Не стирайте поцелуи. Книга 2 - Виктория Мальцева

– Прошу, не начинай про свой прогресс.

– Как раз собирался упомянуть.

– Я прочитала твою книгу.

– Какую?

– Нил Деграсс.

– А, – усмехается.

Прямо вот на полном серьёзе улыбается, и из глаз его лучится мягкость.

– Я теперь в некотором роде грамотный человек, – тоже улыбаюсь. Его лёгкость мне передаётся. – Знаешь, мне тут принесли книги по психологии умирания, и я пришла к выводу, что это всё полнейшая чушь. Умирающим нужно давать лекции по астрофизике, особенно в части будущего Вселенной – душа приходит в такое умиротворение, которое сродни религиозному. Я тут вообще задумалась о том, а что, если Бог – это и есть Космос? Например, вот, выяснила, что Солнце никогда не погаснет так, как показали дилетанты в «Пекле». Вначале оно расширится, вырастет в Красного гиганта, спалив нас вместе с планетой в чёртовом аду, затем рванёт, превратится в Белого карлика, и только потом начнёт остывать. Медленно гаснуть. Как все звёзды. Все звёзды до единой погаснут. Умрут даже чёрные дыры – теперь мы знаем и это. И невзирая на то, что у наших знаний есть граница, мы уже поняли, что бесконечности нет – абсолютно всё конечно, даже Вселенная. В этом смысле, что бы мы ни делали, как бы ни развивали искусство, науку и космические технологии, от смерти не ускользнуть, потому что даже законы физики конечны. Они умрут вместе с нашей Вселенной. Отсюда вытекает полнейшая бессмысленность абсолютно всего – нет никакой лепты, нет никакого общего движения и прогресса, в конечном итоге мы все закончим в холодной и тёмной пустоте.

– Как насчёт смысла жизни в самой жизни? Наша Вселенная сейчас – новорожденный. Её жизнь в рамках нашего осмысления будет такой долгой, что почти бесконечной. И ты совсем сбросила со счетов тёмную энергию – мы знаем, что она есть, но до сих пор не смогли не только изучить её, но даже понять. Ты упустила из вида, что мёртвая Вселенная будет целиком состоять из неё. И хотя нам пока неизвестна ни её природа, ни её роль, я думаю, есть смысл следы Бога искать в ней.

– Кай, который в моём сердце живёт с биркой «Лео», болезненной, к слову, наклейкой. Я бы её отлепила… но клей слишком крепкий. Прочитав твою книгу, а за ней ещё несколько, в том числе и библию, я пришла не то что бы к заключению, а скорее даже это ощущение, что единственное, в чём есть смысл – это любовь. На фоне всех знаний по астрофизике, теологии и биологии, она выглядит для меня сейчас, как Полярное сияние. Я всю жизнь мечтала его увидеть, но, к сожалению, так и не довелось. Невероятно, но это волшебство – всего лишь побочный эффект – никем не запланированное проявление законов физики. С любовью так же: одна из форм жизни на земле эволюционировала до полового размножения, и в какой-то момент побочным явлением от общего тренда движения к цели «выживание» появилась Любовь. Непреодолимое и необъяснимое чувство, толкающее на безумства.

Кай опускает голову и проводит по лицу руками, когда убирает их, нахмурившись, говорит:

– Любовь, в том числе и романтическую, можно также рассматривать и как великую мотивацию. А вообще, дискуссии о её роли бесконечны, как и споры. А я вижу смысл не только в том, чтобы быть любимым, но и в том, чтобы любить самому. Даже если отдачи нет, когда-нибудь она может случиться. Необязательно, конечно, но вдруг? Вдруг так всё сложится, что и тебе однажды скажут «люблю?». Лишая себя жизни, ты лишаешь и шанса.

– Чем дольше я живу, тем меньше вероятность. Я порчусь физически, утрачиваю молодость и привлекательность. Если никто меня не полюбил в юности, каковы мои шансы в зрелости? У мужчин любовь всегда начинается с влечения…

– Не скажи!

