Армстронги. Загадка династии - Эндрю О'Коннор

Остаток дня прошел в сплошном сказочном водовороте веселья – прекрасное угощение, вдохновенные застольные речи и в довершение всего танцы в Армстронг-хаусе.

Наблюдая, как Дафна танцует со своим женихом в бальном зале, Маргарет обернулась к сидевшей рядом с ней Гвинет.

– Ну вот, уже две мои дочки успешно выпущены в широкий мир и счастливо выданы замуж, – сказала Маргарет.

– Да, из них получилась очаровательная пара, – согласилась Гвинет.

– Дафна такая легкомысленная девица, что готова была лететь повсюду, куда ее только пригласят; при этом у нее хватило здравого ума познакомиться с наследником большой пивоварни и влюбиться в него, так что ее даже не пришлось представлять в Лондоне и посещать с ней все мероприятия светского сезона.

– Но похоже, что это брак по любви.

Маргарет вздохнула:

– С Эмили нам уже так не повезет. Она вообще не принимает никаких приглашений, которые ей присылают. Иногда она доводит меня до отчаяния. Вот ее-то определенно придется представлять в Лондоне, чтобы подобрать ей подходящего мужа. Я надеялась вывезти ее туда в следующем году.

– Так в чем же дело? Почему нет? Мне показалось, что ее образование уже завершилось.

– Она наотрез отказывается ехать туда! Глупая девчонка. – Маргарет взглянула на Арабеллу, которая непринужденно беседовала с гостями. – Если мы все-таки поедем туда, мне бы очень не хотелось жить на Хановер-Тэррас в летние месяцы под одной крышей с Чарльзом, Арабеллой и их французским поваром.

– Но это ваш дом, и вы не должны испытывать неловкости, останавливаясь там, – озабоченно возразила Гвинет.

– И тем не менее! Арабелла обошлась со мной довольно грубо во время нашего последнего визита туда.

– Арабелла – и грубо? Я такого за ней никогда не замечала, – удивилась Гвинет.

– Ну, скорее, резко.

– Но ведь ты сама спровоцировала ее, верно? – Гвинет бросила на мать проницательный взгляд.

– Я просто пыталась поговорить с ней об их будущем… Разумеется, очень сложно говорить с человеком о его будущем, если ты не в состоянии забыть его прошлое.

Гвинет тяжело вздохнула:

– Мама, я регулярно встречаюсь с Арабеллой в Риджент-парке, когда мы гуляем там с нашими детьми, и могу тебе сказать, что она совершенно очаровательная женщина.

– Что она отлично умеет, так это притворяться… Я никогда не смогу простить ей того, что она сделала с нашей семьей, что она сделала с Гаррисоном.

– Все это крайне плачевно, но прошлое есть прошлое. Она влюбилась в Чарльза, и, к сожалению, оказалось, что это означало разбить сердце Гаррисону.

– Если бы дело только этим и ограничилось! – язвительно заметила Маргарет.

– Что ты хочешь этим сказать?

Маргарет испытывала мучительное желание рассказать своей самой любимой и заслуживающей доверия дочери и про роман, и про беременность невестки, но она знала, что не должна говорить правды никогда и никому, даже Гвинет.

– Просто хочу сказать – бедняжка Гаррисон!

– Что-нибудь слышно от него?

– Нет. Мы постоянно пишем ему, но он почти не отвечает. На Рождество мы получили от него открытку. В ней он сообщил Дафне, что не сможет приехать на ее свадьбу. Такое впечатление, что после всего случившегося он как-то отошел от нас. И я, и твой отец, мы хотели съездить в Нью-Йорк, чтобы навестить его.

– Так почему же не поехали?

– Сейчас, когда такое творится у Фоксов, мы не можем. Твой отец не хочет покидать усадьбу, чтобы все эти беспорядки не перекинулись на наше поместье.

Эмили, держа Чарльза под руку, прогуливалась с ним по парку.

– Мне очень не хватает этого – наших прогулок вдвоем, конных и пеших, – сказала она. – Я бы хотела, чтобы ты вернулся сюда.

– Ну, если уж мама взялась за это дело, то скоро ты выйдешь замуж, у тебя будет своя семья, свой дом.

Эмили скорчила недовольную гримасу:

– Мама может заставить меня заниматься многими вещами, от немецкой грамматики до рукоделия, но заставить меня сказать перед алтарем «Я согласна» не в силах даже она.

– Не ломай себе жизнь, пытаясь противостоять матери и не слушаясь ее.

– Ломать себе жизнь? Да я не могу представить себе лучшего способа сломать ее, чем выйти замуж за какого-нибудь идиота, которого я не люблю, а потом плодить детей одного за другим.

– Ну, это как раз не обязательно.

– Помнишь Фелисити Кин? Она вышла замуж три года назад и за это время умудрилась родить уже троих! Это же ужасно! Влезть в брак, а затем беспрерывно рожать, словно какая-нибудь племенная телка. Именно такую участь и готовит мне мама.

– Но какая у этого может быть альтернатива, Эмили? Оставаться здесь старой девой и заботиться о стареющих родителях?

Эмили шумно вздохнула:

– Я просто хочу быть свободной.

– К несчастью, свобода дорого стоит. Давай-ка лучше вернемся на свадьбу, – сказал он, разворачиваясь и направляясь обратно к дому.

Арабелла всю вторую половину дня чувствовала себя неважно, а к вечеру ей стало хуже. За столом она обратилась к Чарльзу.

– Думаю, мне нужно подняться наверх и прилечь, – сказала она.

– Поднимись, если нужно, – согласился Чарльз.

На душе у него было неспокойно. Перед отъездом из Лондона он выписал целый ряд чеков и теперь рвался как можно скорее вернуться обратно, чтобы оформить закладную, получить деньги на счет, пока чеки не начали опротестовывать.

– Не буду отвлекать тебя от общего веселья, – вставая, саркастическим тоном сказала Арабелла, раздраженная тем, что Чарльз не предложил проводить ее.

Идя через залу, она уже вышла на танцевальную площадку, когда внезапно комната вокруг нее закружилась и она потеряла сознание.

Пока доктор осматривал Арабеллу наверху, Чарльз сидел в гостиной с родителями и Эмили и нервничал.

– Знаете, я всегда подозревала, что она человек слабый. Вспомнить хотя бы ту чушь про морскую болезнь, которую она нам представила, – сказала Маргарет. – Надеюсь только, что с ребенком все в порядке.

– Возможно, это долгое путешествие оказалось слишком утомительным для нее, – предположила Эмили.

– Я уверен, что с ней ничего страшного, – сказал Чарльз, который не выглядел слишком встревоженным.

Наконец к ним вышел доктор.

– Ну что? – спросил Чарльз.

– Ей нужен отдых, много отдыха до самого рождения ребенка. Я посоветовал ей не спускаться вниз до конца дня и постараться немного поспать.

– Вот видите, я же говорил – ничего страшного, – пренебрежительно бросил Чарльз.