Ученик - Микаэль Юрт

Она предположила, что за это время Хинде видел не слишком много женщин. К женскому полу, возможно, принадлежит кто-нибудь из психологов, с которыми он встречается, возможно, кто-нибудь из персонала библиотеки. Но чтобы ему удавалось прикасаться к кому-нибудь из них, казалось немыслимым. Поэтому понять его желание она могла. Его тоску. Вопрос в том, насколько она сильна? Может, из нее удастся что-нибудь извлечь? Ванья решила продолжить тему, по крайней мере, на один вопрос.

– А что я получу, если позволю тебе потрогать мои волосы?

– Перестань, – вмешался Себастиан, по-прежнему с заметной резкостью в голосе. – Не разговаривай с ним.

Не отводя глаз от провоцирующего взгляда Ваньи, Эдвард стал анализировать ситуацию. На этот раз в голосе Себастиана присутствовало нечто большее, чем злость и нетерпение, – желание защитить. Может, она его любовница? Она, вероятно, больше чем на двадцать лет моложе его, а тот Себастиан, которого Хинде знал в девяностые годы, в основном имел связи с женщинами своего возраста. Но в их поведении нет ничего, что говорило бы о любовных отношениях. Даже напротив. Особенно Ванья излучает определенный холод по отношению к коллеге. В обращенных к нему взглядах не чувствуется взаимопонимания, а язык ее жестов в общении с Себастианом столь же хладнокровен, как и в общении с ним. Может, они это просто хорошо скрывают? Стоит поинтересоваться.

– Вы спите друг с другом?

– Нет, отнюдь, – ответила Ванья.

– Тебя это не касается, – тут же отрезал Себастиан.

Эдвард был доволен. Ответ Себастиана – это антиответ, чтобы сохранить контроль. Ответ Ваньи эмоциональный и прямой. Искренний. Они не любовники. Тогда откуда этот защищающий тон? Нельзя ли тут еще чем-нибудь поживиться? Эдвард опять обратился к Ванье.

– Если ты только наклонишься вперед и положишь волосы сюда…

Эдвард перевернул крепко пристегнутую руку, как маленькую мисочку, и несколько раз сжал пальцы жестом, который казался почти непристойным.

– А ты тогда ответишь на мои вопросы? – Ванья отодвинула стул, словно собираясь встать.

– Черт подери! – Себастиан выкрикивал слова, точно приказ. – Сядь!

Определенно он отошел от задуманного сценария. Пора увеличивать нажим.

– Твои волосы, один ответ. На любой вопрос. – Эдвард смотрел на нее с полной искренностью во взгляде. – Твоя грудь, три ответа.

Себастиан встал так резко, что опрокинулся стул, и, бросившись через стол, схватил перевернутую руку Эдварда. Сжал ему пальцы. Крепко. Стало больно, но Эдвард не подал виду. Боль была ему не в новинку. Ее он мог контролировать. Не показать радость, которую он ощутил от того, что задел Себастиана за живое, было труднее.

– Ты слышал, что я сказал? – почти прошипел Себастиан. Совсем рядом. Взгляд зловещий, всего в сантиметре от глаз Хинде. Хинде ощущал его дыхание и пот на его ладони. Он выиграл.

– Да, слышал.

Эдвард расслабил руку, отчего Себастиану пришлось ослабить хватку. Хинде откинулся на спинку стула. Довольный. В уголках рта заиграла усмешка. Он торжествующе посмотрел Себастиану в глаза.

– Хоть ты и не играл, но только что проиграл.

Ванья и Себастиан молча шли по спецкорпусу. В результате маленькой вспышки Себастиана встреча с Хинде завершилась. Эдвард не сказал больше ни слова, а просто сидел, откинувшись на спинку, с довольной усмешкой на губах, не спуская с Себастиана взгляда. И теперь они шли к выходу в сопровождении охранника.

– Я сама могу за себя постоять. – Нарушила молчание Ванья.

– Правда? Хорошо бы это еще было заметно.

