Милая - Рене Карлино

– О боже, Дженни! Ребята, вы доконаете меня. Уиллу бы точно пригодился косяк – последнюю пару дней он как чокнутый. Он терпеть не может летать.

– Нет… он беспокоится из-за того, что оставляет тебя, – сказала она, улыбнувшись мне.

– Ох, ладно, в любом случае это будет весело.

Появившийся в дверях Уилл выглядел разбитым. Он погладил Джексона по голове, а потом посмотрел на нас и широко улыбнулся.

– У нас есть травка, – пропела Дженни, размахивая сигаретой.

Уилл обхватил ее руками и, оторвав от пола, заключил в медвежьи объятия.

– О, милая, милая Дженни.

Подошел Тайлер и дал «пять» Уиллу. – Поздравляю, парень! Постарайся, чтобы мы гордились тобой.

– Да вы что, ребята, это же не большой контракт. Я просто даю три концерта.

– Но это начало. Черт побери, перестань скромничать, Уилл. Ты должен стать звездой, ты так упорно трудился ради этого, – сказала я, подходя к нему и чмокая в щеку. – А теперь иди разденься. Ты, наверное, сварился в этой одежде.

Он вернулся в белой майке и длинных, ниже колен, черных шортах, сидевших у него на бедрах, с ремнем с серебряными заклепками. Глядя на его смуглую от природы кожу и взъерошенные волосы, я подумала, что он идеально впишется в число жителей Калифорнии.

Мы все вчетвером подкрепились, съели торт и выпили шампанского. Ни у кого из нас не возникло желания толкаться среди кучи людей, собравшейся на Таймс-сквер, но мы решили, что, по крайней мере, посмотрим в специальном шоу Дика Кларка, как в новогоднюю ночь шар на площади будет опускаться вниз. Наш маленький телевизор, которым мы никогда не пользовались, тихо бубнил, пока мы, болтая, усаживались за кухонный стол. Услышав название «Second Chance Charlie», мы все подпрыгнули и побежали смотреть их выступление. Музыка была мнезнакома, и по обложкам журналов, на которых она красовалась, я узнала вокалистку Соню. Мне показалось, что в этом коллективе смешались черты групп «No Doubt» и «Paramore». Соня скакала по сцене, и ее голос был по-настоящему сильным и чувственным. Она была красивой, невысокой и грациозной, и понятно, что толпы юношей-подростков, составлявшие большую часть фанатов, грезили о ней. Группа обращалась главным образом к толпе студентов, увлеченных субкультурой эмо. Для Уилла с его белым рок-н-роллом было бессмысленно раскрываться перед ними, но я подумала, что стиль его музыки не так просто определить и, возможно, он привлек бы молодых слушателей, если бы его стали продвигать таким же образом. В конце концов, он был не только очень талантлив, он был хорош собой, и от него исходила та самая будоражащая сексуальная энергия. После выступления у Сони взяли интервью, и она упомянула о том, что рано утром улетает в Калифорнию, и что это будет длинная ночь.

– Вы с парнями летите тем же рейсом? – спросила я.

– Да, мы летим на частном самолете. Фирма арендовала самолет.

– О, – сказала я, размышляя о том, почему он не поделился со мной этой интересной новостью.

– Эй, Уилл, почему фирма предложила тебе петь на разогреве? Мне кажется, у них совсем другая публика, – сказал Тайлер.

– Мне тоже так кажется. Не знаю. Эта девушка увидела, как я играл на фестивале струнных инструментов, и попросила фирму, чтобы я открывал ее концерты. Я вроде бы согласился, но на самом деле еще долго тянул время, пока не принял решения.

– Я не знала, что тебя пригласили по ее просьбе. Почему ты не сказал мне об этом? – Я прищурилась, но постаралась не показывать, что ревную.

– Мне казалось, это к делу не относится, – ответил он с невозмутимым выражением лица.

Тайлер попытался вмешаться:

– Так у тебя есть группа, с которой ты будешь играть?

– Да, случайные музыканты и Нейт. Я уговорил его и рад этому, но с остальными парнями я едва знаком, если не считать нескольких репетиций, которые у нас были.

– Рад за тебя, приятель. Мне кажется, это большая удача, не забывай писать нам.

– Безусловно, – пробормотал он, но смотрел в это время на меня, пытаясь по выражению моего лица угадать, о чем я думаю. Я пошла на кухню, и Уилл последовал за мной. – Она еще ребенок, Миа, ей восемнадцать лет. Тебе не о чем беспокоиться.

– Восемнадцать лет – это уже взрослая женщина, а не ребенок, а ты можешь делать все, что захочешь. Мы же не пара. Я даже не понимаю, почему ты говоришь мне это.

– Я говорю так потому, что мне показалось, будто тебя это волнует.

Я долго смотрела ему в глаза. Он выглядел встревоженным и смущенным.

– Меня это не волнует, уверяю тебя. – Улыбнувшись, я прошла мимо него, захватив со стойки самокрутку. – Давайте покурим, ребята, сейчас одиннадцать часов. Остался один час до две тысячи девятого года!

Усевшись на кушетки, мы стали передавать по кругу сигарету, пока Уилл ставил альбом Патти Смит «Horses» из коллекции моего отца. Присев на кушетку рядом со мной, он взял сигарету и затянулся. Выдыхая клуб дыма, он одновременно притопывал ногой и подпевал: «Jesus died for somebody’s sins but not mine»[33]. Мы все расхохотались.

– Господи, прямо как в школе, черт бы ее побрал! – сказал Тайлер.

– Если не считать того, что этот альбом был записан еще до нашего рождения, – усмехнулась Дженни.

– Все, чего мне не хватает, так это пустого футбольного поля и Микки с бутылкой дешевого солодового напитка, и тогда вернулись бы школьные дни, – сказал Уилл.

– А мне вина «Boon’s Farm, Strawberry Hill». А тебе, Дженни? – смеясь, спросила я.

– Винных автоматов и кукурузных чипсов «Doritios»… фу. Тайлер, твоя очередь.

– Фруктового вина «Mad Dog 20/20» и мексиканской закусочной «Taco Bell».

– Почему мы были тогда такими вульгарными? – спросила я.

– Не было денег, – сказал Тайлер.

– У нас их и сейчас нет, но по крайней мере есть вкус.

– О чем ты, Миа? У Уилла есть деньги. – Тайлер с удивлением посмотрел на меня.

– Ну, у него будут деньги, если он когда-нибудь подпишет этот контракт.

Уилл вскочил с места.

– Давайте танцевать!

Мы танцевали как сумасшедшие, а потом я заметила, что начался отсчет времени до спуска шара на Таймс-сквер.

– Пора! – закричала я.

Мы хором стали считать:

– Пять… четыре… три… два… один. Я увидела, как Дженни, подпрыгнув, обвила руками шею Тайлера и поцеловала его.

Я взглянула на Уилла, который смотрел на меня так, будто прислушивался к Богу. Опустив глаза, я взяла его ладони в свои, а потом, слегка улыбнувшись, молча посмотрела ему в лицо, умоляя поцеловать меня. Его губы нежно соприкоснулись с моими и не сразу оторвались от них, но не более того. Прежде чем отстраниться, он слегка прикусил мою нижнюю губу.