Печальный демон - Елена Руденко

Однако переживания мистические начали казаться бессмысленными перед переживаниями романтическими. Говорят, князь сегодня уехал из Кислых Вод. Но куда? Он не рассказывал о своих намерениях…

Из журнала Константина Вербина

Рассказ Аликс, скорее, внёс вопросов, чем ответов. Радовало, пожалуй, лишь одно, что Михайлов решился познать себя.

– Значит, он из этих? – перекрестилась Ольга.

Она не осмелилась произнести просторечное имя врагов рода людского вовсе не из соображений этикета.

– Теперь он стал другим, – задумался я, – он получил свободу… В нём нет ни добра, ни зла…

Супруга поморщилась.

– Что ни говори, но душа у него чёрная, и чёрною осталась… Он же убил несчастную Беату, которая и помогла ему обрести свободу, загубив себя… Ох, мы, женщины, часто совершаем ради любви слишком много…

Я с трудом сдержал улыбку, меня всегда забавляли подобные дамские рассуждения о чувствах и самопожертвовании, но я никогда не осмеливался спорить или потешаться над столь искренними высказываниями.

– Увы, нам не оценить ваши старания, – произнёс я.

Однако лёгкая ирония в моих словах всё же прозвучала, и Ольга обиженно надула губки.

Часы на стене пробили девять.

– Близится ночь, – взволнованно произнесла Аликс, – Михайлов скоро отправится на молитву…

Ольга вздрогнула. Я нежно успокаивающе погладил её по руке.

Более радостные темы разговора на ум не приходили, мы съели ужин, иногда пытаясь разрушить мрачное молчание неловкими репликами о жизни водяного общества, но «все дороги» опять вели к напоминаниям о недавних событиях.

Когда после ужина в гостиной Ольга наигрывала очередную весёлую песенку, дабы отвлечься от мрачных мыслей, к нам заглянул доктор Майер. Супруга нахмурилась, понимая, что бесед о покойниках в этот вечер избежать не удастся, но ничего не сказала.

– А ведь забавно получается! – воскликнул доктор.

– Простите? Вы о чём? – изумилась Ольга, пытаясь припомнить хотя бы незначительное забавное событие на Кислых Водах за прошедший день.

– По народному поверью, если над умершей ведьмой три ночи подряд читать Псалтирь, то она будет вставать из гроба. Но её гнев не страшен, если стоять в кругу, обведенным стальным ножом. Так поступают для того, чтобы умершая ведьма не вставала из гроба по ночам. На третью ночь её душа покинет тело навсегда… По началу я не понял, зачем надобно читать молитвы над ведьмою. Оказывается, не ради спасения души несчастной, а чтобы избавиться от её нежелательных визитов…

Личико Ольги выражало искреннее недоумение.

– Что вы нашли в этом забавного? – переспросила она, поморщившись. – Вкусы разные, но, на мой взгляд, ваша забава помянута ни к ночи…

– Простите, что вызвал у вас неприятные чувства, – извинился Майер, – но… как бы объяснить?

Он умоляюще взглянул на меня.

– Вам кажется удивительным, что молитвы Михайлова не убивают ведьму, а спасают её, – понял я ход мыслей доктора.

– Совершенно верно! – воскликнул Майер. – Эта история с точностью до наоборот!

– Надеюсь, на третий день… это, значит, завтра всё разрешиться, – с надеждой в голосе произнесла Ольга.

Я задумался. Замечания моего друга оказались весьма точны…

Внимание доктора вдруг привлекла стопка книг, сложенная в углу гостиной.

– Библиотека ведьмы, – поморщилась супруга, – не могу позволить, чтобы эти книги лежали на нашем письменном столе в гостиной или стояли на полках… Мне даже жутковато приближаться к ним…

Помню, когда я принёс в дом книги Беаты, Ольга не скрывала страха и изумления, чем тома по магии могут помочь в расследовании. Однако спорить не стала.

Признаюсь, я мог бы согласиться с супругой в бесполезности колдовской библиотеки, но никогда нельзя предугадать, что может оказаться важным для следствия. К тому же, эти книги остались единственным ценным имуществом молодой особы, которому надлежало обеспечить сохранность. Местные жандармы будучи богобоязненными и суеверными казаками наотрез отказались «стеречь добро нечистого» и осеняя себя крестным знаменем плевались через плечо.

Ольга, как и следовало ожидать, разделила их чувства и весьма возрадовалась, когда Майер попросил позволения взять книги на время. Понимая, что панночка не одобрила бы столь бесцеремонного обращения с её вещами, мне пришлось разочаровать супругу и отказать доктору.

* * *

– Мне страшно, – призналась Ольга, когда мы укладывались ко сну.

Удивительно, что моя бойкая красавица-жена столь сильно опасается сверхъестественных явлений.

– В народных приданьях есть одно действенное средство, что всякую нечисть спугнёт, – таинственным тоном произнёс я.

– Какое? – оживилась супруга.

– Очень простое. Ложиться спать, раздевшись догола, – с трудом сохраняя серьёзность ответил я. – обнаженное тело защищает человека от нечистой силы… Даже ведьмы проводят свои обряды без одежды…

– Тьфу, – обиженно отмахнулась Ольга. – Глупость какая!

– Разве? – вопрос прозвучал недвусмысленно игриво.

Мои пальцы осторожно развязали шёлковые ленты на рубашке моей дорогой супруги.

– Ну, ладно, испытаем старинное средство, – Ольга рассмеялась, – надеюсь, ты не позволишь мне замёрзнуть…

Из журнала Александры Каховской

Я проснулась, когда стрелка часов почти подошла к трём после полуночи. Обычно, очнувшись ото сна средь темноты, я привыкла слышать множество звуков южной ночи, доносившихся из приоткрытого окна. Но на сей раз вокруг царила пугающая тишина, которую нарушил спокойный голос Проводника мёртвых:

– Следуйте за мною.

Не смея возразить, я протянула ему руку. Страха давно уже не было, мистический гость стал для меня привычным… Возможно, он всего лишь сновидение, ставшее для меня реальностью…

Сделав шаг, я поняла, что очутилась в комнате с гробом Беаты. Коленопреклоненный Михайлов был рядом с нею, он стоял молча, закрыв глаза. Вокруг горело множество церковных свечей, тени от которых скользили по лицу покойницы.

Кажется, я предвидела дальнейшие события. Раздался чёткий звук часов, отбивающих полночь. Панночка открыла глаза и медленно села в гробу, глядя перед собой неподвижным взором. Её бледное лицо не выражало никаких чувств.

В это мгновение очнулся и Михайлов. Лицо его, казалось, переменилось. Не могу объяснить своё впечатление, черты и суровость остались прежними, но предо мною предстал уже другой человек… И человек ли? Я увидела теперь его душу, которая, возможно, обрела свободу…

– Пора в путь, – произнёс он бесстрастно, помогая Беате выбраться из её ложа.