Загадка улицы Блан-Манто - Жан-Франсуа Паро

После удачного завершения своего визита на улицу Монмартр Николя в компании выглянувшего из-за туч солнышка добрался до Шатле. Задержавшись у входа, он внимательно оглядел прилегавшие к замку улицы в надежде увидеть Сортирноса. Но прозорливого агента нигде не было, из чего молодой человек сделал вывод, что поиски его пока не увенчались успехом. Николя этому не удивился: задание, полученное Сортирносом, требовало особой осторожности. Выполняя опасные поручения, осведомители нередко рисковали жизнью, и никто не упрекал их за то, что в целях безопасности они затягивали расследование. Особенно тщательно приходилось готовиться агентам, которых засылали в мрачные логова преступного мира Парижа.

Прибыв на рабочее место в прекрасном расположении духа, Николя сразу спросил у главного тюремщика, в какую камеру инспектор Бурдо поместил Семакгюса. Ему ответили, что господин инспектор Бурдо всю ночь провел в камере вместе с узником, записанным под именем «господин д'Исси». И кажется, он все еще там. Камера платная, со всеми возможными удобствами и правом заказывать еду в соседнем трактире. Николя восхитился предусмотрительностью своего помощника.

Узнав Николя, сторож немедленно отпер дверь темницы, и Николя чуть не задохнулся, захлестнутый волной густого, спертого воздуха, состоявшего из запахов соломы, сонного человеческого тела и крепкого табака, подавлявшего все прочие ароматы. Похоже, Семакгюс и Бурдо весь вечер предавались табакокурению: оба слыли заядлыми курильщиками. Инспектор, видимо, только что проснулся, о чем свидетельствовали помятый редингот, отсутствие галстука и растрепавшиеся седеющие волосы. Семакгюс еще спал, растянувшись на соломенном тюфяке и надвинув на лицо треуголку. Куриные кости, два стакана и три пустые бутылки, украшавшие стол, доказывали, что трагические события в Вожираре не лишили приятелей аппетита. Вряд ли предполагаемый убийца вел бы себя столь беспечно, подумал Николя. Но тут же поправился: беспечное поведение вполне могло свидетельствовать о жестокосердии и хладнокровии записного убийцы. Собственные противоречивые суждения навели его на мысль о том, что каждая вещь имеет свою оборотную сторону, но суждение об этой вещи мы выносим в зависимости от цели, которую преследуем. Даже он подумал о субъективности показаний свидетелей, подверженных смене настроений и необдуманным порывам.

Глядя на спящего Семакгюса, Николя понял, что хочет поговорить с подозреваемым наедине, и попросил Бурдо пойти и привести себя в порядок, дабы вернуться в полной форме. Тщетно пытаясь скрыть свое разочарование, инспектор Бурдо неохотно подчинился. У Николя имелись веские основания допросить узника без свидетелей: умолчав о кое-каких вчерашних приключениях, а также о ночи, проведенной у Сатин, ему не хотелось быть уличенным в неискренности. Оправдываясь перед самим собой, он напомнил о необходимости сохранить доверенную ему тайну. Но себя обмануть ему не удалось.

Николя отважился сразу разбудить Семакгюса. Он стеснялся прерывать отдых человека, к которому по-прежнему питал искреннюю симпатию, несмотря на нависшие над ним подозрения в убийстве. Пока он раздумывал, Семакгюс пробудился и, отбросив шляпу, потянулся, стряхивая с себя остатки сна. Узнав Николя, страх, отражавшийся у него на лице, мгновенно исчез.

— Вино господина Бурдо обладает гораздо более сильным наркотическим и снотворным действием, чем настойка опия, — зевая, проговорил он. — Господи, надо же так проспать! Отчего у вас такое серьезное лицо, мой дорогой Николя?..

Семакгюс встал и, взяв стул, уселся на него верхом.

— Полагаю, это вы распорядились поместить меня в приличную камеру? Примите мою искреннюю благодарность.

Непонятно, чего в его голосе прозвучало больше: признательности или иронии.

