Право на месть - Александр Мазин

– Только наблюдателями. И попытаюсь вбить им в головы технику безопасности. Только будет ли толк? В пятнадцать лет слово «осторожность» – сам понимаешь, я еще помню себя в это время!

– И я помню,– сказал Зимородинский.– Тебя. И, имея в виду тебя, могу сказать: человек учится осторожности только на своем собственном опыте. Так что ты скорее им помогаешь, а не наоборот.

– Не дорого ли встанет такой опыт?

– А вот за этим, Ласковин, ты должен проследить сам! – жестко произнес Зимородинский.– Ты берешь их у меня и берешь на свою полную ответственность. Если твоя совесть говорит тебе, что отвечать за хлопцев тебе не по зубам,– полный поворот и всего хорошего!

– Моя совесть говорит многое,– ответил Ласковин.– Но повернуть я не могу.

– Молодец! Андрей, я хочу, чтобы ты работал с ними. Говорю как твой учитель.

Зимородинский достал из ящика стола два тяжелых мраморных шара, покатал на ладони, помолчал.

Ласковин терпеливо ждал. И сэнсэй продолжил:

– Никто не может подняться на следующую ступень, если не поставит кого-то на предыдущую. Мне не нравится, что ты учишь Наташу…

Ласковин открыл и закрыл рот. Он не знал, что Зимородинскому известно об этом. И что он относится к этому отрицательно.

– Не нравится, потому что ты делаешь это без понимания.

– Я так не думаю. Поясни.

– Поясню. Есть цель. И есть – Путь. Цель может быть и твоей, но Путь – он у каждого свой. Вложи в руку человека меч – и он захочет проверить его остроту. Или захотят другие, что прошли бы мимо, если б меча не было. Сила притягивает, создает повод ее применить. И если ты берешься кого-то обучать, то должен знать Путь своего ученика. Сила превращает человека в мишень, если он встал на Путь ради цели, потому что у истинного Пути цели нет. Он – сам по себе цель,– Зимородинский усмехнулся.– Обдумай на досуге. Ты мастер и поэтому должен учить других. Чтобы двигаться дальше по своему пути. А что касается ребят… так я все тебе уже сказал. Действуй. И понимай. А теперь давай-ка займемся делом. Покажу тебе кое-какую защиту.

– Может, пойдем в зал? – предложил Ласковин.

– Ни к чему. Это – внутренняя техника, тут руками махать не надо.

– Федька,– сказал Юра, набрав номер друга.– Двигай ко мне, дело есть!

– Давай через часок,– недовольно проговорил Федя.– Тут у меня, понимаешь…

– Не фиг! Никаких через часок! Зимородинский звонил!

– О-оу?

– Подваливай, короче! – И положил трубку.

Точно в назначенное время ребята уже стояли у Львиного мостика, озираясь по сторонам.

Но Ласковин подъехал незамеченным, потому что парни высматривали его самого, а не светло-синие «Жигули».

Андрей окликнул их и велел сесть в машину.

Кое-как развернувшись в тесном переулке, Ласковин выехал на Декабристов и метров через сто припарковался у обочины.

Час спустя он развез ребят по домам. Все, что требовалось, было сказано. Завтра они приступят к делу. Напоследок Андрей вручил каждому проштампованную Зимородинским справку для школы. С просьбой освободить от занятий на пять дней в связи с соревнованиями.

Оба молодых человека расстались с ним полностью счастливые. Чего нельзя было сказать о самом Ласковине.

Тем не менее времени на переживания у него не было. К завтрашнему дню следовало еще многое подготовить. И обдумать.

Ч ерная ворона висела над черной крышей. Серые наледи с крыши не удавалось согнать даже сплошному апрельскому солнцу. Проникновение весны в изголодавшийся по теплу город задерживалось. Днем – солнце. Ночью – минус 7—10. Сплющенные сугробы, наледи, полные песка лужи. И серый, поблескивающий на солнце, наплыв на черной крыше.

Ворона висела на воздухе, изредка вздергивая крыльями. Ворона играла на ветру.

– Летом здесь можно загорать,– сказала Наташа, щурясь от яркости низко висящего солнца.– Здесь так много света по утрам… Мне нравится… Но у меня – лучше! – закончила она с улыбкой.

– А мне лучше там, где ты! – Андрей обнял ее, притянул к себе.

– Твой дом – твоя крепость,– сказал он.– Поэтому оперативный штаб будет здесь!

– Да, генерал!

Наташа приложила ладошку к виску и засмеялась.

– Пока можешь позаниматься,– предложил Ласковин.– Тут полно места!

– Для начала надо немного пропылесосить,– сказала Наташа.– Есть у тебя пылесос?

– Где-то был,– ответил Ласковин.– Если только моя бережливая экс-женушка не слямзила. Нет, точно есть. Посмотри в кладовке.

Вороне надоела игра, она сложила крылья и спикировала в развилку тополиных ветвей.

– Ребята будут звонить тебе по очереди. И сообщать новости. А ты передашь мне.

– На что ты рассчитываешь? – спросила Наташа.– И насколько это опасно?

Год назад она никогда не смотрела на происходящее под таким углом. Раньше никто не пытался ее убить. Ее и тех, кто ей дорог. Но к плохому привыкаешь быстрее, чем к хорошему.

– Я хочу узнать как можно больше,– сказал Ласковин.– Места, где они собираются, что делают – кроме своих публичных проповедей и распространения всякого дерьма. И еще надеюсь выйти на главного босса. Если, конечно, Лешинов не соврал насчет «богатыря»… Чем больше я узнаю, тем проще будет взять за горло и колдуна, и всю его бражку!

«Это – начало,– подумал он.– Потом я выведу из игры ребят и отловлю пару „прихожан“ этой чертовой церкви. Посмотрим, настолько ли они преданы хозяину, чтобы не разговориться, когда шкура начнет трещать? Главное – взять за нежную задницу именно тех, кто в курсе. Тут ошибок быть не должно». У липового протоиерея – организация. А что такое бороться с организацией, Ласковин знал на собственной шкуре.

«Занятно было бы натравить на них Корвета,– подумал он.– Спровоцировать колдуна, а потом пойти к рыжему и сказать: всё, согласен на тебя работать!»

Нет, здесь нужна тонкость. А то окажешься между двух жерновов.

– Опасно,– сказал он, отвечая на вопрос Наташи.– Опасно, если ребята полезут на рожон. Но я вправил им мозги, как мог. Никаких конфликтов! Главный прием – быстрые ноги!

Он засмеялся.

– Пусть отец Егорий борется словом, а мы поборемся кое-чем поосновательней!

Наташа отвернулась.

«Надо ему сказать»,– в который раз укорила себя она.

Нет, никак. Духу не хватает. Сказать Андрею, что некому больше «бороться словом», что Потмаков мертв?

Нет! Пусть кто-нибудь другой. У нее слова застрянут в горле. Она не может сделать ему так больно.

– Этот Гужма – один из первых в команде колдуна,– продолжал между тем Ласковин.– Проследить его связи – и вся свора у меня в кармане. И мы поборемся! Ух как мы поборемся, Наташка! – воскликнул он, подхватывая ее на руки и не без труда протискиваясь через балконную дверь в комнату.