Темный эльф. Хранитель - Александра Лисина

Белка, оглядев окаменевшие лица перворожденных, на которых не отразилось ни единой эмоции, тихонько вздохнула.

– Ну что? Допрыгались, братцы-кролики? Доигрались в молчанку? Теперь она расстроилась и вряд ли снова порадует вас этим дивным платьем. Гады вы ушастые. Как есть гады. Бесчувственные и злые. Такую девушку не замечать…

Линнувиэль бесшумно опустился на лавку напротив и осторожно покосился, но Белка словно не увидела: сидела, подперев голову рукой, и невидяще смотрела в пустоту, о чем-то глубоко задумавшись. Промолчала даже тогда, когда вернулся трактирщик с новой порцией угощения для дорогих гостей, а невероятно хмурые эльфы один за другим стали покидать обеденную залу.

– Пойду проведаю Ирташа, – кашлянул Шранк, тоже вставая с места.

– Валяй.

– Тебе Таррэна позвать?

– Зачем? – вяло отозвалась Белка, не меняя позы. – Сам найдет, если захочет. Глянь, как там Каррашик? Покормили их с малышом или опять нам придется ждать, пока этот обжора насытится?

Шранк быстро кивнул и следом за перворожденными вышел, оставив в опустевшем зале только Гончую и натянутого, как струна, хранителя.

Линнувиэль некоторое время колебался, памятуя о вчерашнем и кидая на задумавшуюся Белку настороженные взгляды. Едва не поддался порыву уйти вслед за собратьями, чтобы не попасть под очередную порцию насмешек. Но вдруг поймал себя на мысли, что начал шарахаться от этого сопляка. Подумать только! Да какая разница, знает он или нет? Заметил вчера или просто так совпало?! Да что он может сделать? Зверя своего натравить? Обозвать, нахамить, косточкой броситься? Торк! Нашел чего бояться!

Эльф даже губу прикусил, неожиданно сообразив, что всерьез опасается Белика. Но быстро встряхнулся, взял себя в руки и решительно потянулся за горячим пирогом.

– А… это ты? – наконец, очнулась от невеселых дум Белка. – Как там тебя… прости, запамятовал?

– Линнувиэль.

– Лин-ну… нет, это слишком длинно. Я стану звать тебя Линни. Так что будем дальше делать, Линни? Надо как-то подбодрить нашу Мирену и чем-то ее порадовать, а то с вашим отношением к жизни и к противоположному полу она совсем зачахнет. Я не собираюсь один за вас отдуваться, так что давай напряги мозги и придумай, как нам исправить ситуацию.

Эльф едва не подавился пирогом.

– Меня зовут… Линнувиэль! – закашлялся он, побагровев от ярости и силясь не прибить дрянного сопляка прямо на месте. – Ясно?! Лин-ну-виэль! И никак иначе! Или для тебя это слишком сложно?

– Точно, – согласилась она. – Ничего длиннее «Линни» я воспроизвести в принципе не смогу, так что смирись и терпи.

– Ах ты…

Эльф чуть не задохнулся от возмущения, собираясь наконец-то выложить все, что думает по поводу этого дрянного создания. Вылить то, что накопилось и так долго пыталось вырваться. Накричать, дать по морде, в конце концов, потому что сил терпеть эти оскорбления больше не было. Он глубоко вдохнул и едва не вспыхнул от бешенства, потому что никто в этом мире, даже сам владыка, не смел называть его, как какого-то щенка, а этот пацан… этот несносный, гадкий, наглый, презренный полукровка…

Белка не дала ему закончить: неожиданно наклонившись вперед, оперлась руками на стол и вдруг наступила эльфу каблуком на ногу. Да с такой силой, что у всегда сдержанного хранителя непроизвольно вырвался гортанный рык, подозрительно похожий на стон. Дыхание разом перехватило. Сами собой навернулись слезы, в глазах отчего-то потемнело и заплясали яркие звездочки, в ушах зашумело, а от лица мигом отхлынула вся кровь. Хранитель на мгновение замер, стараясь справиться с волной ослепляющей боли, что внезапно прокатилась по телу. Судорожно сжал кулаки. А когда все-таки сумел сделать прерывистый вздох и начал снова различать краски, наткнулся на полные вежливого участия голубые глаза.