— Принимаю, и не менее искренно, — с усмешкой ответил Николя. — Тем более что вы действительно имели все шансы провести ночь в одном из дивных помещений, носящих названия «Варварский край» и «Цепи». Впрочем, вас могли также запереть в камере, именуемой «Конец блаженства», известной своими рептилиями и вонью. Или во «Рву», каменном мешке в форме опрокинутого конуса, где, согнувшись в три погибели и стоя по щиколотку в воде, вы бы имели достаточно времени поразмыслить о тех неудобствах, которые приходится терпеть вашим друзьям из-за того, что вы им не доверяете[41].

— О-о! Это камень в мой огород. А значит, тот, кто его бросил, даст мне надлежащие разъяснения.

Николя сел на другой стул.

— Мне хотелось бы поговорить с вами без свидетелей, — промолвил он. — Это не официальный допрос, до него дело, возможно, еще и дойдет. Пока мне бы хотелось поговорить начистоту о некоторых вещах. И, пожалуйста, не усматривайте в моих словах ни хитрости, ни стремления запугать вас. Наверное, я сам виноват в том, что вы считаете меня излишне наивным, но сейчас речь не об этом. Хотя бреши в крепостной стене заделаны, и вы немало этому способствовали…

Семакгюс слушал, но на лице его не отражалось никаких эмоций.

— Вы ни разу не были со мной до конца откровенны. Начиная с нашей встречи в мертвецкой, вы всегда отделывались улыбками, двусмысленными фразами и болтовней о пустяках. Поэтому придется начать все сначала. Вы заявили мне, что уехали из заведения Полетты в три часа утра. Такая точность для человека, возвращавшегося с пирушки, еще тогда удивила меня. Поэтому я заподозрил вас…

— В убийстве Лардена?

— Именно. Тем более что вы сами уже второй раз напоминаете о предполагаемом убийстве комиссара. Следовательно, вы сознательно утаили от меня правду. Далее, вы сказали мне, что всего раз уступили очарованию Луизы Ларден. Однако свидетели утверждают, что ваша связь с женой друга продолжалась долгое время и, быть может, продолжается до сих пор. Наконец…

Николя вытащил из кармана фрака чистый лист и сделал вид, что зачитывает признание.

— «Заявляю, что получила луидор за то, чтобы подтвердить и сказать, что вышеозначенный незнакомец оставался со мной до трех часов утра, и велел ни под каким видом не сознаваться, что он ушел раньше. Когда меня спросили, я сказала и повторила, что означенный незнакомец вышел через потайную дверь, ведущую в сад, дабы его никто не увидел, ибо через эту дверь обычно убегают игроки, когда в дом неожиданно врывается полиция». Так вот, на вопрос, когда вы ушли из веселого дома, означенная девица ответила: «Спустя четверть часа после полуночи». Девицу зовут Сатин. Вряд ли стоит спрашивать, знаете ли вы ее.

— Николя, вы задаете вопросы и сами же на них отвечаете. И как протокол, который вы мне сейчас зачитали, может быть связан с убийством доктора Декарта?

— Вы правы, эту связь надо доказать. Я же всего лишь пытаюсь убедить вас в том, что любой судья, не имеющий чести знать вас, немедленно усомнится в правдивости ваших показаний и до выяснения обстоятельств исчезновения комиссара Лардена станет держать вас в камере. И представьте себе, что этот же судья обнаружит, что вы ко всему прочему замешаны в деле об убийстве человека, с которым, по всеобщему признанию, ваши отношения являлись далеко не безоблачными. Соедините вместе все факты, как реальные, так и домысленные, и сами догадайтесь, какие будут сделаны выводы. И оцените, как вам повезло, что вы имеете дело со мной, ибо я, во-первых, искренне вам симпатизирую, а во-вторых, имею право не предавать гласности ход расследования обоих дел. А самое главное, я очень надеюсь, что вы действительно не имеете отношения ни к одной из разыгравшихся трагедий. Так что, принимая во внимание мои возможности, подумайте и решите, не пора ли честно рассказать мне все, что вам известно об обоих убийствах.