Ошибка Марии Стюарт - Маргарет Джордж

– Я уже сказал, что поговорю с Ее Величеством. Не так ли? Если вы советуете это сделать.

– Да, я настоятельно советую это сделать.

– Хорошо. Я сделаю это, как только представится такая возможность.

Босуэллу казалось, что у него под ногами разверзлась глубокая бездна. Убийство, измена и предательство – все сразу… к этому было трудно привыкнуть всего лишь за несколько часов. Он слабо улыбнулся.

– Отлично, – лорд Джеймс встал. Никаких приятных разговоров о погоде, церемониях или высокопоставленных гостях. Прямо к делу, то есть к убийству. – Я верю, что сейчас вы можете убедить королеву сделать что угодно. Даже подписать ее смертный приговор.

Он знал!

– Я только пошутил, – лорд Джеймс приподнял брови. – Должен сказать, у вас нездоровый вид. Вероятно, вам следует воздержаться от боя быков: там слишком много крови. Но, по возможности, постарайтесь поговорить с ней сегодня.

* * *

Роскошные недельные празднества подошли к бурному завершению, когда должен был состояться театрализованный штурм сказочного замка, воздвигнутого рядом с Королевским холмом. Это было сделано в лучших французских традициях, так как Замок любви осаждали влюбленные рыцари, а защищали belles dames sans merci[10]. Шотландец Джон Крисхольм, изучавший это искусство во Франции, в течение полутора месяцев трудился над строительством замка, и ходили слухи, что зрелище будет грандиозным. Всех в обязательном порядке пригласили на представление, так как оно обошлось в баснословную сумму.

Босуэлл, который, вместо того чтобы поговорить с королевой, старательно избегал ее общества, облачился в свой лучший наряд, выбрав жилет винного цвета с золотым шитьем, украшенный топазами, и атласные бриджи с пуфами над шелковыми чулками. Бархатная шапочка с пером дополняла костюм самого могущественного лорда Приграничья.

Он присоединился к толпе, выходившей из ворот замка и спускавшейся туда, где должно было состояться представление. В этот момент француз Парис потянул его за плащ.

– У меня есть послание для вас, – сказал он. – Не знаю, кто его принес: его подбросили в комнату, оно оказалось запечатанным воском.

Босуэлл отошел в сторону от шумной и нарядной процессии, сломал печать и прочитал записку.

«Прошу вас, немедленно приходите в мои личные покои».

Несколько слов, и больше ничего. Босуэлл сложил записку и сунул за пояс, а потом незаметно отделился от остальных и зашагал обратно.

Апартаменты королевы пустовали. Он открыл внешнюю дверь, ведущую в общие комнаты: в приемной стражи не оказалось. Потом он вошел в церемониальные покои с гладкими каменными полами и настенными гобеленами, изображавшими подвиги и любовь героев Античности, которые должны были придавать вес и формальность королевским аудиенциям. Они тоже пустовали. Резной позолоченный трон одиноко стоял под балдахином. Он миновал три внешних чертога и вошел во внутренние покои. Ни слуг, ни фрейлин королевы. Круглые подушки лежали, как свернувшиеся кошки, дремавшие в сумерках. Горела лишь одна свеча, но ее тусклый огонек был почти незаметным на фоне кроваво-красного заката за окнами, выходившими на запад.

Это то самое место, о котором она говорила? Он увидел маленькую дверь рядом с гобеленом, изображавшим один из подвигов Геракла – очистку Авгиевых конюшен, – которая была немного приоткрыта.

Она находилась там, Босуэлл знал это. Теперь придется встретиться с ней. Он протянул руку и постучался. Будь что будет… Он не испытывал страха: все уже зашло слишком далеко.

Мария услышала тихий стук. Она ждала его, жестко выпрямившись на стуле; теперь ей не хотелось вставать и открывать дверь. Стук послышался снова, но уже более настойчивый.

Она хотела видеть его и одновременно не могла этого вынести. До тех пор пока она не увидит его во плоти, память о той ночи в часовне останется неизменной: прекрасной, совершенной, свободной от оценок, духовных исканий, обещаний и оправданий – божественным даром и сюрпризом.

«Лучше бы мне никогда не видеть его снова, – подумала она. – Лучше бы я умерла той ночью, умерла в тот момент, когда вернулась в свою постель».

Она торопливо прошла по двору, заметенному падающим снегом, промочив свои туфли. Возможно, она замерзла, но не заметила этого. Потом она устремилась в свою спальню, не обменявшись ни единым словом с мадам Райе или Мэри Сетон, и закрыла дверь. Там она легла в постель, совершенно счастливая, и провела ночь в блаженном полузабытьи.

Следующие несколько дней, наполненные празднествами, пролетели незаметно, будто она находилась в трансе. Она видела Дарнли, спускавшегося по крутой дороге в город, – вероятно, чтобы снова напиться, – но это не имело значения. Она даже заметила Арчибальда Дугласа, с мрачным видом прохаживающегося по двору. Она беседовала с сэром Кристофером Хаттоном, обратила внимание на его привлекательную внешность и праздно размышляла о том, нравится ли он Елизавете. Каждый день она проходила мимо часовни и почтительно склоняла голову, думая о ней как о самом священном месте, которое посещала.

Она не видела Босуэлла, хотя то и дело замечала его жену. Казалось, леди Босуэлл находится повсюду, словно она размножилась за одну ночь. Мария невольно косилась на нее, пытаясь распознать смысл ее нарядов. Если она носит зеленое платье, значит ли это, что Босуэллу особенно нравится зеленый цвет? Оделась ли она так для того, чтобы порадовать его?

Сначала она испытывала облегчение от того, что не видит Босуэлла. Потом она постепенно склонилась к мнению, что он избегает ее. Приближалось время, когда гости начнут разъезжаться по домам. Несмотря ни на что, ей придется вызвать его к себе. Будет немыслимо расстаться, не сказав друг другу ни слова, хотя в глубине души она предпочла бы поступить именно так. Ей было невыносимо думать, что его слова могут каким-то образом запятнать воспоминания об их последней встрече.

У него было много женщин, очень много. За последние дни она больше узнала о них, словно ради того, чтобы наказать себя. Судя по всему, он уже дважды был женат – вернее, обручился с Джанет Битон и состоял в гражданском браке с женщиной из Норвегии. Разумеется, ни один из этих союзов не предполагал никаких взаимных обязательств, в отличие от церковного брака. Но что они значили для него?

Теперь стук стал громким и требовательным. Мария встала и открыла дверь.

Тем не менее она оказалась не готова к новой встрече с ним, после того как остро переживала события предыдущих дней. Он стоял перед дверью, совершенно реальный и изнывавший от нетерпения.

– Входите, – пробормотала она и отступила в сторону.

Он почти вбежал внутрь и сразу же закрыл за собой дверь.

– Вы заставили меня ждать так долго, что кто-нибудь наверняка заметил меня!