Черная кровь - Лорел Гамильтон

— Зачем бы вам встречаться с чьей-то семьей, если у вас нет никаких планов относительно свадьбы? — спросил Шадвелл.

— Я отвечу на ваш вопрос, если вы сначала ответите на мой.

Он выглядел подозрительным, но, думаю, им самим не больше меня хотелось входить в соседнюю комнату. Звук хихиканья разбавлялся смехом Джейсона.

— Спрашивайте.

— Насколько все должно быть плохо, чтобы вы вмешались в действия вашего «материала»?

Шадвелл покачал головой.

— Если Петерсон даст нам разрешение, я буду счастлив вам ответить, но до тех пор не могу.

— Приказ, — согласилась я.

— Сверху, — добавил он.

Я кивнула.

— Что будет, когда Чак вернется? Он ведь выше вас по рангу?

Они обменялись взглядами. Шадвелл закусил нижнюю губу, и это было самое большое проявление нервозности, которое я за ним заметила.

— Вы ведь не знаете, какое он занимает положение?

— Это не наше дело, — ответил Шадвелл.

— Независимо от этого, нам предстоит пойти и проверить «перемерили ли они все платья»?

— Мы можем остаться здесь, — сказал Роу.

— Мы можем, но я задержусь ровно настолько, насколько мне позволит мое чувство собственного достоинства. Мне нужно время, чтобы подготовиться к этой хихикающей толпе.

— Все женщины хихикают, — заметил Роу.

— Но не я, — ответила я.

Он выдал мне взгляд, который не был ни профессиональным, ни просто взглядом хорошего парня.

— Держу пари, я смог бы заставить вас хихикать.

— Роу, — строго одернул его Шадвелл.

— Вы только потеряете очки в моих глазах, Роу, много очков.

Он поднял руки вверх.

— Я вне игры.

— Да, — согласилась я, — и если вы собираетесь остаться с нами в номере сегодня ночью, вам стоит изменить свое решение.

Шадвелл практически встал между нами, чтобы не дать нам видеть друг друга.

— Надуюсь, что к тому времени правила изменятся.

— Прошу прощения, — сказал Роу снова, — только приятнее говорить с женщиной, у которой нет такого в глазах.

— Чего такого? — спросила я.

— Этот взгляд «кто раньше выхватит пистолет».

Я рассмеялась.

— Думаю, это ваши расшалившиеся нервы, Роу.

— Это я слышу от женщины, которая не хочет идти в соседнюю комнату, потому что боится, что из нее выдавят обещание выйти замуж за ее дружка.

— Можно судить, насколько счастлива пара, по тому, как сильно женщина старается окольцевать своего мужчину, — заметила я.

— Некоторые мужчины тоже пытаются, — согласился Санчез.

Из соседней комнаты послышался громкий стук и почти истерический смех.

— Дерьмо, — проговорила я и пошла в сторону двери.

— Я думал, вы туда идти не хотите, — бросил Роу.

— Я не хочу, но я поняла, что меня интересует то, что там происходит, значит мне нужно туда войти.

— Но в этом нет смысла, — сказал Роу. — Вы собираетесь сделать это, потому что знаете, что боитесь этого?

Я не стала поправлять бредни его больного воображения, потому что мой пульс былся у меня в голове. Я просто встречусь со старыми подругами Джейсона, да ради Бога. Мы ведь с ним на самом деле не помолвлены.

— Теперь она готова это сделать, — сказал Шадвелл.

— Почему? — спросил Роу.

— Этот вопрос тебе стоило задать самому себе, когда ты уходил из полиции.

— Что это, черт возьми, значит? — спросил Роу.

Шадвелл ускорил шаг, чтобы догнать меня, потом замедлился, потому что в одном его шаге было два моих. Нам не нужно было смотреть друг на друга, чтобы понять. Если что-то незначительное пугает вас, вам нужно встать к нему лицом и побороть свой страх, потому что если вы не можете выстоять против чего-то маленького, не сможете и против большего. Шадвелл прошел через это, Роу — нет. Шадвеллу не обязательно мне нравится, но он пойдет со мной ту комнату. Санчез шел позади нас. Роу замыкал.

Я увидела металлическую ширму, которой была скрыта от публики большая часть спальной. Шадвелл обошел экран, и внезапно мы все увидели. Взрыв хихиканья, и голубой кринолин повсюду. Светло-голубое платье пролетело через комнату и опустилось у наших ног. Все кругом переливалось голубыми платьями подружек невесты.

Мне пришлось замереть возле кушетки, потому что это казалось заранее спланированным действом. Кровать была покрыта голубыми платьями. И среди этих платьев были Джейсон и девушки. Они все были белокурыми, голубоглазыми и были похожи, как кузины, если не больше. Они все тяжело дышали и замерли в позах, говоривших, что они только что делали что-то, требующее физической нагрузки. Голубые платья кругом делали цвет их глаз невероятно глубоким.

Триш стояла в стороне, будто сбежала с кровати, когда началась эта забава. Она поддерживала мужчину в костюме, который должно быть был Прайсом, напарником Санчеза.

— Что это вы, ребята, делаете, — спросила я, — деретесь за платья?

Лайза отодвинула от себя огромный голубой ворох и сказала:

— Да, у нас была такая идея, но мы представили, что будет, когда организатор свадеб увидит мятые платья, и не стали рисковать.

Триш наклонилась и подняла платье, которое свалилось на пол.

— Если мы их не развесим сейчас, они помнутся.

Большинство девушек на кровати бросились подбирать платья и разыскивать вешалки. Но одна из них соскользнула с кровати и подошла ко мне. Она была выше остальных и выше меня на несколько дюймов, по крайней мере пять футов восемь дюймов, но все равно была очень изящна в кости, в подтверждение местных стандартов.

Она была одета в платье-чехол, в котором наверное было очень неудобно, перетянутое поясом по середине, так что она казалась похожей на гигантскую макаронину, и оставляющее открытым мускулистые участки ее тела. Ей не доставало некоторой округлости, чтобы это было красиво. Грудь была небольшой и плотной. Но она двигалась прекрасно, и мышцы, видные на ее голых руках и перекатывающиеся под платьем, были явно набраны не просто чтобы держать себя в форме. Она была более развита физически, чем вы обычно ожидаете от женщины.

Джейсон подпрыгнул на кровати и буквально поймал ее за руку, прежде, чем она успела до меня добраться.

— Анита, это — Джей-Джей, мы были партнерами по танцам в школьные годы.

Джей-Джей одарила меня оценивающим взглядом, который я не смогла понять. Это была не просто старая подруга, изучающая новую, было там что-то еще. Я не могла до конца понять этого взгляда, но он меня обеспокоил.