Книги онлайн и без регистрации » Разная литература » Нам здесь жить - Елена Геннадьевна Костюченко

Нам здесь жить - Елена Геннадьевна Костюченко

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 75
Перейти на страницу:
не киснешь. Молодцом.

В коридоре, где уже толпятся любопытные соседи, работает похоронный агент. Он оценил ситуацию и понял, что у сына денег на оплату его работы нет. Раскручивает соседей.

— Вы же были друзьями. Понимаете, если ее сей час повезут в районный морг, она там пролежит минимум пару недель до вскрытия. И вскрытие… Швы грубые, редкие, на похоронах случаются казусы. Что бы душа упокоилась с миром, мы должны позаботиться о теле…

Подшиваем к протоколу медицинское заключение. Женщину с воспалением легких и отеком мозга выписали из больницы за два дня до смерти. Выписали именно умирать — чтобы не портить статистику. Но в медицинском заключении все идеально: «Больная в удовлетворительном состоянии».

Не успеваем вернуться — новый вызов.

Оперативник искусно матерится в телефон.

— Велосипед детский? Какой, блядь, велосипед! Вы охуели там?

Потом слушает молча. Вешает трубку.

— Поехали. Терпила — жена сотрудника.

У отделения высаживаем довольного похоронного агента. Договор он таки заключил.

Разговор перескакивает на «чурок»-сотрудников, которых «развелось». «Чурки» — зло, сотрудники — свои. Непонятно, как к ним относиться.

Наконец добрались. У подъезда уже ждет взволнованная жена сотрудника.

— Велик украли у сына. 4 года, подарок на день рождения! В подъезде стоял. Соседки говорят, алкаш из соседнего подъезда.

Заросшая грязью квартира. Почти неходячий седой старик. Детский велосипед тут же.

— Зачем тебе велик, дед?

— А?

— Велик тебе зачем? Кататься? На продажу? Крале в подарок?

— Не знаю. Увидел — взял.

В соседней комнате оперативник обшаривает шкафчики. Ищет деньги нам на пиво. Не нашел, матерится.

Долго спускаем деда вниз. Он, кажется, не понимает, куда его ведут, и начинает кричать. Один из оперов достаточно чувствительно тыкает его кулаком в живот. Замолкает.

С трудом заталкиваем его в машину. По приезде в отделение конвоируем в обезьянник.

Ближе к семи вечера тянемся в магазин. Покупаем поесть и выпить: пиво, водка, коньяк. Девушки-дознаватели берут вино. На проходной бутылки отчетливо звякают в пакетах. Но мент, дежурящий на проходной, просил принести пару пива. Рассчитавшись, мы спокойно проходим.

У дознавателей уже нарезан салатик. Разливаем вино по кружкам. «Только быстренько, — предупреждают девочки. — Такая запара!»

Отдел сдает отчеты. Норматив у дознавателей — 40 уголовных дел на отдел, переданных в суд за месяц. Иначе лишат премии.

По словам девушек, из семи сотрудников отдела дознания реально работают трое. Вот эти трое и сидят в отделении уже четвертую ночь, уходя домой лишь помыться и переодеться. На окне — почти опустевшая коробка «Редбулла».

— Обсудим мартовское дело, пока все в сборе? «Мартовское дело» — головная боль всего отделения.

8 марта двое мужчин пошли поздравить девушку с праздником. Девушку не поделили. Ссора переросла в драку. Итог: ножевое ранение.

Раненый утверждал, что соперник накинулся на него с ножом. Соперник утверждал, что нож он достал, чтобы напугать драчуна и остановить драку. Но тот стал вырывать нож, и в итоге сам на него и напоролся.

Милицию вызвали в квартиру только 9-го. К тому моменту любвеобильная девушка уже успела вымыть и пол, и столы, и стены. Ножа не нашли. Свидетелей драки не было — девушка на момент разборок, испугавшись, выбежала из комнаты. Характер раны — колотый, то есть подходящий под оба варианта событий. Казалось бы, чистый висяк.

