Сорняк - Андрей Буянов

Старик на некоторое время задумался, потом продолжил:

– Они пьют кислую воду, от которой болит голова, и называют её вином, а разговаривают на сложном языке. Больше я не знаю. Для чего ты это спросил?

Слово «вино» звучало, разумеется, совсем не так, но Миша понял именно так: слишком близкая получалась ассоциация.

– Да так… Возможно, стоит когда-нибудь добраться до них. Посмотреть, как они живут…

Старый Койт внимательно на него посмотрел, но ничего не сказал.

На следующий день хромой Хуг, балуясь новым копьём с железным остриём, сообщил Мише, что отправил баб за красной землей, а мальчишек – жечь уголь. Но угля будет меньше, чем в прошлый раз, потому как дров осталось мало, и только по причине теплой погоды часть он может отдать Мисше.

Мишка внутренне улыбнулся. Вот так вот: налицо задействование административного ресурса. Так что, как говорится, «как только, так сразу». Будут расходники, будут и топоры, а что останется, то, уж извините, но Мишка использует по своему усмотрению.

– Давай… Ещё одну, и на сегодня хватит, – прохрипел Миша, вытаскивая из горна новую заготовку. Ур, хекнув, перехватил поудобнее молот и стал её плющить, как автомат. Мишка, щурясь от летящей в разные стороны окалины, время от времени поворачивал щипцы, чтобы придать раскалённому металлу нужную форму. Вскоре вытянутая полоска шириною в пол-ладони и толщиной чуть больше миллиметра, звякнув о камень, легла остывать. Оба импровизированных кузнеца, утерев пот и отсоединив мех от горна, устало поплелись по хижинам.

На улице шёл дождь, но что Мишке, что Уру, разгорячённым и голым по пояс, сейчас, после нескольких часов усердной работы, он был только в радость. Тем более что лившаяся с неба вода отнюдь не была такой холодной, как зимой. Всё, пришла весна. Довольно резко сменила унылую зимнюю морось. Буквально за неделю температура воздуха поднялась, судя по ощущениям, явно выше десяти градусов. Низкие тучи заволокли плотным слоем весь небосклон, с которого не переставая лил дождь. То просто моросил, то поливал как из ведра.

Степь, как и предупреждал Койт, да и знал каждый в посёлке, превратилась в сплошное непроходимое болото. Река начала подниматься, раскормленная кучей мутных ручейков, стекающих в неё. В такую погоду из посёлка никто особо нос не высовывал, разве что дети выгоняли недовольных овец пастись на склоны холма. Всё остальное население массово предавалось ничегонеделанию и производству будущих поколений саотов. Последнему Миша внимание тоже уделял, но основное время всё-таки проводил в кузне. Ур тоже время от времени присоединялся, что не могло не радовать Мишку. Ещё постоянно прибегал Ума, крутился вокруг, пытался помогать, но в основном мешал. Однако к нему и его постоянным вопросам Миша уже привык и теперь периодически давал ему мелкие поручения типа «принеси – подай», или же «сходи на речку, принеси вон в том горшке воды». Ещё парень наловчился точить камнями ножи и часами мог просто сидеть рядом, остря очередное лезвие. Правда, сейчас запропастился куда-то, но Ур не волновался, а значит, всё в порядке.

Миша шёл, подставив вымазанное в копоти лицо под морось дождя, и улыбался во все тридцать два зуба. Он был доволен. И не только окончанию зимы, но и тем, что грубая, однообразная работа, наконец, закончена. На железные полоски, которых за последние четыре дня они расковали целую кучку, перевели почти весь металл, и завтра можно будет заняться более интересным… А ведь до этого он сковал с десяток топоров, правда, небольших, гораздо более лёгких и компактных, чем его первый. И если тот больше напоминал традиционный современный Мишке топор с небольшой поправкой на форму лезвия и общие очертания, то этими лезвиями напоминал скорее широкую стамеску с топориным креплением к рукояти.

В хижину Миша вошёл, застав жену за делом. Увидев мокрого мужа, та скользнула в бок, взяла свернутую в углу меховую шкуру и накинула ему на плечи. Сел перед очагом на небольшую подставку, жена сразу поставила перед ним горшок с кашей. Сама же, отодвинув толстую кожаную выкройку в сторону, присела рядом, положив голову мужу на плечо, грустно смотря на огонь и привычно защебетала. Рассказывала, кто как в посёлке живет, что все её подружки смотрят на нож, который он ей подарил с завистью и спрашивают, что они могут сделать, чтобы заполучить такие же. Что Ума вчера поскользнулся на мокрой траве и потянул ногу, и что Койт сказал, что всё будет хорошо, но руку дней на ногу нельзя вставать. Что Мага, жена Тоны и её подруга, снова понесла…

Тут она замолчала. Мишка, до этого кивавший в такт, прекратил живать, неловко погладил её по голове. Он её понимал… Как ни старались, но забеременеть она пока не смогла. Ему-то это было даже на руку, пока, но для Туи это была постоянная причина для беспокойства и плача по ночам. Как же: у всех взрослых женщин в роду есть дети, все, с кем она росла и в детстве играла, уже родили, и не по одному, а она вот… Второму мужу никого родить не может. Мишка вздохнул и принялся есть. Ну, а что делать? Весь свой функционал он выполняет в этом деле регулярно и с полной ответственностью, и как-то повлиять на результат в принципе не может.

Ел Миша не из горшка, как принято здесь, а перекладывал себе в отдельную миску и уже оттуда черпал собственноручно вырезанной деревянной ложкой. Туя не возражала, сама тоже приохотилась, а как делают другие, Мише было наплевать. Наевшись и просохнув, он отодвинулся от очага и, сыто потягиваясь, растянулся на шкурах. Жена сидела рядом. Тут неожиданно она повернулась и, глядя ему в лицо заплаканными глазами, спросила:

– Ты меня выгонишь и возьмёшь новую жену?

Мишу такой вопрос откровенно удивил, и поэтому он настороженно ответил:

– Нет, не собирался. А с чего ты так решила?

Туя запираться не стала, наоборот, несколько приободрилась, видимо, нашла некое подтверждение каким-то своим мыслям.

– Когда вы убьете охотников Волков… Ты возьмешь вторую жену из тех женщин, что заберет наш род?

При этом в её голосе послышалась затаённая надежда, причину которой Миша пока понять не мог. Нет, опасения жены ему были хорошо понятны. По здешней традиции охотник, прожив с женой зиму, и если за это время она по какой-то причине не смогла забеременеть, вполне может вернуть её в род, из которого взял. Это норма, так поступил с ней Рена, её первый муж из рода Степной собаки, но тот известный тип – третью жену меняет, а детей, что характерно, у него так и не появилось.

Наверное, дело в статусе. Наверняка быть первой женой – совсем не то же самое, как быть второй. В местные заморочки такого плана Миша, если честно, не вникал и, более того, не собирался. Потому как считал, что и одной, даже самой лучшей жены, для любого нормального мужика чуть больше чем «выше крыши». Так говорили его отец и дед, а мнению столь авторитетных людей не было основания не доверять. Правда, у дяди было несколько иное мнение на этот счёт: возможно, именно поэтому семьёй он так и не обзавёлся – в отличие от нескольких детей от разных женщин. Но вот такого Мише тоже не хотелось. А вторая жена…