Выбор - Шелли Брэдли

Черт.

Мысль о том, что она лежит у него на коленях, пока он шлепает ее по сладкому заду, ничуть не охладила его либидо, особенно когда он подумал о том, как сжимает мягкие полушария и чувствует жар ее плоти, согревающий его ладонь.

Сейчас, сжимая быстрее, он представлял себе жар, льющийся между ее ног, пока он работал пальцами глубоко внутри нее, сжимая сердцевину, прежде чем подразнить ее клитор, пока она не пролилась бы на его штаны, задыхаясь, извиваясь и цепляясь за него, cловно искала спасителя. Он только наполнит ее еще большей похотью и грехом.

Пот выступил на лбу Бека, пока он продолжал наказывать свой член. Образ Хэвенли, связанной и распростертой на его кровати, прекрасной и беспомощной, еще больше взволновал его. Она промокнет и растечется лужицей на его простынях, пока он будет шептать ей все грязные вещи, которые намеревался сделать, прежде чем раздвинет большими пальцами ее красивые розовые складки и безжалостно насладится ее влагалищем. Затем, когда он исследует каждый изгиб ее тела и каждую щель, когда она будет умолять его трахнуть ее, он наконец пристроит свой толстый член к ее крошечному, невинному отверстию.

Его яйца были в огне, член превратился в пылающий огненный стержень, а Бек продолжал двигать кулаком вверх и вниз в жестком, отрывистом ритме. Его конечности онемели, и он зажмурился, представляя себя над Хэвенли.

— Ты хочешь, чтобы я трахнул тебя, малышка? Сделал тебя своей?

«Пожалуйста!» — её голос звенел от отчаяния, когда она смотрела на него, глаза были полны доверия, пока он пристроился бы у ее нетронутого входа, а его член прорвал бы ее девственный барьер. Он просунет руку между ними и погладит ее клитор, подготовит ее так хорошо, как только сможет, и все это время проклиная себя за то, что разрушил ее просто потому, что больше не мог сдерживаться.

Мгновение спустя он представил себе, как обнажает зубы, прижимается губами к ее губам, глотая ее крики… и разрывает ее невинность, заявляет права на Хэвенли.

Каждый мускул его тела напрягся. Его рука превратилась в размытое пятно, пока он молотил по своей плоти. Покалывание обожгло его ствол. Яйца напряглись. Затем с диким ревом тугие струи спермы забрызгали его грудь и живот, когда он вздрогнул и зарычал в забытьи.

Медленно оседлав свой оргазм, Бек прерывисто дышал и продолжал доить себя досуха. Остановившись, он открыл глаза. Разочарование сменило любой намек на удовлетворение.

Он был один. Никакой Хэвенли рядом. Чтобы прикасаться, приказывать, лелеять. Только он — и его кулак.

Выругавшись, он схватил рубашку и вытерся, а затем вскочил на ноги. Христос, он надеялся, что скоро перестанет дрочить, как ребенок, заслужит ее доверие и наконец станет ее мужчиной.

— Тогда, малышка, я буду впитывать каждый твой всхлип и плач…

Шесть часов было слишком рано для Хэвенли, которая работала официанткой до двух ночи. Но через их маленькую однокомнатную квартиру она услышала, как ее отец зашевелился. Скоро ему нужно будет сходить в туалет, а потом позавтракать, чтобы принять утреннее лекарство. Ей придется устроить его поудобнее, чтобы подготовиться к первому экзамену в этом семестре, который должен быть сдан онлайн к полудню. Тогда, как она надеялась, ей удастся незаметно вздремнуть, прежде чем Бек пригласит ее на очередное свидание — уже третью субботу подряд.

Она ему нравилась. Он собирался поцеловать ее, он обещал. А художественная выставка, на которую он ее водил, открыла ей глаза на совершенно новый мир и совершенно новую сторону человека, который ее очаровал. Фантазии о том, как он связывает ее, чтобы любоваться ею, завязывает ей глаза, чтобы шептать ей на ухо, пробует ее между ног или берет ее сзади — точно так же, как образы из галереи, — беспрепятственно проносились в ее голове в течение многих дней. Несколько раз поздно ночью она доводила себя до исступления. Оргазм все еще был неуловим… но приближался. Мысль о том, что он, возможно, наконец-то станет тем мужчиной, который подарит ей такой подарок, вызвала улыбку на ее лице.

Раз или два она представляла себе, как Сет проделывает с ней то же самое. Глупая, выдающая желаемое за действительное. Мужчина ушел. Но это не мешало ей хотеть его, возбуждаться от одной мысли о нем…

— Бу? — прохрипел ее отец со своей кровати, едва слышный из-за шуршания простыней.

— Иду, папа, — подавив стон, она скатилась с кровати.

Когда она встала, выскользнул звук. Черт, ее ноги все еще болели после вчерашней двойной смены в "Базукас". По крайней мере, чаевые хорошие. К несчастью, клиенты слишком распускали руки. В основном, это были богатые парни из студенческого братства и одинокие молодые парни в костюмах, ищущие легкого секса. Она стала лучше улыбаться и флиртовать, заставляя их чувствовать себя важными, сохраняя при этом дистанцию. А самое главное, у нее должно остаться немного денег после уплаты арендной платы, если она будет осторожна с другими расходами. Это означало отсутствие поблажек, вроде того, что Сет купил ей в тот ужасный день в продуктовом магазине.

Но если бы он предоставил ей выбор между восхитительно едой и собой… она определенно выбрала бы Сета.

Вместо этого она открыла рот, была слишком честна и прогнала его прочь. Рейн сказала, что в тот же вечер он вернулся в Нью-Йорк. Хэвенли была скорее опечалена, чем удивлена.

Ее извиняющийся текст получил минимальный ответ, более вежливый вариант чего-то. Это было больно, но хуже всего было то, что она чувствовала себя неполноценной без его обаяния, его непринужденных манер, его способа заставить ее почувствовать себя женщиной. Может, как он и сказал, это было к лучшему. Но даже по прошествии нескольких недель она не чувствовала ничего подобного. Хотя ей нравилось проводить время с Беком.

Это тоже смутило ее.

Тихий стон боли отца вывел ее из задумчивости. Она знала его звуки, и это не был его обычный утренний стон от полного мочевого пузыря. Что-то не так.

Она бросилась через комнату, включила свет на кухне, который осветил квартиру, затем взяла дрожащую протянутую руку отца.

— Где болит?

— Живот. Голова. Мне трудно пошевелить ногами. И у меня проблемы с дыханием, — он прохрипел.

Ее сердце почти остановилось:

— Тебе нужен завтрак и таблетки? Или нужно ехать в больницу?

— Нет, нет… дай мне утренние таблетки. Я уверен, они помогут.

Может, но она не была убеждена.

— Я принесу тебе ходунки и помогу дойти до ванной, а потом приготовлю еду. У тебя кружится голова?

Он кивнул и, когда она усадила его, пошатнулся.

— Немного.

Ее охватил ужас. Неужели у него опять рецидив? Пожалуйста, нет. Она боялась, что его хрупкий организм не выдержит этого, и она не была готова потерять его. Сорок шесть это слишком рано, чтобы умирать.

Но действительно ли он сейчас жив?

Она выбросила этот ужасный вопрос из головы, затем поспешила к его ходункам и помогла отцу подняться на ноги. Путь до ванной был всего шесть футов — и мучительные пять минут. Когда она наконец затащила его внутрь и включила свет, то помогла ему дойти до туалета, повернув голову, когда он отодвинул пижамную рубашку и устроился на комоде.