Выгон - Эми Липтрот

Некоторые моменты моего детства начали казаться мне странными, лишь когда я уехала с Оркни и начала вспоминать о прошлом. Подростками мы собирали на пляже береговичков и продавали их ведерками, на вес, местному торговцу моллюсками, который затем отправлял их в Испанию или на рыбные фермы, где их использовали для очищения воды. Помню, как летом сидела на торфяном холме в центре Мейнленда, где фермерам выделили участок земли для того, чтобы резать торф, который потом, зимой, будут жечь. Пока мама с папой работали – втыкали в тысячелетний торф специальные лопаты, откалывая целые брикеты, – я ползала по пушице среди водомерок.

На берег залива у фермы выносило кучу медуз, мы с Томом то и дело находили их. Их было так много, что они буквально устилали камни, и нам было сложно пробираться между них. Мы подбирали холодных, желеобразных животных с земли по одному; некоторые их них погибали, но остальных мы несли к воде и выпускали обратно в море. Эти медузы – они называются лунными – жалят не больно, но вызывают легкую интоксикацию, так что руки у нас краснели и зудели, но нам было всё равно. Мы, дети, чувствовали себя участниками спасательной операции, бегая по скользкой гальке с полными руками дрожащих, прозрачных розовых медуз.

Подобное случается, когда течением на берег выбрасывает целую кучу медуз, обычно весной. Самостоятельно медузы могут двигаться только верх-вниз, а горизонтально они перемещаются лишь с помощью течений и приливов. У медуз и гидроидов, обитающих на британских побережьях, очень поэтичные названия: голубая медуза, медуза-компас, парусница, лунная, львиная грива, пелагия ночесветка, португальский кораблик. Лунная медуза, Aurelia aurita, прозрачная, с оттенком розового и с голубыми колечками внутри – это ее репродуктивные органы. Медузы вечно путешествуют с течениями, это практически невидимые существа, недосягаемые морские сокровища.

Некоторые подводные фотографии меня просто поразили. Когда смотришь на этих странных красивых существ и наслаждаешься яркими красками, думаешь, что фото было сделано в тропиках, – но нет, это всё у нас, на Оркни, на мелководье у берега. Местным дайверам удается найти и сфотографировать множество видов рыб, моллюсков, актиний и медуз. Они видели и морских ежей, и губок, и морских звезд, и слизней.

Моя подруга Анна из Королевского общества защиты птиц приезжает на Папей с Мейнленда, чтобы научить меня плавать под водой. На скалистом пляже у бухты Норт-Уик мы надеваем специальные костюмы, неопреновую обувь, перчатки, капюшоны, ласты, маски и соскальзываем в воду – совсем как тюлени, только еще менее изящно.

Первый опыт подводного плавания дарит совершенно новые ощущения: во-первых, я узнаю, каково находиться в воде под защитой гидрокостюма и дышать через трубку; во-вторых, – и это еще более удивительно, – я наконец вижу, что находится под водой, у самого дна, вижу то, что обычно спрятано. Хотя сегодня прилив и ветер слишком сильные и условия для подводного плавания не идеальны, одного нырка хватает, чтобы понять, что там, внизу, действительно совершенно другой мир, как и говорила Анна.

Уезжая, Анна оставляет мне комплект снаряжения для подводного плавания, и в отлив после следующего полнолуния я выбираюсь поплавать одна. Спускаясь к морю, я беспокоюсь о том, что замерзну или меня унесет течение, поэтому выбираю укромное местечко в углу залива под названием Уиллис Тэйнг, окруженное скалами, как лагуна. Залезаю в воду – тут неглубоко, – погружаюсь с головой и через несколько минут осознаю, что я легко дышу через трубку и мне совсем не холодно в костюме. Я расслабляюсь и начинаю получать удовольствие.

Мне даже не нужно двигаться, я просто держусь на воде на животе, наблюдая за тем, что меня окружает, а волны несут меня, как труп. Я забываю, что плыву на поверхности, и чувствую, как будто я глубоко, на самом дне океана. Опираясь на руки, залезаю на камни, раздвигаю водоросли в поисках какого-нибудь затонувшего сокровища. Завидев меня, раки-отшельники залезают обратно в свои раковины. Вижу красных актиний и яйца многощетинкового червя – покрытые желе крошечные шарики из кислотно-зеленых прядей, которые цепляются стебельками за камни. Нахожу ржавую деталь корабля, возможно с бойлера «Беллависты».

В отлив водоросли выносит на берег, как и медуз; мы привыкли видеть их мертвыми, но под водой всё иначе. Заплыв чуть глубже, я оказываюсь среди густых водорослей – ярко-зеленых, коричневых, красных, стоячих и колышущихся, – я будто очутилась в диком лесу.

Я исследую совершенно неведомое пространство, чуть ли не космос. Ощущения чем-то напоминают трепет, который я испытала, очутившись впервые в мрачном ночном клубе под железнодорожными путями, где тусовались причудливо наряженные готы и металлисты, все в пирсинге. Так волнительно было находиться среди этих экзотических татуированных существ, так легко оказалось войти в мир, который я раньше видела лишь в фильмах и клипах. Под водой же я чувствую, будто проникла в зазеркалье.

Поднимаю голову над водой – я заплыла так далеко, что екает в груди. Под водой теряешь чувство времени, расстояния и направления. Не могу сказать, как долго я пробыла в воде. Из-за преломления света предметы кажутся больше и ближе. Звук передается быстрее. Все эти искажения влияют и на координацию. Пытаюсь поднять ракушку, но лишь неуклюже шарю рукой в воде.

Я быстро принимаю этот мир как свою новую реальность. Колышущиеся водоросли отражаются на внутренней поверхности водной глади – это теперь мое новое небо. День стоит серый, облачный. На минуту всплываю на поверхность, и сразу же тянет назад, в подводный мир: он больше и ярче. Выпрямляясь, чувствую, что в гидрокостюме я непобедима, я могу гулять в крапиве и переходить вброд озера. Дома я стягиваю костюм, как селки – кожу.

Анна всё выкладывает новые фотографии: морские ежи, морские скорпионы, пинагоровые рыбы, семиконечные морские звезды. Она надеется наткнуться на осьминога или даже морского конька, которого на Оркни не видели более ста пятидесяти лет. Анна часто плавает в Скапа-Флоу. По ее словам, и в воде, и на дне там так много существ, что чувствуешь себя как в аквариуме. Мне хочется узнать и увидеть как можно больше. Море богаче земли, и любой самый маленький его участок состоит из множества слоев; когда открываешь для себя подводное плавание, Оркни словно становится в разы больше. «Оркнейские леса находятся под водой», как говорил мне приятель по клубу «Полярные медведи» Сэм.

Существует около миллиона морских животных, и еще сотни тысяч ученым лишь предстоит открыть. Если на Оркни заметят редкую птицу, сюда сразу же примчится множество людей, но вот о подводной жизни мы по-прежнему многого не знаем. Государственные меры по созданию морских заповедных зон всё еще разрабатываются, постоянно совершаются новые открытия. Так, в водах у Восточного Мейнленда недавно обнаружили загадочное «существо, похожее на рыбу, без лица и без мозга».

Папейский моряк Дуглас круглый год почти каждый день выходит в море на своей лодке «Рассветный урожай», устанавливает ловушки на дне вокруг острова, а потом собирает оттуда лобстеров и крабов, которых затем продает на фабрику морепродуктов на Уэстрее. Когда-то на Папее было три рыболовные лодки, а еще раньше почти у каждого фермера была своя небольшая лодка, чтобы и разнообразить питание, и немного подвысить свой скромный доход.