Оркнейский свиток - Лин Гамильтон

Я не смогла припомнить, был ли в доме кто-то в джемпере или, возможно, в свитере, к тому же в комнате не было девушек, да и женщин, кому не перевалило за пятьдесят или скоро перевалит. Все же я поняла, о ком она говорила.

— Теперь мне нужно здесь убраться хорошенько, раз уж я решила сдать комнату. Большую часть его вещей я хочу отдать для благотворительных целей. У него был только один хороший костюм, в нем его и похоронили. И конечно, я смогу продать его велосипед.

— Я думала, что его велосипед забрали в полицию, — сказала я.

— Они забрали тот, который он брал напрокат, пока его собственный велосипед был в починке. Из полиции приходили посмотреть на этот велосипед, но после починки, как они сказали, он вряд ли мог им чем-то помочь. В прокате мне сказали, что они уже получили страховку за велосипед, на котором мой мальчик ездил в тот день…

Она вытащила кружевной платок из рукава и промокнула глаза. Я погладила ее по руке.

— Но этого недостаточно для материальной поддержки, — произнесла она, когда немного успокоилась. — Продажа велосипеда только начало. На кровати та куча вещей, которые я хотела бы оставить, и она все еще самая большая. Там все его любимые книги, в основном о короле Артуре и все такое. Он читал все, что мог найти о короле Артуре и Круглом столе. Он был очарован Артуром и другими рыцарями еще с той поры, когда носил короткие штанишки.

— Короткие штанишки?

— Простите, я хотела сказать с детского возраста. Мне нужно следить за своей речью, пока вы здесь. Он полюбил короля Артура с того времени, как пошел в школу.

— Да, — сказала я. — Думаю, что библиотеке такие книги пригодятся. Можно я посмотрю и скажу, что я думаю?

— Это было бы чудесно, — сказала она. Я быстро просмотрела книги. Во всех книгах Перси выделял цветом упоминания о Святом Граале, что более не было для меня сюрпризом, но в одной из книг я нашла листок бумаги. Это напоминало некий схематический рисунок, но мне показалось, что он походил на завитки, изображенные на свитке, который сейчас находился в руках Уиллоу и Кенни.

— Можно я возьму это? — спросила я.

Эмили посмотрела на рисунок.

— Конечно, — сказала она. — Что это? Рисунок? Магнус был не очень хорошим художником. Но если рисунок вам нужен, я буду рада, если вы его возьмете.

— Спасибо. А что это за куча? — спросила я, указывая на ту, что высилась в углу. Дело в том, что все три кучи, «оставить», «продать» и «выбросить», казались совершенно одинаковыми, их различали только размеры: куча «оставить» была самой большой. В куче в углу лежали велосипедные прищепки, части от очковых оправ, полупустая бутылочка шампуня, и прочие вещи, назначение которых мне было непонятно.

— Это вещи на выброс, — сказала она. — Пока в ней не так много вещей, но я стараюсь. Здесь пара погнутых деталей от велосипеда, и я не думаю, что кому-то они могут понадобиться. Как видите, мой мальчик никогда ничего не выбрасывал.

— Что это? — спросила я, указывая на большой предмет в центре кучи.

— Не знаю. Это Магнус принес домой за день до смерти. Зачем он притащил эту грязную штуку домой? Я даже хотела запретить ему приносить это в дом, но он настоял. Тот Полицейский, Кьюзитер, кажется, он так представился, сказал, что это самый уродливый горшок из всех, что он видел. Я подумала, что смогу использовать его для растений. Посадить луковицы, чтобы они взошли к весне, но знаете, мне кажется, он слишком уродлив даже для таких целей.

Я подняла этот горшок. Это была очень большая и грязная чаша с плоским дном, довольно глубокая, и наверно двадцать или двадцать два дюйма в диаметре. Она была тяжелой. Я поскребла поверхность, и затем принялась очищать ее рукой. Кто-то, видимо, Перси, уже принимался за это до меня.

— Что вы делаете? — спросила Эмили.

— Пытаюсь разглядеть, что под грязью, — сказала я.

— Хотите забрать его? — спросила она. — Буду рада, если вы заберете и его тоже.

— Нет, Эмили. Вы не отдадите это и не выбросите. Смотрите, — сказала я, указывая на область, которую мне удалось очистить. — Думаю, это — серебро, и я это выясню. Я — антиквар, и эта вещь может стоить денег.

— Вы хотите купить горшок? — спросила она с надеждой в голосе. — Я не знаю, может, вы дадите, скажем, двадцать фунтов?

— Нет, Эмили, вы не понимаете.

— Ну, тогда десять?

— Эмили, вы не станете отдавать его мне или продавать. Я собираюсь взять его у вас на время, на пару дней. Я дам вам… — я замолчала и достала бумажник. — Я дам вам пятьдесят фунтов, если вы позволите мне подержать его у себя несколько дней. Я выпишу вам чек и дам свою визитку, чтобы у вас не возникало сомнений. Хорошо?

— О, боже, — сказала она. — Вы действительно считаете, что этот горшок чего-то стоит.

— Возможно, — ответила я. — Хотя я не уверена, сколько вы за него можете выручить. Думаю, что музей захочет иметь такой экспонат.

— Что это? — спросила она.

— Это котелок, — сказала я. — Очень старый котелок.

— Для супа или чего-то в этом роде? Он — очень большой.

— Я почти уверена, что это — серебрю, и мне кажется, на котелке есть какой-то узор. Скорей всего его использовали для отправления каких-то ритуалов в давние времена. Но чтобы узнать точно, нужно проделать большую работу.

— Ему сто лет? Двести?

— Возможно, гораздо больше.

— О, боже, — снова произнесла она. — Как вы думаете, а «Гастроли антикваров»[15]это случайно не заинтересует? Обожаю это шоу. Подумать только, а я ведь чуть не выбросила этот горшок.

— Но он не походил на что-то ценное, — сказал я. — Любой мог ошибиться.

— Да, — согласилась она.

— Интересно, где он нашел его. У вас есть какие-нибудь соображения?

— Магнус все время куда-то ездил на своем велосипеде, — сказала она. — Я не знала, куда. Он не разделял моей привязанности к Керкуоллу. Что мне оставалось? Я была не в состоянии присматривать за нашей недвижимостью, когда умер его отец. Знаете, он любил южный Рональдсей. Там он прожил всю свою жизнь, пока не переехал сюда. Мы жили южнее Сент-Маргарет-Хуп. Как только он ушел с работы, он… я никому об этом не рассказывала, но вы так добры. Я все думала, что если Магнуса уволили. Он ходил на работу, все было нормально, и вдруг он перестал работать. Он сказал, что уволился, что хочет путешествовать, и действительно отправился в путешествие. Он взял свои сбережения и отправился в Америку. Хотя, возможно, он не рассказывал мне всего.

По собственному опыту я знала, что Перси вообще был не склонен рассказывать кому-либо всего, что у него было на уме, но я не стала об этом упоминать.