– Даже не спорь – слушать не буду. Но вот что важно: даже если мне найдут донора, не будет ли это означать смерть того, кому этот донор мог бы достаться кроме меня? А что, если это чей-то возлюбленный? А что если это чья-то мать? Меня никто не ждёт, никто не мучается мыслями о том, как ему жить без меня. Разве рационально сохранять мою бессмысленную жизнь, если будет утрачена другая?

– Я мучаюсь мыслью, как жить в мире, в котором не будет тебя.

– Не говори мне таких вещей. Это не может быть правдой. Мы видимся третий раз в жизни.

– И именно поэтому я приехал сразу, как ты позвонила. Именно потому, что твоя роль так ничтожна. Ладно, так и быть. Ты вынуждаешь меня высказаться и в романтическом русле: если бы я не был женат, причём речь сейчас не о формальном браке, а о том, когда человек женат в своей голове, я бы преследовал тебя с этим же предложением – выйти за меня замуж. Если бы я встретил тебя…скажем, двадцать один год назад, я женился бы на тебе по большой любви.

– Ты не веришь в уникальность пары? В предназначенность людей друг другу?

– Нисколько. Так или иначе, наш партнёр по жизни – это наш выбор.

– А знаешь, что я тебе скажу: твоя жена странная. Она какая-то… неправильная, что ли. Но ты настолько правильный, что вместе вы как две части уникального пазла. Это даже завораживает, в каком-то смысле, и обнадёживает, потому что появляется такая тлеющая надежда, что где-то когда-то найдётся и твоя недостающая часть. Поэтому твоё неверие для меня грустно.

– Не все люди приходят в этот мир сильными, как ты или я, – подмигивает. – Есть такие, в которых нет силы. И мы нужны им. Я нужен жене, ты нужна мужу. В них наш смысл, в нас их сила.

– У меня нет мужа.

– Есть. Он твой человек – это было видно. И ты выпутаешься. Знаешь, я не верю во всю эту чушь, которую глупцы любят передавать друг другу в сети, ну вроде того, что каждому человеку даётся ровно столько, сколько он может вынести. Нет! Всё фигня. Я верю в физиогномику. Вот смотрю на тебя, на глаза твои, на губы, на нос и скулы, взгляд твой и понимаю: ты выпутаешься. Из любой ситуации выпутаешься. А там, где не будет хватать своих сил, придут тебе на помощь силы Космоса. Потому что по-другому с такими, как ты, не бывает. Я ни у кого ещё не видел столько силы, как у тебя. Это физика: масса притягивает массу, сила притягивает силу, – улыбается.

Susanne Sundfør – When The Lord

Susanne Sundfør – Reincarnation

How To Disappear Completely: Seraphim

Вечером кровать Мар вывозят из моего бокса. За ней у самого карниза на боку лежит дракончик из яйца с сюрпризом – это Мар для Милли покупала в кафетерии. Я беру этого дракончика, упаковываю в коробку из-под катетеров, обклеиваю стикерами, одолженными без разрешения у стойки медсестёр, и сбегаю из больницы. Вместе со всем своим барахлом.

Иду на почту, отправляю Милли коробку – адресами мы на всякий случай с Мар обменялись ещё на той неделе. Кстати, это она предложила. Как в воду глядела. На коробке пишу: «Привет Милли от мамы! У меня всё хорошо! Очень люблю тебя, всегда помни об этом! Обнимаю крепко-крепко!».

А потом я просто иду гулять. Правда, сперва приходится сделать ревизию в больничном пакете – всё на фиг вышвыриваю, кроме бутылки с водой, Адвила и тёплой кофты. С Адвилом у меня есть несколько часов настоящей жизни, а позже боль будет слишком сильной. Мне бы такие уколы, как были у Лео… эх. Но всё равно на вечность жизнь не растянешь.