Рассказы ночной стражи - Генри Лайон Олди

– Пискляк!

– Свистулька!

– Скопец!

– У пискляка в слугах обезьяна!

– Обезьяна! – вертлявый заходится визгливым смехом. – Покажи трюк, обезьяна!

Он подскакивает к Кицунэ-дзару, хватает того за шиворот:

– Кувыркайся!

Я не успеваю разглядеть, что делает слуга инспектора. Вертлявый валится на землю. Его тело сотрясает жестокая судорога, разбойника выгибает дугой. Храпя, как загнанный конь, вертлявый блюет, не глядя, куда попадает его рвота.

– Трюк, – равнодушно говорит Кицунэ-дзару. – Обезьяний трюк.

Подметив мой интерес, он оборачивается ко мне. Повторяет тот самый неприличный жест, который я отлично помню. Кицунэ-дзару показал его инспектору на острове Девяти Смертей, когда зашел разговор об Акеми и Большом Брате. Не сомневаюсь, что слуга инспектора тоже запомнил, как я тогда пожирал его глазами.

Акеми и Большой Брат. Кицунэ-дзару и вертлявый насмешник.

«Он дергался и хрипел. У него глаза закатились. Его рвало, как после укуса змеи. Но здесь нет змей. Говорят, раньше были, но их давно съели…»

Тайный прием. Известный обоим: Акеми и Кицунэ-дзару, красавице и обезьяне. Или Кицунэ-дзару и Тэнси? Обезьяне и посланцу небес?!

Лицо пьяницы наливается багрянцем, под цвет носа.

– Изувечу!

Детина хватается за палку, размахивается широко, от плеча. Фудо перехватывает его запястье. Палка застывает в воздухе, на середине удара. Дрожит, выскальзывает из онемевших, разжавшихся пальцев. Фудо крутит пьянице руку: медленно, безжалостно. Так выкручивают белье, только прачка делает это двумя руками. Детина от боли привстает на цыпочки, но дальше, выше ему пути нет.

Я слышу хруст.

– А-а-а-а! – вопит детина. Его локоть сломан.

Крепыш морщится: детина едва не оглушил его воплем. Крепыш рисует на земле кончиком своей палки. Эти иероглифы мне неизвестны. Впрочем, смысл их понятен без толкователя. Я берусь за большую плеть. Достаю из-за пояса, спускаю ременной хвост себе под ноги. Еле заметно шевелю рукой, пишу послание. Мои иероглифы – тоже не загадка.

Такая уж каллиграфия.

Мы с крепышом смотрим друг на друга. Глаза в глаза, не моргая. Для палки далеко. Для плети в самый раз. Вот что видит он в моих глазах. Что вижу я в его глазах, я не знаю. Глаза как глаза, с мутными белка́ми. Ничего интересного.

На скулах крепыша играют желваки. Костяшки его пальцев белеют от напряжения.

– Бежим! – орет он.

Подавая пример остальным, он несется прочь – мимо нас, к выходу из деревни. Я хлещу вдогон. Плеть обвивает ногу беглеца. Рывок – и крепыш летит носом в землю. Рядом с ним, по нему, немилосердно топча приятеля, бегут другие разбойники. Двое волокут подмышки жертву Кицунэ-дзару. Крепыш мотает головой, встает на четвереньки. Из разбитого носа веером летят капли крови.

– Он вам нужен, Рэйден-сан? – интересуется архивариус Фудо, сама вежливость. – Зачем? Вы хотите его допросить?

– Я? Нет, не хочу.

И правда, зачем я его подсек? Бежал? И пусть бы бежал: чем дальше, тем лучше. Я сдергиваю хвост плети с ноги разбойника. Тот вскакивает с резвостью молодой собаки и мчится догонять своих товарищей. Первым, кстати, удирает горбун. Ноги короткие, зато он перебирает ими вдвое чаще. Ну да, главарь – он во всем главарь.

Вскоре шайка скрывается из виду.

– Девчонка? – Фудо озирается. – Куда делась девчонка?

Девушки нигде не видно. Сбежала? Тоже? Ну и ладно. Если после всего она еще способна бегать – это хорошо. Надеюсь, с ней все будет в порядке.

– Девчонка? – сдавленно просипел инспектор. – Здесь была девчонка?!

Лицо господина Куросавы налилось дурной кровью.

Гром и молния, понял я. Сейчас ударит и полыхнет. Когда таким голосом говорил архивариус Фудо, это никого не смущало. Но когда свистит и сипит правительственный инспектор, в чьей власти сорвать с места дознавателей службы Карпа-и-Дракона, взять за шиворот и бросить в дальний путь, надев всем на головы шляпы позора…

– Где она?

Я развел руками. Фудо развел руками.

– Я повторяю: где она?!

– Сбежала.

Сказав это, Фудо встал на колени перед господином Куросавой. Мне было стыдно: своим ответом и поступком архивариус, как старший по возрасту и положению, брал всю вину на себя. Что взять с такого, как Рэйден-молокосос?

– Сбежала, – я опустился рядом с Фудо. – Мы не знали…

– Хотите сказать, я не приказывал вам задержать девчонку?

Мы молчали.

– Да, не приказывал, – успокоился инспектор так же быстро, как и разгневался. – Я даже не предупредил вас, что деревня пуста. Моя вина, согласен. Не с кого спрашивать, только с меня. Кицунэ-дзару, ты тоже не виноват. Я не сказал тебе об этом. Напрасно, я мог бы тебе больше доверять…

Его внезапная покладистость пугала меня пуще гнева. Если начальство признает свою вину, жди беды.

– И все-таки жаль, господа, очень жаль. Мы могли бы сразу покончить с этим докучливым делом. А так вместо трапезы и отдыха опять придется бить ноги. Мы немедленно отправляемся на поиски беглянки.

Девчонка, думал я, низко склонив голову. Что в ней такого? Обычная сельская замарашка. Грязные руки, грязные ноги. Кто на нее польстится, кроме разбойника, изголодавшегося в горах без женской ласки? Инспектор Куросава, привычный к обществу знаменитых гейш?

Выходит, что так.

Зачем ему девчонка? Назначит себя ее покровителем?!

– Осмелюсь напомнить досточтимому инспектору, – со всем наивозможнейшим почтением вмешался господин Сэки. – Разбойники где-то поблизости. Не захотят ли они помешать нашим поискам? Отомстить за унижение? Поймать девчонку первыми, наконец? Нам следует проявить осторожность.

Старший дознаватель лежал в углу на циновке, вытянув ноги. С самого начала он порывался сесть, как на церемонии, и всякий раз инспектор Куросава запрещал ему это делать, напоминая про растяжение связок. С каждым запретом лицо господина Сэки становилось еще мрачнее, хотя это казалось невозможным. Я завидовал старшему дознавателю. Нет, не поврежденной ноге, что вы! Мою зависть вызывало мастерство, с каким он умножал почтение на почтение, получая в итоге чистый, как вода в роднике, сарказм.

– Если мы не хотим, чтобы разбойники поймали беглянку первыми, – инспектор улыбнулся, – нам следует поторопиться. Если мы опасаемся, что разбойники захотят отомстить, нам следует быть настороже. Выходим группами по двое: каждый самурай берет с собой слугу. В случае нападения поднимаем крик. Услышав его, остальные должны сразу бежать на помощь. Да, насчет бежать. Вы, Сэки-сан, останетесь в доме. Вам следует беречь ногу. Ваш слуга пойдет с юным Рэйденом…