Школа обольщения - Джудит Крэнц

Хотя в квартире Уилтона странная робость Вэлентайн немного рассеялась, поскольку предметы его коллекции представляли безопасную тему для разговора, сейчас, когда заказ был сделан, она вдруг задумалась: о чем же они собираются говорить за обедом? Словно уловив вновь нахлынувшую на нее неловкость, Уилтон начал рассказывать ей об истории ресторана. Он ходил сюда с самого открытия.

— Я с первого дня понял, что дело пойдет на лад, — говорил он, — но окончательно уверился в этом, когда услышал, как владелец, Андрэ Сюрмен, отказался подать постоянному посетителю чай со льдом к обеду, хотя тот клялся, что, если ему не дадут чай со льдом, ноги его больше не будет в этом заведении.

— Не понимаю, — смущенно призналась Вэлентайн.

— Конечно, ресторан от этого не разорится, но в этом весь Андрэ, вдохновленный идеей поддержания высочайших стандартов французской кухни. Он предпочел скорее потерять выгодного клиента, чем сделать то, что считал осквернением великолепной трапезы. С такой выдержкой — он был немного сумасшедшим — разве он мог прогореть? Но тот человек и вправду больше не пришел.

Вэлентайн почувствовала, что ее обычная уверенность в себе возвращается. Она тоже никому не позволила бы распивать здесь чай со льдом, особенно под жареную утку с отварными белыми персиками, которую им подали.

* * *

Алан Уилтон ощутил, как внутри него оживают какие-то силы, дремавшие много лет. Это дитя просто околдовывает. Он догадывался, что так и будет. Такая молодая, такая невинная, несмотря на важничанье, и такая удивительно неиспорченная, несмотря на красоту. Какое покойное и трогательное ощущение — едва приоткрыть ей высший свет. А как она умеет подчеркнуть свой тип: тоненькая, как мальчик, с крошечной грудью, коротко стриженная кудрявая шапка невообразимо рыжих волос над строгой простотой черного шифона — очень удачное сочетание.

* * *

На протяжении последних пяти недель Вэлентайн ужинала с Аланом Уилтоном раз четырнадцать. Он познакомил ее с шумной атмосферой бистро, царившей в «Ле Во д'Ор»; показал приглушенный, вывернутый наизнанку шик плохо освещенного «Пирл», где возбуждение возникало не от китайской кухни, которую мало кто недооценивал, а от ощущения принадлежности к привилегированной элите, сделавшей это кафе постоянным местом своих встреч; помог погрузиться в особенный шарм «Пэтси», непритязательного, но дорогого Итальянского ресторана в Вест-Сайде, где укоренившиеся политики от демократов и лица, чьи методы ведения дел не вызывали интереса у следствия, вкушали лучшую итальянскую еду за пределами Милана. Но чаще всего они ужинали в «Лютеции», иногда внизу, в большом обеденном зале, где обстановка была менее официальной, иногда снаружи, в саду, под навесами, где высокие фонари излучали тепло в прохладную ночь, а иногда в том же зале, где они сидели в первый раз. Постепенно Вэлентайн узнавала Уилтона. Этот человек имел обыкновение сообщать о себе малую толику информации в самые неожиданные моменты и в то же время ухитрялся без слов дать понять, что наводящие вопросы не только не приветствуются, но и вообще нежелательны. У него было два сына-подростка, он развелся пять лет назад после двенадцатилетнего брака, его жена вновь вышла замуж и жила счастливо в Локаст-Вэлли.

Он никогда не говорил с Вэлентайн о делах. Больше всего его интересовала сама Вэл, ее прошлое, которое она постепенно открывала ему во всех подробностях. Для нее наступило облегчение, когда она перестала выдавать себя не за ту, кто она есть. Теперь, в действительности став помощницей модельера, она могла поведать ему о годах работы у Бальмэна. Однако Вэл не чувствовала себя с Уилтоном так же свободно и непринужденно, как с Эллиотом. Хотя она уже научилась быть естественной с ним, его идеальные манеры сковывали ее порывистую искренность.

Их отношения без конца ставили ее в тупик. Все на фирме знали, что они встречаются, так как он просил секретаршу заказывать для них места в ресторане. Вэлентайн ухитрялась избегать коварных вопросов своей подруги — секретарши из приемной, и других женщин, занимавших более высокое положение в мастерской. Ей казалось, она хорошо понимает Серджио. Чем чаще она виделась с Аланом, тем сильнее росла холодная злоба Серджио. Вполне естественно, если учесть, что она — потенциальный претендент на его место, имеющий нечестное преимущество за счет личных отношений с начальником.

Но что это за отношения? В этом-то и заключалась вся соль вопроса. Их вечера проходили всегда одинаково. Она заходила за Аланом, они выпивали, потом шли перекусить, погуляв немного, снова выпивали по одному-два бренди в баре, а затем он отвозил ее домой на такси, всегда настаивая на том, чтобы проводить до самой двери. Он неизменно желал ей доброй ночи, целовал на французский манер в обе щеки, но никогда не входил, хотя начиная с четвертого вечера Вэлентайн неизменно приглашала его зайти.

В Уилтоне было и неуловимое очарование, и бездна обаяния. За Вэлентайн еще никогда не ухаживал мужчина, которого она принимала бы всерьез, и она все больше и больше поддавалась его чарам. Он был первым мужчиной на свете, с которым она познакомилась сама, но у нее не было точки отсчета и не с чем было сравнивать его безупречное поведение. Однако после четырнадцати совместных ужинов ей показалось, что уже можно ожидать чего-то большего, чем обычный поцелуй, которым французы одаривают друг друга при встрече на прогулках! Все чаще и чаще она ловила себя на том, что смотрит на его полные губы и пытается представить, что же она ощутит, когда они прикоснутся к ее губам, но, поймав себя на этом, она опускала глаза. Иногда она примечала в выражении его лица что-то похожее на боль и спешила развлечь его анекдотом о безумных темпах работы у Бальмэна. Она боялась, сама не зная почему, тех слов, которые он, казалось, собирается произнести. Да, но почему он тянет? Может быть, он чего-то ждет от нее? Какого-то знака, слова? Может быть, он думает, что слишком стар для нее? Или она не его тип? Нет, это просто невозможно, решила она. Ни один человек не потратит много сотен долларов, чтобы подкармливать женщину не своего типа, так подсказывал ей здравый смысл, тут она никогда не ошибалась. Может быть, дело в том, что она не умеет как следует кокетничать, может быть, он глубоко внутри ужасно робок, может быть, когда-то женщины так больно ранили его, что он не хочет больше связываться с ними, а может…

Вэлентайн была противна сама себе. К чему все эти притворные раздумья и сомнения, если ей хочется знать лишь одно: когда она ляжет в постель с Аланом Уилтоном? Миновал ее двадцать второй день рождения, а она все еще такая нетронутая девственница, что будь она истовой католичкой, то имела бы право подходить к исповеди не краснея. Даже этот болван Эллиот ни разу не пытался…

Она с горечью вспомнила свой недавний разговор с манекенщицей, которая зашла к Уилтону, чтобы примерить кое-что из новой коллекции для ближайшего показа мод. У этого взбалмошного создания оказался квакающий лондонский акцент кокни, не менее заметный, чем ее тазовые кости.

— Вы говорите, что этот бабник Спайдер ваш сосед? Вам невероятно повезло!

— Прошу прощения?