Изгнание в рай - Анна и Сергей Литвиновы

Мечта – удивительно! – со временем не поблекла. И тропический рай Севе не надоедал. Единственная проблема: затеряться в подобном месте нельзя никак. Вычислили твой райский остров – и все, ты покойник.

Потому придется ему возвращаться в город. Нужно выбрать шумный, но милый. Где-нибудь в Испании, по «месту прописки». Барселона, Толедо, Гранада. Сначала поездить, пожить там и здесь, присмотреться. И наконец купить себе собственное жилье.

Сева включил компьютер, вышел в Сеть. Никаких, избави бог, отелей – начал пролистывать пансионы. Быстро нашел один в Гранаде, на крошечной улочке рядом с университетом. Внимательно рассмотрел картинки: из дома – два выхода, и крыши – вплотную друг к другу (это на крайний случай). Плюс толпы студентов, туристов, полно такси. Годится.

Он отправил запрос. Бронь немедленно подтвердили. Да еще и хозяйка оказалась услужливой, вдогонку к официальной бумаге прислала письмо: что будет рада видеть, спрашивала, не надо ли обеспечить сеньору трансфер. Сева отозвался: «Спасибо, я все организую сам».

Оба не ведали, что их переписка видна еще одному человеку.

Тот сидел, сгорбившись, за компьютером. Отчаянно грыз ногти, хрустел костяшками пальцев. А по лицу его – текли слезы.

…Сеть, которой программист ловил Севу, опутала весь мир. Но очень долго невод приносил одну лишь тину морскую. Трудная задача – найти человека, когда нет ни фамилии, ни имени, ни телефона, ни номера счета.

Томский знал, что Акимов очень любил Америку. Он сумел подключиться ко всем камерам во всех аэропортах и терпеливо ждал, что программа даст ему знать, когда Севка пересечет границу. Безрезультатно.

У бывшего друга были живы родители. Михаил надеялся: когда-нибудь они получат от сына весточку или денежный перевод. Конечно, Акимов предпримет кучу предосторожностей, но Томский не сомневался, что разгадает все хитрости друга. Однако Сева своих стариков полностью игнорировал.

А еще у Акимова была любимая фразочка: «I will arrange everything by myself»[5].

Он часто ее использовал в переписке с иностранцами. Постоянно употреблял в речи – Томский запомнил, когда вместе ездили за границу.

Михаил подумал: преступник может изменить всю свою жизнь. Но вряд ли ему придет в голову избавляться от фигуры речи. Самой обычной.

…Написать и внедрить на основные почтовые серверы ловушку оказалось адски непросто. Но Томский справился с задачей.

Еще одна, вспомогательная программа ежедневно просматривала сотни писем с искомой фразой, выискивала для него самые подозрительные – их он потом читал лично.

Иногда выяснял, кто владелец электронного адреса.

Этот поляк с испанским паспортом насторожил его еще месяц назад.

И сегодня – вместе с письмом в Гранаду – Томский смог получить и фотографию. Сделанную единственной камерой наблюдения на мальдивском островке.

То был Сева Акимов. Он загорел, похудел. Сменил стрижку. Но то был однозначно он.

…За окном маячила в дымке Эйфелева башня.

На крошечном балкончике сидела с бокалом бургундского Настя.

Соседи считали их семьей – правильной и скучной.

Томский справился с рыданиями и заорал:

– Настька! Быстро собирай чемоданы. Мы улетаем!

Она вздрогнула. Капля красного вина сорвалась из бокала, засияла на ее белой блузке ярким пятном, словно кровь.

Михаил вышел на балкон. Нежно коснулся указательным пальцем пятна. Пробормотал – не Насте, собственным мыслям:

– Да… ему будет больно. Очень больно. Как мне.

* * *

Настя обещала все сделать за два часа. Купить билеты, забронировать отель, собрать вещи.

– Много барахла не тащи. Все, что нужно, купим на месте, – велел ей Томский.

И отправился коротать оставшееся до отъезда время в любимое логово – кабинет.

Ликовать, что достал наконец Севку, настроения не было. Наоборот, накатила адская усталость. Обычный человек в подобном состоянии валится на диван, открывает пиво и включает телик. А Михаил набрал пароль и вошел в свой дом.

Прошелся по комнатам. Увидел.

Чужая женщина читала книжку в его любимой гостиной с видом на море.

Чужая девочка играла в детской комнате его дочери.

…Поначалу – когда эти двое только приехали – Михаилу вдруг захотелось (сам от себя не ожидал) о них позаботиться. Не похожи они были на предыдущих жильцов – богатых, порочных. К жизни красивой, видно было, непривычны. Тушевались, смущались. К тому же у девчонки оказалась астма. А мамаша – беззащитная, заполошная. Чем-то отдаленно Кнопку напоминала.

И пару дней Томский с удовольствием исполнял роль доброго волшебника. Насыщал воздух в доме озоном, включал для девочки любимую песенку, уложил спать ее куклу – в детской комнате имелся для таких целей специальный робот.

Но когда юная паршивка забралась на чердак, в будуар с Леночкиными нарядами, и Михаил увидел ее в дочкином любимом платье – накатила страшная ярость.

Как они смеют?!

Одеваться в чужие вещи? Залезать в самые сокровенные уголки?!

Еще и гостей – в его дом! – пригласили. Мамаша взялась печь – на его кухне – клубничный пирог.

Томский с яростным, почти животным удовольствием спалил кулинарный шедевр. Упивался, наслаждался страхом женщины. Приступом астмы у девочки. Вот оно, счастье.

Впрочем, на другой день приступ злости прошел.

Томский снова стал смотреть на постоялиц почти с сочувствием.

Баба одинока, ее любовник никчемен. Девчонка растет без отца. Да еще обманутая жена их преследует. Явилась в Болгарию, бродит под стенами дома. Ему – ему! – осмелилась написать. Предложила сотрудничать.

Сначала Михаил хотел настойчивые письма женщины, которая мнила себя продвинутой компьютерщицей, просто проигнорировать. Но потом решил развлечься. В «кошки-мышки» сыграть. Интересно ему стало: насколько брошенная, несчастная домохозяйка сильна в программировании. И что будет, если стравить дамочек? Как они себя поведут?

Воевать с Ларисой на его поле оказалось совсем легко. Женщина, конечно, кое-что умела, но тягаться с когда-то лучшим программистом страны ей оказалось не по зубам. Она думала, что смогла взломать «умный дом». И не ведала, что Томский позволил ей сделать лишь то, что считал нужным. Лариса не сомневалась: вся система защиты пала, Юна с дочерью спят.

Однако Томский загодя разбудил вторую участницу драмы. Предупредил, что на участке – посторонние. С интересом стал ждать, что будет дальше.

И Юна не разочаровала. Не впала в панику, не начала звонить в полицию. Но вступила с соперницей в диалог. А когда Томский все-таки вызвал ей на подмогу парня из службы сервиса, даже благородство проявила. Горе-взломщицу не сдала.