Роковой сон Спящей красавицы - Мария Очаковская

Нет, нет и нет! Для того чтобы вычислить убийцу, надо четко определиться с мотивом. Тут одной легендой не обойдешься. Даже смешно! Перстень-талисман, ради которого можно убить человека… Надо во что бы то ни стало раскопать всю возможную информацию про это кольцо. Узнать и про тех французов, которые его продали. Замчински и второй – как там его звали? Схема «товар – продавец». Значит, кого-то надо отправить во Францию. И Ульянов снова подумал о непролазных дебрях…

Голос Аркадия прервал его размышления:

– Да-да, надо перетряхнуть всех! Это по твоей части, ты умеешь. Но огласки допустить нельзя, пусть официальное расследование идет своим чередом, а наше – своим.

– Перетряхнуть можно, хотя это потребует времени, – осторожно отозвался Николай. – Театральный мир, легенды, талисманы, суеверия разные – как дремучий лес. В лесу нам потребуется проводник. Самим нам не разобраться. Чем больше мы будем знать про этот талисман, тем быстрее вычислим убийцу. Вывод такой – нам нужен профессионал.

Из всей многотысячной армии «очкастых умников, пустомель и лоботрясов», строчащих заумные статейки про театр и балет и заламывающих руки перед телекамерами, – словом, людей бессмысленных, по твердому убеждению Николая Николаевича, – было отобрано всего десять кандидатур. Оказалось, что хороших «спецов» по истории русского музыкального театра, то есть тех, кто бы мог оказать квалифицированную помощь в неразберихе с легендами и реликвиями, считаные единицы.

После подробного обсуждения этих отобранных десятерых также подвергли жесткой селекции. Ульянов отдавал предпочтение мужчинам, и мужчинам в возрасте. В результате остались всего две кандидатуры, зато, по общему мнению, «правильные». Посчитав наконец вопрос решенным, Николай Николаевич, бывший с шести утра на ногах, отправился домой.

Зоя Тихоновна и Лена как раз только садились за стол. Выдалась редкая возможность поужинать вместе. Однако не успела Зоя Тихоновна поставить перед Ульяновым тарелку с дымящимися куриными котлетами и картофельным пюре, как позвонил его заместитель и сообщил, что один из «правильных» кандидатов лежит на больничной койке, а второй – в составе жюри какого-то театрального конкурса укатил за границу.

– Сказали, послезавтра вернется, – отрапортовал зам. – Как думаешь, Николаич, стоит подождать его или еще со списком кандидатов поработать?

«Едрить твою налево!» – подумал про себя Ульянов, а вслух сказал, что ждать нельзя, время дорого, и потом даже посетовал, что, мол, когда не надо, этих театроведов, историков пруд пруди, но как дошло до дела, то они все по больницам и командировкам попрятались.

– Поужинать человеку не дают, – тихо проговорила Зоя Тихоновна и сочувственно покачала головой.

Воспользовавшись моментом, Ленка тотчас переложила свою недоеденную котлету на тарелку отца и быстро придвинула к себе пакет апельсинового сока. Выждав, пока Ульянов закончит говорить, она подсела к нему поближе и, как-то очень по-женски подперев рукой щеку, принялась смотреть, как тот ест.

– Вкусно? – спросила она.

– Очень.

– Пап, а у тебя настоящие зубы или тоже вставные?

Ульянов засмеялся:

– Пока настоящие.

– Леночка! – Зоя Тихоновна снова покачала головой, но девочка не обратила на нее внимания, по-хозяйски размешивая сахар в отцовом стакане с чаем, она стала рассказывать про поход с классом в театр на «Синюю птицу»:

– В спектакле был такой персонаж Сахар, у него были сладкие пальцы, он их отламывал и кормил детей.

– Хм, – уже думая про свое, протянул Ульянов и поцеловал дочь в макушку, которая пахла земляничным шампунем.

Убрав посуду, Зоя Тихоновна сняла фартук и присоединилась к чаепитию.

– Простите, я тут краем уха услышала о ваших проблемах… – смущенно начала она, – …и, наверное, лезу не в свое дело… Но у моей соседки… есть дочь. Так вот она именно тот специалист, о котором вы сейчас говорили. Театровед, кандидат наук, занимается историей музыкального театра… – Ульянов обернулся к ней, слушал, не перебивая, и она продолжила: —…Пишет книги, работает в Вахрушевском музее. Женщина блестяще образованная и серьезная, не чета нынешним финтифлюшкам…

– Фин-ти-флюш-ка! – прыснула Лена.

– Значит, легкомысленный, пустой человек, – объяснила Зоя Тихоновна.

– Вы ее хорошо знаете? – спросил Ульянов.

– Довольно хорошо.

– А сколько ей лет?

– Точно не скажу, думаю, между тридцатью пятью и сорока. Если хотите, Николай Николаевич, могу дать вам ее домашний телефон.

– Пожалуй, что да… – медленно протянул Ульянов.

– Я могла бы предупредить ваш звонок своим, а заодно узнать, в Москве ли она, а то вдруг тоже уехала.

– Хм, пожалуй. Почему бы и нет… – вдруг неожиданно согласился Николай Николаевич.

И Зоя Тихоновна, преисполненная чувством ответственности, удалилась.

Включив по телевизору новости, Ульянов прилег на диван в гостиной. Глаза его слипались. По-хорошему надо было бы поговорить, поиграть с дочерью, но он очень устал. Правда, Ленку это нисколько не смущало, она притащила на диван свои игрушки и играла прямо на нем. Куклы, медведи, зайцы ходили у него по груди и почему-то все время то дрались, то целовались. Чудная игра была, видно, затеяна специально для отца. Николай Николаевич лежал, улыбался, ему было покойно и счастливо.

Вскоре пришла Зоя Тихоновна и, положив на журнальный стол листок бумаги, на котором четким, аккуратным почерком были выведены телефон, имя, фамилия и даже адрес ее протеже, радостно сообщила, что та находится в Москве, хотя на самом деле у нее отпуск.

– Простите, Николай Николаевич, я не знала, что конкретно вас интересует, поэтому просто сказала, что нужна консультация. Я разговаривала не с ней самой, а с ее матерью.

– Спасибо вам большое, – произнес Ульянов, мужественно борясь со сном.

А Зоя Тихоновна продолжила: иногда из желания угодить она делалась чересчур многословной.

– Вы не сомневайтесь, это очень серьезный, знающий человек. Даже в отпуске трудится. Сейчас, кстати, ей поручили новую ответственную работу. Деталей я, конечно, не знаю, но, как мне сказала ее мать, работа эта связана с какими-то ар-те-фактами, – слово «артефакт» Зоя Тихоновна произнесла с расстановкой, четко артикулируя, – которые некогда принадлежали Мариусу Ивановичу Петипа.

Ульянова аж подбросило на диване. Целующиеся медведи и зайцы плюшевым градом осыпались с него на пол.

– Баааах! – звонко крикнула Ленка.

Зоя Тихоновна принялась собирать игрушки, а у Николая Николаевича в оба виска застучали чугунные молотки.