Конго Реквием - Жан-Кристоф Гранже

– Ка… ка… как вы нашли это фото?

– Не важно.

– Катрин…

Де Пернек забился в угол комнаты, но теперь улыбался он:

– Это не Катрин, вы же знаете.

Морван рухнул на колени и зарыдал.

– Катарсис, – гнул свое психиатр, – вы должны обрести катарсис…

Внезапно воспоминание рассыпалось осколками, как стакан в сжатом кулаке. Он выпрямился и обозрел свой «дом»: плохо натянутый тент, под которым поставили раскладушку, табурет и кофемашину. Удары молотков в горе продолжались. Грохот копателей заполнял ночь. Морван плакал горючими слезами.

Он пошарил, ища чай, который Сноп только что ему приготовил. Азы поведения в тропических странах: пить жидкость горячее, чем окружающий воздух. Побеждать Африку на ее собственном поле.

Он опять уселся и сделал несколько долгих глотков, вытирая веки. Катарсис… Он снова увидел себя в ту ночь, как он вырывает фотографию из рук психиатра, словно гиена, уносящая свой кусок падали. Проклятый говнюк этот психиатр… Столько времени утекло, а ничего так и не уладилось…

И все это по вине его сына. Поганец решил разворошить грязь прошлого. Его расследование, вопросы, упорное стремление выкопать трупы. Морван предчувствовал свое падение. Сорок лет он плясал на канате и вот снова потерял равновесие. На этот раз окончательно.

Он отпил еще и обжег себе горло.

Ему ни за что не следовало возвращаться в Африку.

46

– Папа? Это Лоик.

Только его не хватало. Морван дал свой номер каждому члену семьи, но меньше всего он мог ожидать этого звонка.

– Проблема?

Он различил смех сына на том конце трубки. Он чувствовал себя виноватым, что задал такой вопрос. Шесть часов утра: Морван почти не спал, но уже съел свою утреннюю порцию маниоки.

– Ты хоть в курсе насчет Монтефиори?

– Твоя мать мне позвонила.

– Я был на похоронах во Флоренции. София меня попросила.

– Не было бы счастья, да несчастье помогло.

– Не воображай себе лишнего. Я не потому звоню.

Морван отошел в сторонку – в глубине шахт по-прежнему раздавался грохот. Протиснулся сквозь кустарник, который, стоило отдалиться от расчищенной поляны, вновь превращался в настоящие джунгли. Вдали слышался возвышенный голос священника, начинавшего утреннюю молитву:

– Господь, Тебе посвящаем мы день этот, защити каждого из нас, и да пребудет Твое благословение на каждом из нас!..

– У тебя есть какие-нибудь соображения по поводу смерти Джованни? – продолжил сын.

Этим утром ему явно не хватало запала, чтобы придумывать очередное вранье.

– Наверняка это связано с «Колтано», но больше ничего не знаю.

– Хотели убрать крупных акционеров?

– У Нсеко не было акций, а Монтефиори не успел заново выкупить свои.

– Думаю, есть связь с новыми месторождениями.

Морван и сам так думал, но незачем сеять панику в ближайшем окружении.

– Что говорят итальянские копы? – уклонился он от ответа.

– Расследование ведет некто Сабатини, знаешь такого?

Он улыбнулся про себя. Лоик, алкоголик в тринадцать лет, героинщик в семнадцать, буддист в двадцать пять, миллионер в тридцать, оставался мальчишкой. Пацаненком, который все еще верит, что его папа знает всех полицейских мира.

– Нет. Как у них движется?

– Да никак, но на первом месте у них африканский след.

Вот удивил. Любой сносный сыскарь первым делом сунул бы нос в дела Монтефиори и изучил его последние финансовые маневры. Широкомасштабная продажа компанией «Heemecht» своих акций «Колтано» не могла пройти незамеченной. Poliziotti[61] заинтересовались горнопромышленной компанией, а там и жестоким убийством ее директора в Лубумбаши…

– Он меня расспрашивал о Кабонго, – продолжил Лоик.

– И что ты ему сказал?

– Все, что знал, то есть ничего.

– Он назвал другие имена?

– Трезор Мумбанза. Лоран Бизинжи.

Итальянцы уже вычислили злодеев, которые кружат вокруг колтана. Хорошие рефлексы: они сосредоточились на африканцах, обладающих властью и способных отправиться во Флоренцию, чтобы свести счеты.

– Я навел справки, – добавил Лоик. – Убийцей мог быть Бизинжи.

Батюшки, и младшенький туда же.

– Убийство точно произошло во вторник утром? – спросил Морван.

– Да.

– Тогда это не он. В понедельник утром они были со мной в Лубуме.

– За двадцать четыре часа они могли добраться до Флоренции.

– Слишком впритык. Из Лубума нужно долететь до Киншасы, чтобы поймать рейс на Париж или Брюссель… Не верится.

– Мумбанза мог нанять убийц на месте.

Все возможно. Кстати, не стоит ограничиваться этой троицей. Мотив был и у руандийцев. И у хуту тоже. Да и у прочих групп, разрабатывающих колтан или другие минералы в Катанге. По сути, Грегуар не в курсе махинаций Нсеко и Монтефиори.

– Я поищу конголезцев, которые приезжали во Флоренцию в последние дни, – продолжил Лоик.

– Что ты несешь? Пусть полиция делает свою работу.

– Теперь ты веришь копам?

– Я верю в тебя: ты умудришься вляпаться в дерьмо. Не суйся в это дело!

Короткое молчание. Перейдя в контратаку, Лоик выпалил:

– Я виделся с Кено.

– Она была на похоронах?

– Разумеется, нет. Я ходил к ней с Софией. Монтефиори провел у нее последнюю ночь. По ее словам, на следующий день у него была назначена встреча, из-за которой он нервничал.

– С кем?

– С конголезцами или с теми, кто замешан в их делах. Имен она не знает.

Морван зашел поглубже в заросли. Вдруг он понял, что топчется в луже человеческих экскрементов – несомненно, отхожее место его же предприятия. Тучи мух, питавшихся калом, потом садились на его собственные царапины на руках и шее.

– Что еще она сказала? – закричал он, вылетая из кустарника.

– По ее словам, он пустился в новый бизнес.

– Какой?

– Торговля оружием.

Морван чуть не завопил – от смеха или от смятения, он и сам не знал. Совершенно непонятно, как старый жестянщик мог купиться на такую банальщину. Еще во времена Лонтано оба они поклялись друг другу никогда не касаться трафика оружия – они и так уже немало поспособствовали росту смертности в Конго, не стоило добавлять еще и это. Но на склоне дней Итальянец поддался искушению легкой наживы. В сущности, ничего удивительного: Джованни был хозяином металла, так почему бы не лить пули, пушки и снаряды?