Орден Хранителей. Инквизитор - Александр Золотько

— Нет, ваш доктор просто творит чудеса!

— Ну и славно. Коды от замков и сигнализации там лежат в правом верхнем ящике, в конверте. Отдыхайте. Завтра в десять за вами заедет Тепа на автобусе. Не провожайте. — Старик вышел.

На мониторе компьютера, стоявшего на столе, Иван увидел, как Крыс вышел из дома, пересек двор, открыл калитку, обернулся и все-таки не выдержал, показал средний палец видеокамере.

Имел полное право.

Иван сложил пальцы правой руки щепотью, подумал, но креститься не стал. Ему было страшно. Настолько страшно, что он сам себе в этом не признавался.

Принять душ, привести в порядок форму, почистить оружие. Проверить, есть ли на кухне что-нибудь съедобное.

В кране была горячая вода, в холодильнике нашлось что поесть. Даже утюг был, чтобы отгладить форму.

В душе Иван посмотрел на себя в зеркало, сняв повязку. Бинты он сматывал поначалу с опаской, но, убедившись, что боли действительно нет, успокоился. Ребра не болели. Абсолютно не болели. Иван несколько раз наклонился, присел, поднимая руки вверх. Вначале осторожно пощупал бок, потом, осмелев, двинул себя по ребрам кулаком.

Вот такие вот чудеса, сказал Иван, поежившись. Такие вот чудеса.

А Господь — располагает, снова подумал Иван.

Вон Крыс сидит, нахохлившись, на первом сиденье, на том самом, на котором позавчера, кажется, ехал Всеслав.

Иван тоже чуть было не сел на свое старое место, в последний момент вдруг решил не идти на поводу обстоятельств. Пусть хоть в этом.

Не получилось поехать в интернат. Казалось, чего уж проще — утром, проснувшись, сесть в автобус и отправиться на встречу со Всеславом, сопроводив по дороге медсестру с новорожденным. Чего уж проще…

Нет, автобус приехал, Тепа долго жал на кнопку у калитки, прежде чем Иван наконец сообразил, что нужно нажать для ответа.

— Я сейчас, пять минут, — сказал Иван, Тепа не ответил, махнул рукой и вернулся в машину.

Через пять минут Иван, закрыв все двери и подключив сигнализацию (перепрограммированную под его собственную сетчатку и отпечаток пальца), поднялся по ступенькам в автобус и остановился удивленный.

Крыса во вчерашнем сценарии не было. А сейчас он сидел, уткнувшись в свою книгу, завернутую в серую бумагу. На Ивана даже не взглянул, выглядел совершенно спокойным, правда, пальцы левой руки, когда переворачивали страницу, дрожали. Но это вполне могло быть и от возраста. Или от алкоголизма, успел подумать мстительный Иван, прежде чем рассмотрел все остальное.

Крыса во вчерашних планах не было. Был младенец с медсестрой. В планах был, а сегодня — не было. Можно было решить, что за ним еще предстоит заехать. Можно было бы.

Если бы автобус не был наполнен запахом серы.

И если бы не та самая предавшаяся, которую Иван видел вчера в больнице. Кажется, Анна.

Предавшаяся сидела, опустив голову и закрыв глаза. Пальцы, вцепившиеся в спинку кресла, побелели, будто полагала Анна, что не стоит автобус неподвижно, а несется по горному серпантину.

А еще в проходе между креслами, в глубине салона, лежал… тюк? мешок? рулон? накрытый куском мешковины.

Случалось Ивану и раньше видеть подобные грузы, накрытые чем попало. И темные пятна, проступившие сквозь грубую ткань, были ему хорошо знакомы. На Святой Земле использовали пластиковые пакеты. А здесь, в глубинке, трупы все еще перевозили как попало. Как тысячу лет назад. Укрыли от небрежного взгляда тряпкой поплоше — и нормально.

— Садись, поехали, — сказал Тепа, не поворачивая головы.

Иван посмотрел на укрытое тело, потом на Крыса, углубившегося в чтение.

— Поехали, — сказал Крыс, не отрываясь от книги.

— В интернат? — осведомился Иван, выбрал место и сел так, чтобы видеть Крыса. — Деткам гостинец? На предмет анатомирования?

Предавшаяся захлебнулась вздохом, застонала.

— Рот закрой, — сказал Крыс, закрывая книгу.

Похоже, Ивану сказал, а не предавшейся.

Страницу он не закладывал, просто захлопнул книгу так, будто всегда сможет одним движением открыть ее на оставленном месте. Или неважно для него, с какой страницы продолжать чтение.

— Не едем мы в интернат. Незачем. У тебя, брат Старший Исследователь, первая поездочка нарисовалась в поселок, в просторечии именуемый Циферовкой.

— А официально?

— Официально? Люциферовкой официально называется. — Крыс оглянулся через плечо на предавшуюся. — Нужно тут пару формальностей совершить. И для тебя будет поучительно…

— Для всех будет поучительнее, — холодным тоном произнес Иван, глядя в переносицу Крыса, — если вы, любезный, вспомните, что мы с вами свиней не пасли, и откажетесь от этого тыканья.

— Да? — немного удивленно переспросил Крыс. — Извини…те. Я не по злому умыслу. Честно. Ночь сегодня выдалась непростая… Нервная такая ночь полилась.

— Это не повод, чтобы…

— Не повод. Конечно, не повод. Хотя, чтобы назвать меня старым идиотом, — вполне себе. Тактик недоделанный, стратег контуженый… Генерал от шизофрении! — вполне искренне выпалил Крыс. — Так перемудрить… Придурок! Ты… Вы никогда не замечали, что людям свойственно действовать просто, подчиняться самым естественным порывам?

— Ну, — кивнул Иван. — Вот сейчас, например, не могу понять, почему не поддаюсь естественному желанию взять старого… — как это у вас? — стратега контуженого зa шкирки, тряхнуть как следует, а если кураж пойдет, то и приложить болезного мордой о стекло… Вначале о целое, потом уж провести по битому…

— Не смешно, — сказал Крыс. — И…

Автобус дернулся и рванул с места. Старик осекся и выругался. Тепа оглянулся через плечо и сбавил скорость.

— Люди реагируют просто, действуют из самых простых соображений — все это знают, любят об этом поразглагольствовать, а как доходит до дела, так начинают строить многоходовые планы и многоуровневые комбинации… Вот как я прямо… — Крыс постучал себя бледным кулаком по лбу. — Если бы не мудрил, а просто взял бы этого идиотика и выкинул его ко всем чертям из города…

— Вернулся бы он, — сквозь зубы процедил Тепа. — А ноги бы сломали, на брюхе бы к рожающей жене приполз… А кто бы не приполз?

— Значит, в яму посадить, в погреб, в сейф. И ключ выбросить! — Крыс повысил голос и ударил кулаком, только теперь не по лбу, а по коленке. — И был бы этот идиотик жив. И Сашка Молчанов был бы жив. И…

Крыс махнул рукой и отвернулся к окну, за которым мелькали дома.

Так, подумал Иван. Значит, этот, под дерюгой, муж предавшейся. Это его вчера видел Иван перед больницей, и это его вчера били простые люди из народа. Значит, работу кто-то доделал.