Безумный бог - Трой Деннинг

- Что с тобой приключилось, старик?

Он устало пожал плечами, потом взглянул на гигантскую муху.

- Бедствие, - сказал он так, будто это объясняло, почему он не в могиле. Он закрыл ворота, опустил засов, потом обернулся ко мне.- Нас постиг мор.

Я оглядел двор, отметив, каким пустым и неухоженным он казался: в углах роились мухи, а на теплых булыжниках стрекотали сверчки размером с кошку. Хотя меня очень удивило то, что я увидел, мне не хотелось показаться наивным. В любом случае, я слишком устал, чтобы задавать вопросы.

- Полагаю, ты можешь накормить меня.

Священник указал на открытую дверь, на пороге которой затеяли драку две крысы.

- Сейчас как раз подают завтрак, если рискнешь его отведать.

- Для меня это не риск,- ответил я, не совсем поняв, что имел в виду старик. Я передал ему поводья Халы. - Позаботься, чтобы ее вычистили, и дай ей поесть - пару коз или что другое - и гляди, чтобы к ней не приближались дети, которым ты симпатизируешь.

Ходячий труп принял поводья, направился к конюшне и больше не упоминал об оплате. По его мертвому лицу нельзя было понять, то ли это от моего вида, то ли по другой причине; я знал лишь, что мое священное паломничество и божественное сердце, перекачивающее кровь по моим жилам, сделали меня самой важной персоной на земле. Теперь я понял, что чувствовал сын калифа, когда проезжал на своем скакуне по Городу Великолепия, и почему он так часто совершал эти поездки. Я пересек двор, пинком отшвырнул крыс с порога и вошел внутрь.

Комната оказалась традиционно темной, ее освещал единственный светильник с четырьмя свечами, подвешенный под сводчатым потолком. Пахло пивом и мясом, в центре зала я увидел с десяток грязных фигур, расположившихся вокруг стола, за которым могли бы разместиться втрое больше людей. Они не разговаривали, только чмокали губами и клацали кружками, а если кто и поднял глаза, чтобы посмотреть на входящего, то я этого не заметил.

Я занял место в середине стола. Видя, что никто из моих сотрапезников понятия не имеет о столовых приборах, я воспользовался пальцами - положил кусок затхлого мяса на ломоть каменного хлеба и начал есть. Еда была такой же омерзительной, как компания, но для того, кто два дня глотал лишь дорожную пыль, любая снедь была вкусной. Я с жадностью проглотил варварскую пищу, словно куропатку, приготовленную в меду, и взял себе добавку.

Голод притупился, но теперь о себе напомнила жажда. Не увидев на столе ни одной пустой кружки, я обратился к кому-то через стол:

- Мне не из чего пить.

Женщина с волосами, похожими на солому, придвинулась ко мне, ухмыляясь:

- Так что теперь прикажешь делать?

- Принеси мне что-нибудь. - Она не шевельнулась, и тогда я добавил: - Я выполняю поручение Единственного и Вездесущего.

Она заухмылялась еще шире, потом, видимо, почувствовала во мне присутствие Единственного, и брови у нее поползли вверх. Поднявшись, она отправилась в темный угол и вернулась с деревянной кружкой, которую наполнила из кувшина на столе. Пиво оказалось кислым, к тому же с примесью песка, так как женщина не потрудилась сполоснуть кружку. Но после двух дней пути, когда я пил только протухшую воду из бурдюка, этот напиток мне показался освежающим, как эликсир жизни, - он казался еще слаще, оттого что его налил кто-то другой.

Я принялся за третью порцию не столько, чтобы досыта набить пузо, сколько для того, чтобы насладиться своим вновь обретенным авторитетом, когда что-то глухо стукнуло по столу.

- Передай и мне собачатины.

Веселый голос перепугал женщину и всю остальную грязную компанию, которая слетела со своих мест, а я посмотрел в конец стола и увидел венчик из желтых шаров, мерцающих при свете свечи. Шары были размером с человеческий глаз. Они поблескивали, как бриллианты, и вращались на шарнирах.

- Собачатины? - переспросил я, разглядывая за сверкающими глазками восемь мохнатых лап и округлое тело, не меньше, чем лошадиный круп. Я перевел взгляд на кусок жирного мяса, лежащий передо мной на хлебе. - Вот это?

- А ты что, хочешь, чтобы я ел крысу?

- Разумеется нет. - Я понес тарелку в конец стола и поставил ее перед пауком. Я также захватил с собой кружку пива и, предложив ее пауку, согнулся, чтобы заглянуть ему в глаза. - Это ты, Всемогущий?

- Поздравляю, Малик. - Теперь паук говорил на тысячу голосов. - Ты скоро станешь отцом.

- Что?

- Отцом, Малик! - Паук согнул одну лапку в круг, а другой лапой принялся похотливо водить в круге. - Ты ведь знаешь, как мужчина становится отцом?

- Отцом! - Я рухнул на скамью. - Но как? Я не видел свою жену уже… Нет! Скажите, что это не так!

- Произошло чудо,- Паук шипел и хихикал.- Твоя жена заявляет, что ты навещал ее во сне.

Я с такой силой стукнул кулаком по столу, что только защита Тира помешала моей руке сломаться.

- Право, Малик,- сказал Единственный,- а я-то думал, что ты возрадуешься. Наверное, ждешь сына? Я могу это устроить… он даже будет похож на тебя.

С этими словами паук вонзил свои клыки в мясо и начал высасывать сок, а я уронил голову на руки и застонал. Что теперь подумают мои друзья? Эта циничная и подозрительная братия ни за что не поверит в чудо, случившееся с моей женой. Наверняка они уже сейчас называют меня рогоносцем и всякий раз при упоминании моего имени подставляют к темечку пальцы в виде этаких маленьких рожек.

- Прекрати распускать нюни, Малик, - прошипел Единственный. - На что тебе жаловаться? Разве Мистра разоряет твои храмы?

В любое другое время я поднял бы голову и проклял Блудницу. Но сейчас я мог думать только о добром имени своей жены и об унижении, которое ей придется вынести по причине этого чуда. Даже благосклонность принца не спасет ее репутацию или мое дело, так как добропорядочные люди стараются избегать скандалов. Я стукнулся лбом об стол.

- Наглость Блудницы не знает границ! - прорычала Единственный, имея в виду, разумеется, Мистру, а не мою жену. - Она приказала Келемвару держать мои мертвых здесь, в Фаэруне, а сама опутала все мои храмы магической материей.

Я посмотрел на Кайрика и увидел, как он протянул пару паучьих лап, указывая на ревущую муху снаружи дома.

- Теперь мои Преданные страдают от гигантских насекомых, потоков кипящей смолы и полчищ крыс! - Единственный пододвинулся поближе и щелкнул челюстями у меня перед глазами,- Никогда не связывайся с женщиной, Малик. Будешь жалеть всю оставшуюся жизнь.

- Ваша правда. - Я посмотрел в глаза Единственного. - Нет ничего хуже чудес.

Руха и Зейл неслись во весь опор, чтобы догнать беглеца, и, когда стемнело, они затаились в темном переулке, разглядывая оттуда храм Кайрика в горах Ураганные Пики. Гиппогрифа они оставили привязанным над краю деревни - и все из-за зеленой мухи, кружившей над цитаделью. Серебряное Облако наотрез отказался хотя бы приблизиться к уродливой твари, ибо для гиппогрифов все, что летало, могло послужить пропитанием или, наоборот, они сами могли стать чьей-то пищей.