— Алекс, что-то не так, — прошептала, вглядываясь в темноту. Парень, который уже изловчился снять с меня джинсы и теперь пытался избавиться от водолазки, резко приподнялся на локтях:

— В смысле? — немного обалделым тоном уточнил он. — Я что-то делаю неправильно?!

Да если бы и делал — я бы не рискнула ответить правду: таким напряженным вкрадчивым тоном был задан вопрос. А я по опыту знала, что этот тон ничего хорошего не сулит. Потому томно улыбнулась, обвила его рукой за шею и проурчала:

— О, нет, мой Аполлон, ты был великолепен как всегда! Но вон та странная тень, нависшая над нашей палаткой, не дает мне в полной мере расслабиться и оценить по достоинству твои невероятные умения.

Блин, кажется, перестаралась: взгляд у Алекса из просто настороженного стал цепким и очень мрачным. Или это мне только показалось из-за темноты в палатке? Но я была просто счастлива, когда он решил избежать дальнейших расспросов (я так подозреваю: боялся узнать о себе еще что-нибудь новенькое) и сел в моих ногах:

— Какая еще тень? — спросил с раздражением. Я кивнула на одну из тканевых стенок палатки, и когда Алекс обернулся — действительно увидел странной формы тень, по форме больше всего похожую на толстое, уложенное горизонтально бревно. Мгновение мы с Шуриком дружно не нее таращились, потом он мотнул головой и, рывком расстегнув молнию, по пояс высунулся из палатки:

— Ты какого лешего здесь делаешь? — услышала я. Тень зашевелилась и что-то пробурчала в ответ. — Чего?! — не понял Заклинатель.

На этот раз тень повторила громче и уже голосом Богдана:

— Спать я пытаюсь! Или тебе повылазило?!

— А почему именно здесь?! — возмутился младший Соколов. Я быстро выкарабкалась из спального мешка и, протиснувшись рядом с Алексом, выглянула наружу. Богдан сидел на земле, по пояс спрятавший в спальный мешок, и бросал на брата недовольные взгляды:

— А где мне еще прикажешь спать, если ты вышвырнул меня на улицу?

— То есть, это реально была твоя самая лучшая идея?! — язвительно воскликнул Алекс, а я неуверенно предположила:

— Может, тебе попробовать постучаться к Полине?

Взгляд дизайнера стал не просто мрачным, а почти уничижительным и ответ он буквально процедил сквозь зубы:

— Идея хорошая, но не катит. И, предупреждая твой следующий вопрос: к Егору меня не пустят. Угадай, почему?

Алекс насупился:

— Тебе и здесь не особо рады! Так что — давай, шурши тушей подальше. Пока ты мне окончательно момент не испортил!

Я почувствовала как щеки начинает заливать краска и бросила на Шурика грозный взгляд. Вряд ли, конечно, Богдан не догадался, чем мы здесь занимаемся (до «того самого» дело не дошло, но и без него палатка шаталась прилично), но разве нельзя было промолчать? Тем более, если по-честному, дизайнер имел на этот «тент» куда больше прав, чем я. Хотя бы потому, что в походе нес его именно он. И моя вечно готовая к подвигам совесть настойчиво об этом твердила. Потому я мягко улыбнулась и попыталась хоть как-то исправить ситуацию: