Рядом с алкоголиком. Исповедь жены - Катерина Яноух

Мне просто надо дождаться подходящего момента, повторяла я себе. Но этот момент все не наступал. Зависимость просто никак не вязалась с детским садом. Детсад существовал для серьезных мам и пап, которые увозили своих отпрысков в удобных спортивных колясках в уютные дома или квартиры, где лампы светились золотистым теплым светом, а на стол ставились тарелки с цветочным орнаментом, полные горячего супа, спагетти или какой-то другой вкусной домашней еды. Естественно, мамы и папы ругались, бывали неверны друг другу, даже разводились, однако не были ни алкоголиками, ни наркоманами.

Мне не приходило в голову, что в моей шкуре могло быть гораздо больше людей, чем мне казалось. Я действительно считала себя одинокой. Мне казалось, что я самый одинокий человек на свете, когда каждое утро я безмолвно лгала воспитательницам детского сада, с фальшивой улыбкой отдавая им детей и точно так же, не поделившись своей проблемой ни с кем, каждый вечер забирала их обратно.

Однажды, когда я пришла за детьми, ко мне обратилась милая девушка Стина, которой было около двадцати пяти лет. Она отвела меня в сторону.

– Послушайте, – начала она, – может, вам будет не очень приятно, что я об этом говорю, но Йоахим нам сегодня рассказывал, что мама с папой среди ночи кричат друг на друга и ругаются и что папа ведет себя плохо по отношению к маме.

Я смотрела в землю. Повисла тяжелая тишина.

– Да, – сказала я чуть погодя, – к сожалению, это правда. У нас… определенная проблема.

Она ждала, что я продолжу.

Было трудно найти подходящие слова.

– Собственно говоря… Рихард пьет. Сильно пьет. Да, это так. Он… он алкоголик.

Слова застревали у меня в горле.

Она осторожно кивнула, как будто уже давно все знала. Как будто я напрасно делала над собой такие усилия. Все так просто? Почему я считала, что этого никто не поймет?

– Я хочу развестись, – быстро сказала я, в тот момент мне казалось, что это звучит разумно.

– Хорошо, что вы доверились нам, теперь нам будет легче говорить с вашими детьми. А это нужно делать, – добавила она.

Я почувствовала, что краснею.

– Вы думаете, это причиняет им страдания? Я имею в виду не только то, что произошло сегодня. Они что… грустные? – Немного заикаясь, я едва выговорила последнюю фразу.

– Да нет, в общем-то, – ответила она и посмотрела на меня. – Нам просто показалось, что Йоахим ведет себя хуже, чем раньше, но это, возможно, связано и с возрастом.

Ведет себя хуже, чем раньше. Мой сын ведет себя хуже, чем раньше. Как хуже? Бегает по садику и играет в игру под названием «порву в клочья нижнее белье»? Играет в маму и папу «а-ля алкоголик»? Значит, это все влияет и на детей? Естественно, влияет, было бы странно, если бы не влияло. Развод. Нам давно уже надо было развестись. Я что, действительно так сильно люблю Рихарда? И вообще, можно ли все, что между нами, назвать любовью?

Я приняла решение посещать «Ал-Анон» чаще. Время встреч было не очень удобным для меня. Приходилось добираться через весь город, но мне было приятно туда ходить. Встречи в этой маленькой комнате наполняли меня покоем и вместе с тем мужеством. Девять из десяти присутствующих были женщины. Молодые и не очень, среднего возраста и совсем старые. Женщины, чьи отцы и матери, братья и сестры, мужья и племянники были алкоголиками и наркоманами. «Те, что рядом». Самые близкие. Я слушала их рассказы о разочарованиях и надежде, о том, как они проводили выходные и праздники, о рецидивах и обманутом доверии. И я делилась своей горечью и печалью, одиночеством, которое я иногда чувствовала, – словом, всем тем, что мне так трудно было объяснить детям.

Я полюбила их, этих женщин из «Ал-Анон». Полюбила, но все же не хотела быть одной из них. Их опыт, жизненные повествования наполняли меня смирением. Я читала литературу, издаваемую «Ал-Анон» и «Анонимными алкоголиками», и пыталась найти нечто, что принесло бы нам утешение.

Это был поиск некой духовной пищи, которая освободила бы нас от нашей земной ответственности. От нашей потребности иметь все под контролем. Рихард искал духовную пищу в наркотиках и алкоголе. Я – в программе «Ал-Анон». Оба мы блуждали во тьме. Мы нуждались в большом ласковом отце, может быть, Отце Небесном, который смог бы нас утешить, позаботиться о нас. Но все, что у нас было, – это я и он, он и я. При таком положении дел мы мало что могли исправить.

В самом начале нашего тернистого пути к трезвости мне пришлось повстречаться со многими женщинами, которые выглядели совершенно разбитыми, хотя их мужья перестали пить. Тогда я даже не представляла себе, как это – жить с абстинентом. Мой муж в те времена постоянно пил.

– Существует только одна вещь, которая могла бы быть еще более утомительной, чем жизнь с алкоголиком. Это жизнь с абстинентом-алкоголиком, – поделилась со мной Маргарита, умная и внимательная женщина, с которой я встретилась в «Ал-Анон». – Знаешь, мой Ганс-Петер мне нравился больше, когда пил. С тех пор как он стал трезвенником, у него всегда плохое настроение. К тому же он перестал спать! Пока пил, я знала, что как только он вольет в себя последние капли из бутылки, тут же заснет мертвецким сном. Я наливала ему и считала до пятидесяти. Не успевала досчитать и до тридцати, как у него начинала падать голова, а на сорока пяти он уже беспробудно спал, уронив голову на стол. Зато когда стал трезвенником!.. Мы никогда столько не ругались, как теперь, когда он перестал пить.

Ее слова меня расстроили. Я старалась убедить себя в том, что со мной такого не случится.

Наша семья в разбитой лодке. Маленькие дети с невинными глазками крепко держались за ее рассохшиеся борта. Юлия на руках. Нас раскачивал черный вихрь, не предвещавший ничего хорошего. Взбивая воду в реденькую грязную пену, он старался утащить нас на дно. Лодка ходила ходуном. У руля – папочка, пьяный наркоша. На корме – мамочка, у которой уже не было сил лгать. Мы на всех парусах неслись прямиком в ад.

Наша семейная лодка окончательно развалилась одним романтическим туманным вечером, когда небо смущенно краснело перед лицом наступающей весны, а городские крыши ярко блестели в лучах заходящего солнца. В доме царили дисгармония и напряжение. Как всегда, мы кричали, хлопали дверьми, обвиняя друг друга во всевозможных грехах. Не могу припомнить, с чего все началось. Помню только, что перебранка вышла из-под контроля и Рихард, наконец, пустился во все тяжкие. С грохотом хлопал дверьми и скидывал с полок книги. Дети ревели. Я бегала вокруг них, испуганная и злая. Наконец он поставил жирную точку, ударив по картине. Стекло с пронзительным звоном треснуло, и картина упала на пол.

Через пару минут кто-то позвонил в дверь.

На пороге стояли двое полицейских.

– Добрый день, нам позвонили ваши соседи и сказали, что у вас здесь идет бурная ссора.

При этом они пытались заглянуть в квартиру.

– Да, мы ругаемся. Знаете, это мой муж начал, – сказала я тихо, держа на руках Юлию.