Великая и священная война, или как Первая мировая война изменила все религии - Филипп Дженкинс

протестантском мире[347]. Даже Пауль Тиллих и Рейнхольд Нибур, открыто ненавидевшие неоортодоксию Барта, признавались в его влиянии на них. Повлиял он также и на американских теологов.

Пауль Тиллих хорошо показал, какую роль Первая мировая война сыграла в крушении идеалистической философии XIX в. Тиллих родился в 1886 г., он был современником Барта, но в отличие от него был немецким подданным и служил в войсках кайзера. Тиллих, как военный капеллан, проводил богослужение на линии фронта, за что заслужил Железный Крест, но ужасы Вердена полностью изменили его. Подобно Барту, он считал, что война стала для него крахом надежд и стремлений. Об этом он писал:

«Мировая война для меня была катастрофой и, прежде всего, для моего идеалистического мировоззрения… но она мне помогла соединить богословие с философией, и это было возможно лишь самым жестоким образом».

В конце войны Тиллих обрел для себя новую надежду благодаря картине «Мадонна и Младенец с ангелом», написанную художником эпохи Ренессанса Боттичелли. Он начал исследовать темы истории и культуры, которые стали главным смыслом его дальнейшей жизни. В 1933 г. Тиллих переехал из Германии в Соединенные Штаты Америки[348].

Неоортодоксия имеет особое значение для Германии. Приход нацистов к власти вновь обострил те проблемы, над которыми бился пытливый ум Барта в течение всей Первой мировой войны. Во время нацистского переворота в 1933 г. Барт занимал должность профессора в Германии и преподавал богословие в Бонне. Он был первым из церковных лидеров, заявившим о новой политической катастрофе. Расистское движение немецких христиан стало уже правилом, чтобы стремиться их переубеждать, а руководство официальной евангелистской церкви полностью поддерживало принятую нацистами доктрину расовой исключительности немцев. Если бы католики и протестанты не поддержали нацистов, то этот режим никогда не победил в Германии, но этого не произошло и, мир вновь оказался на пороге мировой войны. Барт считал ответственным за это немецких протестантов и лидеров лютеранской церкви, которые стояли на позициях либерализма[349].

Идеи Барта давали всем христианам орудие для сопротивления нацистскому режиму. В 1934 г. на основе его идей Собрание Исповеднической церкви в городе Бармене приняло документ, названный Барменской Декларацией, подписанный небольшим количеством протестантских богословов и священнослужителей, которые выступали против полного подчинения церкви государству. Принятие Барменской Декларации показало, какую роль в данных обстоятельствах может сыграть христианство и на чьей стороне оно должно всегда выступать. Среди подписантов этого документа был известный религиозный деятель Дитрих Бонхоффер, ученик Гарнака и Рейнхольда Сиберга. Бонхоффер полностью поддерживал идеи Барта и был согласен с его анализом немецкого государства как агрессивного. Для Бонхоффера Гитлер был антихристом или, по крайней мере, его адептом, за что в 1944 г. против него было выдвинуто обвинение в участии в заговоре о покушении на Гитлера. 9 апреля 1945 г. он был повешен в концлагере Флоссенбюрг (Бавария)[350].

Героическая смерть Бонхоффера стала триумфом справедливости идей неоортодоксии, и он по праву считается в мире первым ее мучеником. Когда в 1945 г. провели опрос (первоначально среди протестантов) о либерализме, то оказалось, что в основном современный либерализм ассоциировался у людей с политической борьбой против расовой дискриминации в Северной Америке и Южной Африке. В 60-е гг. на основании дальнейших социологических опросов выяснили, что с ним связывали и тех, кто являлся приверженцем мощного движения «теологии освобождения», ставшего популярным среди верующих Римско-католической церкви, особенно в Латинской Америке.

Назад к истокам

К середине XX в. теологические изменения, произошедшие в немецких протестантских церквях, распространились во всем мире. Этому способствовало внимание средств массовой информации к научной деятельности Барта, Нибура и Тиллиха. Многие христиане после Первой мировой войны открыто стали выступать против тех церквей, которые запятнали себя сотрудничеством с государством. Это вынуждало их возвращаться к своим корням или, как говорили французские мыслители, возвращаться к истокам: протестантов — к Библии, католиков и православных — к первоначальному христианству.

Первая мировая война полностью изменила современный католицизм. И хотя Римско-католическая церковь после войны по-прежнему выполняла реакционную роль в обществе, в ней все-таки находились такие лидеры, которые сильно повлияли на ее модернизацию в ближайшем будущем. Если бы эти лидеры не принимали активного участия в войне, вряд ли они пошли на реформирование своей церкви. Это особенно характерно для Франции, где духовенство не было освобождено от воинской повинности. Самыми выдающимися представителями французского духовенства — участниками войны были: Анри-Мари Любак, раненный под Верденом, философ Этьен Жильсон, служивший, как и Тиллих, военным капелланом, мистический гений Пьер Тейяр де’Шарден, прошедший все «круги ада» этой войны и называвший военный опыт в будущих своих книгах «встречей с Абсолютом». К ним относится и Жак Маритен, который в самом начале войны получил тяжелое ранение и был демобилизован, а также много их друзей и сторонников. Известному французскому католическому богослову, представителю «новой теологии», Ив Конгару было всего лишь десять лет, когда началась война, но в своих дневниках он оставил впечатляющие картины агонии немецкой армии. Любак, Жильсон, Шарден, Маритен, Конгар получили свой опыт войны, а сразу после нее, в течение последующих десятилетий, стали формировать католическое мышление[351].

Каждый из этих мыслителей прожил долгую жизнь. И все вместе они сформировали новую доктрину католической церкви, получившей название «новая теология», первоначально отвергнутой всеми как ересь. В их «новой теологии» не было ничего нового, так как они делали акцент в ней на возвращение к Библии и сочинениям отцов Церкви, которые были свободны от необходимости политического компромисса. Эти католические мыслители также стремились ограничивать амбиции государства, всячески контролирующего религиозные отправления верующих. Самым известным из них был Маритен, чья философия основана на либеральном гуманизме и вновь возрожденной теории естественных прав человека. Маритен утверждал, что светские государства могут требовать к себе лояльности христиан лишь тогда, когда сами относятся к ним гуманно. Маритен известен также как один из главных редакторов «Декларации прав человека» 1948 года, а его концепция «личного человеческого достоинства» стала главным лейтмотивом политической доктрины католической церкви. В одной из его лучших и известных книг «Интегральный гуманизм», написанной в 1936 г., Маритен исследовал перспективы создания нового христианского мира, свободного от старых моделей общества и основанного на плюрализме. Христианский мир должен отвергнуть милитаризм, тиранию, национализм и стоять лишь на позициях защиты прав и свобод граждан[352].

До сих пор остаются значимыми идеи и другого католического богослова Любака. После войны в большинстве своих произведений он убеждал верующих и церковные власти постоянно учиться у древних учителей Церкви, которые заложили основы глубокой веры и любви к миру и всегда выступали против любого насилия