Но у раненого объявились деятельные родственники. И дело, заскрипев, пошло. Сотрудники нашли подходящий нож, сфальсифицировали отпечатки пальцев. «Зарядили» свидетеля. Протокол осмотра места происшествия переписывался пять раз. Параллельно оперативниками проводилась «работа» с задержанным. Тот вину на себя не брал.

«Мартовское дело» на профессиональном сленге сотрудников называется «нулевым», то есть полностью высосанным из пальца. Но и остальные дела для передачи в суд требуют некой «корректировки». При мне криминалист подписывает пачку чистых пока протоколов осмотра места происшествия.

— А теперь — бухнем нормально!

Оксана, крашеная блондинка, обвешанная золотом, в очередной раз рассказывает, что и полгода не пройдет, как станет налоговиком: «Моего дядю — вы знаете — повысили до замглавы по Москве. Он обещал помочь». Все внимательно, не перебивая, слушают. Стать налоговиком — мечта почти каждого милиционера.

Забегает оперативник с вытаращенными глазами: «Шухер! Шкловский!» Шкловский — это начальник отдела дознания.

Отработанным движением дознаватели прячут стаканчики за ножки стульев. Бутылку опер сует под куртку. Все торопливо закуривают и начинают травить анекдоты.

Шкловский, невысокий плотный мужчина, заходит:

— Развлекаемся?

Стоит посередине комнаты и нехорошо улыбается. Все, кроме Оксаны, идут на выход. За дверью слышен крик:

— Ты валишь нормативы! Вглухую! Я уволю тебя раньше, чем ты уйдешь на свое блатное местечко!

Через пару минут Оксана выбегает в слезах. За ней выходит довольный Шкловский:

— Что смотришь, стажер? Жалко ее?

— Жалко.

— А не жалей. Вкалывает она, видите ли, без сна и отдыха! Месяц, блядь, жопой крутила! Туда же — в налоговики!

Еще злой Шкловский отправляет меня и опера Женю на допрос пушера — распространителя наркотиков. Быть конвойными на допросе — очень неприятно, и Шкловский это знает.

Недалеко от допросной тусит компашка — двое парней и девушки. Пьют пиво и коктейли, слушают музыку с мобильных телефонов.

— Понятые наши постоянные, — поясняет опер Женя.

Постоянные понятые — это те, кто попался на каких-то мелочах. Есть еще добровольцы-фанатики, но их немного. К нам вразвалочку подходит пьяный парень. Заглядывает в глаза.

— Я ведь с ним знаком был, с пушером. Дружили. А потом он сел на наркотики, ссучился. По неправильному пути пошел, понимаешь? Друзей забыл. А сегодня прихожу в отделение — его уже взяли. Он меня видел, когда его опера работали. Он думает, я стукач.

— Так ты и есть стукач, — лениво бросает Женя. — Ты ж нам его и сдал.

— А че я мог сделать? Че я мог сделать? Он друг мне был. Все вы! Вы…

— Иди отсюда. Ну! Стукач уходит.

Сменяем прежних конвойных, занимаем места перед дверью. Там уже идет допрос.

Пушер — парень лет 30 с осоловелыми глазами. Руки закованы в наручники, и «злодей» пытается растереть запястья. Звенят. Пальцы длинные и тонкие — в свежих ссадинах. Рядом сидит дознаватель — маленькая брюнеточка с баночкой «Редбулла» и немолодой усталый адвокат. Адвокат бесплатный, приглашен по заявке отделения.

— Давление на меня оказывали. Моральное, — тихо говорит «злодей». — Оперативники сами показания написали. Сказали: «Подпишешь — отпустим под подписку о невыезде».

— Грубое нарушение, — комментирует адвокат.

— Да чего вы его защищаете, — улыбается следователь. — Ясно же уже все: за подписку о невыезде невиновный ничего не подпишет.

— У вас не подпишешь, — зеркально улыбается адвокат.

— Ну, я б не подписала, например. — И обращаясь к задержанному:

1 ... 48 49 50 51 52 53 54 55 56 ... 75
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?