Дикий - Элла Савицкая

Пока мы гнали по трассе, я впервые поняла, каково это бояться за чужую жизнь. Страх был такой сильный, что буквально сковал изнутри, покрывая внутренности ледяной коркой. Матвей всю дорогу молчал. Просто смотрел вперед, резко выкручивая руль на поворотах. Его напряжение передавалось мне невидимыми волнами, и я понимала почему. Для него все было страшнее, чем для меня. Он переживал подобное состояние во второй раз. Взгляд парня остекленел, тело превратилось в гранит. Он был похож скорее на машину, чем на живого человека.

Чувство потери всегда было чуждо для меня. Дети в интернате приходили и уходили. С теми, с кем мы делили игрушки, наша связь прервалась несколько лет назад. Вика… Она подруга. Но она не семья. А для Матвея Лана родная кровь. Сегодня впервые за все время нашего знакомства я увидела в его глазах искренний страх. В момент, когда по телефону сообщили о произошедшем, эта эмоция не смогла укрыться под маской извечной бравады.

Говнюк любит девчонку. Любит, хоть и возвел вокруг себя железобетонные стены. Всю жизнь он живет в ожидании повторения того, что случилось с Ксюшей, и эта боль не дает ему подпустить ближе младшую сестру. Только разве не мы сейчас довели ее до случившегося? Эта мысль настойчивой догадкой зудела в ушах всю дорогу, пока мы неслись по трассе.

Девчонка не выдержала груза предательства с моей стороны и безразличия с его. Мнимого безразличия.

— Матвей? Кирилл? — голос доктора раздается по коридору, где мы сидим в ожидании вердикта.

Матвея подбрасывает с места, Кирилла следом. Я тоже встаю.

— Ну что, Матвей? В крови наркотических веществ не обнаружено. Анализы относительно хорошие. Благо, воды не много наглоталась. Ты вовремя успел, Кирилл, — мужчина обращает взгляд на Кира, который сейчас больше похож на ходячего трупа, — если бы ваша прислуга не заметила ее падения, все могло бы закончиться гораздо хуже. И это мы еще не знаем упала она случайно или намеренно….

Ему не нужно договаривать, чтобы мы поняли ужасающую картину возможного исхода. Болезненные мурашки пробегают по коже, стоит представить, что доверчивой девочки вдруг не стало бы. Наверное, я бы всю жизнь винила себя в этом.

— К ней можно? — голос Матвея едва ли похож на свой собственный.

— Конечно. Вы вообще можете поехать домой, а завтра заберете ее.

Резко мотнув головой, Матвей сжимает плечо Кирилла.

— Кир поедет. Я останусь.

— Как скажешь, если что нужно будет, ты знаешь, как меня вызвать. Медсестра все необходимые процедуры сделает сама.

Кивнув, доктор удаляется.

— Вызови такси, Кир, я завтра на своей мелкую привезу.

Опустошение и дикая усталость. Именно так можно описать сейчас внешний вид Матвея. Он изнуренно трет переносицу. Кирилл даже не думает противоречить. Как я поняла, в их семье все поступают так, как говорит Матвей. Но сейчас им двоим действительно в больнице делать нечего. Да и мне тоже. Наверное, нужно бы испытывать облегчение, что с Ланой все в порядке, и так и было, как только я узнала, что ей ничего не угрожает. Но лишь ненадолго. Пустота внутри растет так быстро, что справиться с ней становится все сложнее.

Пока парни перекидываются фразами, я бросаю последний взгляд на мирно спящую девчонку и разворачиваюсь, чтобы направиться к выходу.

— Рина! Ты куда?

Голос Матвея останавливает.

— Домой.

Оборачиваюсь и встречаюсь с ним взглядом. Кирилл проходит мимо, кивнув мне на прощание.

— Где ты сейчас живешь? Я завтра тебя заберу.

Несколькими шагами Матвей сокращает между нами расстояние. Мне до дрожи в пальцах хочется разгладить морщинку на его лбу, но титаническим усилием приходится себя сдержать.

— Не нужно. Я сама оттуда скоро съеду.

— Живи у нас.

Горько усмехаюсь.

— Думаю, это невозможно.

— Почему?

— Знаешь, почему Лана напилась? — широкая бровь вопросительно взлетает. — Из-за нас. Я когда-то ей пообещала, что не предпочту ей тебя. Что не стану одной из череды тех доступных девок, которые подружившись с ней, раздвигали перед тобой ноги и сваливали, потому что в итоге не нужны были тебе. И… — пожимаю плечами, признавая поражение и позволяя додумать дальше самому. Горечь обжигает кончик языка.

Матвей хмурится. Долгие секунды обдумывает сказанное, потом нервно проводит пальцами по волосам и утыкается взглядом в стекло палаты.

— Бред, — выдыхает… — Ее и спрашивать никто не будет, — поворачивает на меня голову, — Рина, ей придется смириться с тем, что мы вместе.

— Нет, — все, что получается — это отрицательно качнуть головой. — Нет, Матвей. Мы не вместе. Пока ты не приведешь в порядок весь хаос, происходящий в твоей жизни и самое главное внутри тебя самого, мы не сможем быть вместе. Вот это, — указываю пальцем на подростка по ту сторону стекла, — это из-за нас. Из-за тебя. Если бы ты обращался с Ланой не как с чужим человеком, такого бы никогда не произошло. Пойми это наконец. У меня не было родных. Я не знала, что значит прийти домой и поделиться сокровенным с сестрой или братом. Потянуть носом запах жареной картошки на ужин, приготовленной матерью, или скривить нос от аромата табака отца. И знаешь, что самое страшное? Лана тоже не может всего этого сделать. У нее есть отец и два брата. Два, — зачем-то складываю пальцы в цифру два, как будто просто слов не достаточно, — а на деле она одинока. Ей не нужна твоя опека. Твое ежедневное гестапо. Ей необходимо совершать ошибки на собственном опыте, а потом если вдруг какой-то мудак ее обидит, прийти к тебе и пожаловаться. И тогда уже можешь бить морду смертнику. После. После того, как она нарастит опыт из предательств и начнет различать белое и черное. Она заняла мне денег спустя две недели знакомства. Понимаешь? Чужому человеку отдала все карманные, лишь бы купить себе дружбу.

Матвей слушает, внимательно всматриваясь в мои глаза. Крепко сжимает губы и как будто силится обдумать все сказанное. Надеюсь, он услышит. Хотелось бы, чтобы эти двое уже смогли стать настоящей семьей, а не видимостью таковой. Мне очень хочется сейчас прижаться к нему, зажмуриться, втянуть носом запах кожи, ставшей родной за короткий период, сказать, что все будет хорошо, но … я не уверена, что все так и будет.

— Ты в секунду вспыхнул и чуть не убил меня, увидев засос. Даже не спросил откуда. Не выяснил причины. Ты привык жить так, что все вокруг предают. Общаются с тобой из-за денег или еще по каким-то причинам, а нужно просто попробовать открыться, — горько улыбаюсь, понимая ироничность ситуации. — И мне тоже. Нам обоим нужно учиться доверять. Разговаривать. Нам нужно время….

— Рин…

— Я хочу тебе верить, но я боюсь. Боюсь привязаться, а потом быть выброшенной. Находишь сходства? Ты пытаешься казаться непоколебимым. Весь такой самодостаточный. Делаешь вид, что ни в ком не нуждаешься. Но если бы с Ланой что-то случилось, ты бы себе этого не простил. Так скажи ей об этом. Дай знать, что она не одна.