Конго Реквием - Жан-Кристоф Гранже

– Кому он продавал?

– Она больше ничего не знает, но он только что сделал поставку в Катангу.

Тутси. Значит, слухи имеют под собой основание. Фронт освобождения вооружился до зубов, и именно старый мерзавец выписал наряд на отправку. В некотором смысле это была хорошая новость. Колтан сходил со сцены, а с ним и Морваны. Нсеко, за которым числилась не первая глупость, наверняка контролировал перевозку товара. Возникла проблема, и заказчики решили ее на свой манер.

Другой стороной медали было то, что река вот-вот превратится в ад. Та самая река, в которой барахтался Эрван, продолжая свое расследование, как если бы речь шла о преступлении на любовной почве в Шестом округе. Вот дерьмо. Сколько еще ему придется подтирать им задницы?

Лес вдруг предстал перед ним в своей самой гадкой ипостаси. Порнографический ад. Формы, запахи, жара. Каждая выпуклость, казалось, была порождена похотью и сочилась тошнотворными выделениями. Любая полость была влажной и теплой. Блестящие вульвы, волокнистые гениталии, набухшие пенисы…

– Думаешь, кто-то из троих африканцев мог быть замешан в трафике как посредник или как клиент? – не отступал Лоик.

Морван снова увидел узкую физиономию Бизинжи, улыбку Мумбанзы, от которой создавалось впечатление, что ты нажрался дерьма. Могли ли они послужить связующим звеном с Фронтом освобождения? Нет, у этих парней были иные амбиции. Колтан, власть в Катанге…

– Посмотрю, что удастся выяснить, – заключил он, – но тебе я запрещаю в это вмешиваться.

– Ты не думаешь, что переговоры могли состояться во Флоренции и скверно обернуться?

Грегуар судорожно искал отходные пути:

– Ты французский понимаешь? Заткнись и возвращайся в Париж вместе со своей семейкой.

– Я хотел…

– Слушайся, твою мать! Там, где я сейчас, и без того хватает, можешь мне поверить. У меня на руках твой зануда-братец, и я хочу как минимум быть уверенным, что с вашей стороны всё в порядке.

– Мы соберем чемоданы, – капитулировал Лоик. – С Эрваном что-то не так?

Показались рудники. Его легкие раскрылись. Он предпочитал убийственную атмосферу рудников душному пеклу джунглей.

– Я разберусь. Возвращайся в Париж. Тебе не о чем беспокоиться.

Казалось, Лоик заколебался:

– Я подумал…

– Что?

– Эта история с оружием… ты ведь там ни при чем?

– Лоик, – проворчал Морван, – ты наркоман и трус. Постарайся не быть вдобавок еще и идиотом.

47

Карл и Ортиз вели себя как надо. И даже были весьма предупредительны. Гаэль попросила сопроводить ее на улицу Николо, где предстояло вести наружное наблюдение, но больше ничего объяснять не стала. Все трое терпеливо торчали перед домом Эрика Каца. Психиатр вышел в 19:15 и направился пешком на авеню Поль-Думе, потом на улицу де ла Тур, к номеру 38, после чего исчез в здании современной постройки. Наверняка там он и жил.

Подождем, решила она, опьяненная своей ролью командира отряда. В девять вечера Ортиз отправился за провизией в китайский ресторанчик, и они поужинали в машине. Но так и не сдвинулись с места всю ночь. Настоящая тайная операция, из тех, которые описывал ее брат Эрван, когда рассказывал о золотых денечках в бригаде. Гаэль послала Карла проверить имена на почтовых ящиках: ни следа Каца. Может, его просто пригласили на ужин? Или он снимает квартиру под чужим именем?

Единственное сенсационное известие было получено около десяти вечера от Мэгги, позвонившей дочери, чтобы сообщить ей то, что остальные, конечно, уже знали: убит Джованни Монтефиори, отец Софии. Жестокое убийство с нанесением увечий и кражей органов.

Теперь Гаэль понимала, почему Лоик уехал накануне в Италию, не сказав ей ни слова. К ней по-прежнему относились как к впечатлительной младшей сестренке – к ней, которая столкнулась в прямом противоборстве с Человеком-гвоздем второго поколения. По словам Мэгги, никого не арестовали и итальянская полиция пребывает в растерянности – если только в очередной раз от нее не скрывали информацию, способную ее напугать.

Гаэль всего пару раз видела итальянского жестянщика, и от его смерти ей было ни холодно ни жарко. Она только подумала о Софии, своей вечной сопернице, которую наверняка застала врасплох эта ужасная гибель: трагедия случилась как раз в тот момент, когда она поклялась отомстить своему родителю…

Позже, в ночи, Гаэль вдруг спросила себя, а не связано ли это убийство, пусть не впрямую, с Человеком-гвоздем и тем мрачным следом, что он за собой оставил. Нет, абсурд. Куда более вероятно, что Монтефиори поплатился за какую-нибудь грязную финансовую операцию в Африке: директор «Колтано» был убит таким же образом в Конго несколькими месяцами раньше. В конечном счете она решила выкинуть это из головы. Не мое дело.

В полночь позвонила Одри, спросила, что нового. Гаэль ответила, что все в порядке, не упомянув, что она не дома. Со своей стороны, Гаэль тоже ничего не выяснила – что само по себе уже было новой информацией. Запросы в службу актов гражданского состояния не дали никакого результата. Во Франции проживало несколько Эриков Кацев, но ни один не подходил под описание их клиента. Также ни один несовершеннолетний не соответствовал именам детей психоаналитика: Хуго и Ноа. Что до супруги, поиски ни к чему не привели. Напрашивался вывод: терапевт не только назвался фальшивым именем, он еще и выдумал себе семью. Кто же был на фотографии, стоящей на письменном столе?

Гаэль не сообщила о своем открытии – новом адресе Эрика Каца. Она хотела дождаться завтрашнего утра, допросить с пристрастием консьержку и выяснить номер его квартиры. Может, тогда она пригласит Одри на еще один взлом… В час ночи она заснула, пока оба здоровяка бдели. Сейчас было чуть больше семи, и крепко спали уже они. Браво, легионеры.

Ей захотелось размять ноги, и она, бесшумно открыв дверцу, вышла из машины. Сигаретка – и мозги прояснятся. На самом деле по-прежнему было темно, и она словно окунулась в непроницаемый холодный кокон, налитый свинцовой синевой.

Внезапно она метнулась под козырек подъезда: Кац вышел из дому. Может, вот он, тот случай, которого она ждала, чтобы наведаться в его квартиру? Но она одумалась. Главным вопросом было: куда он идет в такую рань? Она глянула на «мерседес»: наемники все еще спали. Без малейших размышлений она пристроилась за Кацем. У него был все тот же тонкий, внушающий тревогу силуэт: шпион из шестидесятых, крадущийся по послевоенному Берлину.

На площади Коста-Рика он сел в такси на стоянке. Гаэль ускорила шаг и тоже поймала машину:

– Езжайте за тем такси!

В жизни бы не подумала, что ей придется произносить эту фразу. Таксист повиновался и глазом не моргнув – его ночь подходила к концу, и требовалось нечто большее, чтобы его удивить. Из предосторожности она натянула шапочку – ее буйная светлая, почти белая шевелюра была лучшим способом засветиться – и вжалась поглубже в сиденье. Время от времени она вытягивала шею, чтобы глянуть на другое такси, «шкоду-седан», явно совсем новую. Она дрожала от возбуждения. Конечно, лихорадка приключения. Но еще и извращенное удовлетворение оттого, что отныне выслеживает она.