– В чем дело, Линни? Тебе нехорошо?

Темный эльф прохрипел что-то нечленораздельное.

– О, вижу, что да. Прости, я случайно.

Линнувиэль в бешенстве уставился на симпатичное лицо напротив, понимая, что больше не в силах сносить это непрекращающееся издевательство. Что мальчишка зашел слишком далеко и его требуется наказать. Здесь, сейчас, немедленно, пока никто не видит… а жертва так опрометчиво близко! Он со злорадным шипением ринулся вперед, страстно желая стереть эту мягкую улыбку с наглого лица, почувствовать, как ломаются под пальцами кости, как разлетаются в сторону алые брызги и как запрокидывается под опасным углом гордо посаженная голова. Просто прыгнул вперед хищным зверем и оскалился. Руки сами собой дернулись к тонкой шейке. Массивный, до предела заставленный всевозможными блюдами стол покачнулся, часть мисок опасно съехала, грозя испачкать щегольской наряд вспыхнувшего от ярости эльфа. А Белка даже не дрогнула: все так же неотрывно смотрела в его люто покрасневшие глаза и холодно улыбалась.

– Саирэ, эльф. Остановись, иначе тебя вывернут наизнанку.

От ее тихого голоса Линнувиэль непроизвольно замер, не в силах оторвать взгляда от неистово горящей синевы, дрожа всем телом от ненависти, почти заживо сгорая в ее пламени и совершенно не понимая, что происходит.

Почему он не может двигаться? Руки как онемели, а тело совсем перестало слушаться! Откуда мальчишка знает эльфийский? Почему, в конце концов, сердце вдруг зашлось в бешеном галопе да снова темнеет в глазах? А в груди поселился удушливый ком, будто кто-то невидимый пытается вырвать оттуда душу?!

Темный эльф несильно вздрогнул, на мгновение потерявшись и выпав из реальности, а затем обессиленно рухнул на лавку, тщетно пытаясь скрыть невесть откуда взявшуюся нервную дрожь. Затем ощутил, как стремительно гаснет в груди едва вспыхнувший пожар, помотал головой. После чего утер выступивший на висках пот и, заслышав чужие шаги, ошеломленно уставился на внезапно возникшего словно из воздуха Таррэна.

– В чем дело? – резко осведомился наследник Изиара, сверля нехорошим взглядом взмокшего хранителя, бледного, как привидение.

Белка милосердно отвернулась.

– Пустяки. Линни слегка перенапрягся, пытаясь поднять этот щедро накрытый стол. Наверное, хотел поразить меня своими выдающимися способностями. Не знаю, что на него нашло. Спроси сам, если хочешь, а то я не понимаю, что он там бурчит.

– Линнувиэль? – зловеще протянул Таррэн.

– Н-ничего, мой лорд, – ошалело выдохнул эльф, чувствуя, как медленно отступает странная немощь и проясняется голова.

– Возникли какие-то проблемы?

– Н-нет, мой лорд. Никаких проблем.

– Тогда почему на тебе лица нет?

Белка потянула благоверного за рукав.

– Отстань. Не видишь: человеку, то есть эльфу, плохо. Пусти его, пусть проветрится, а то иначе тут может случиться настоящий конфуз. Линни, мне кажется, тебе действительно стоит прогуляться.

Младший хранитель болезненно дернул щекой, заслышав позорное имя, больше похожее на кличку какой-нибудь шавки, но не преминул воспользоваться мудрым советом и, коротко поклонившись наследнику, поспешил выбраться во двор. Едва выйдя наружу, торопливо прикрыл за собой дверь, шагнул на одеревеневших ногах на крыльцо и, все еще внутренне дрожа, в каком-то изнеможении опустился на ступеньку. Но лишь тогда, вдохнув восхитительно прохладный воздух и устало прислонив голову к деревянным перилам, наконец-то почувствовал, что странное оцепенение окончательно исчезает, непонятная слабость отпускает, а необъяснимое чувство тревоги потихоньку сходит на нет.