Себастиан не сбавлял скорости. По-прежнему в ярости. Эдвард был прав. Он проиграл. Нет. Он проиграл из-за Ваньи. Это другое дело. Не менее раздражающее, но другое. Только потому, что она не поняла, что Хинде ничего давать нельзя. Даже с ним торговаться. В каждом его предложении присутствует задняя мысль, в каждом обещании обман. Возможно, Себастиан виноват сам. Она спрашивала, какой Эдвард. Хотела знать. Он не подготовил ее как следует, это очевидно. Это его тоже злило.

– У меня ведь не было ни малейшего шанса, не так ли? – Ванье приходилось почти бежать, чтобы не отставать от Себастиана. – Большой Себастиан Бергман вступился и защитил маленькую беззащитную женщину.

Они добрались до выхода. Тяжелая стальная дверь с маленьким окошечком посередине. Никаких запоров или ручек с внутренней стороны. Сопровождавший их охранник, стуча в дверь, изо всех сил делал вид, будто его не интересует их разговор. В окошечке возникло лицо. Охранник с другой стороны внимательно оглядел компанию, чтобы убедиться, что они имеют право покинуть отделение и что это происходит без какой-либо угрозы.

– Ты серьезно думаешь, что мы бы что-нибудь узнали, если бы ему удалось взяться за твои сиськи? – впервые обратился Себастиан к Ванье с тех пор, как они покинули комнату для свиданий.

– Ты серьезно думаешь, что я позволила бы ему ко мне прикоснуться?

В двери что-то зажужжало, и она открылась. Себастиан и Ванья покинули спецкорпус и пошли дальше по коридору. Ванья не знала, на что она больше злится. Выбор у нее был довольно большой, но все имело отношение к Себастиану. Он недооценивает ее, употребляет слово «сиськи», точно какой-нибудь пьяный футбольный хулиган, считает, что она нуждается в защите, чертовски быстро ходит и не доверяет ей.

– Я тоже вела игру. – Ванья опять догнала Себастиана. – Если бы ты не вмешался, как какой-то долбаный рыцарь, может, это к чему-нибудь и привело бы.

– Нет, не привело бы.

– Откуда ты знаешь? Ты же сразу встрял.

– Тебе не по силам вести игру с Хинде.

– Почему же?

– Он гораздо сообразительнее тебя.

Ванья замедлила шаг, отпустила его вперед. Глядя на удаляющуюся спину, она решила наплевать на выбор приоритетов и просто ненавидеть в Себастиане все. И точка.

* * *

Анника Нурлинг изо всех сил старалась усадить Себастиана и Ванью на стулья возле кофейного автомата, пока она сходит доложить начальнику учреждения о том, что они хотят с ним встретиться, но тщетно. Себастиан промчался мимо ее письменного стола прямо к двери и распахнул ее, даже не постучав. Тумас Харальдссон подскочил в кресле за письменным столом. Он сам удивился ощущению, что его застигли врасплох. Подняв взгляд, он незамедлительно узнал мужчину, который остановился на пороге с выражением лица, явно говорившем о том, что увиденное никак не вязалось у него в голове. Его первые слова это подтвердили.

– Что ты, черт возьми, здесь делаешь?

Харальдссон откашлялся и слегка развалился в кресле, пытаясь вернуть себе часть инициативы, хотя не владел ею изначально.

– Я теперь здесь работаю.

Переварив информацию, Себастиан быстро пришел к единственному мыслимому выводу. Полиция Вестероса, наконец, нашла способ отделаться от Тумаса Харальдссона и выгнала его. Теперь он, похоже, работает в «Лёвхаге» охранником. Харальдссон не первый полицейский, проделавший такой путь. Чаще всего вынужденное изменение карьеры бывает связано с тем, что человек проявлял излишнюю жестокость, вызывал слишком много нареканий или скомпрометировал себя каким-то иным образом. Откровенная некомпетентность редко являлась причиной понижения в должности, но если исходить из того, что все когда-то бывает впервые, это как раз случай Харальдссона.