Крылья Руси - Галина Гончарова

Да уж, мужчина! То он сваливается с приступом астмы, когда нужно вести войска вперед, то резко заболевает не пойми чем – шпионы донесли.

Ничтожество! Пустое место.

Оборону города организуют две женщины – его жена и невестка, ну и при них фон Ревентлов. Это, кстати, противник посерьезнее, бабы – они только бабы. А вот граф может доставить неприятности, во всяком случае тех, кто пытался дезертировать, он уже развесил на солнышке. Хорошо хоть датский флот удалось заблокировать и разоружить, но…

Сколько у него еще времени?

Неделя? Две?

Карл обмакнул перо в чернила и принялся писать, уверяя королеву в своем совершеннейшем почтении и уважении. И рассказывая, что лично он не имеет ничего ни против Дании, ни против Кристиана и мечтает только о мирном договоре, ежели его не вынудят пойти на какие-нибудь страшные меры…

Но если уж вынудят, то не пугайтесь. Камня на камне от Копенгагена не оставлю. И начну с отданного мне на растерзание флота. Были корабли датские – станут корабли шведские.

Вот на этом месте Карлу стало кисло.

Станут-то станут… если просто матросов хватит довести их до нужного места. Эти русские негодяи!

О, он мог бы штурмовать город, но как это воспримет Кристиан? Хорошо, если не упрется, а если решит отомстить во что бы то ни стало? Это же штурм! Тут возможны любые случайности, вплоть до гибели королевской семьи.

Перо мягко скользило по бумаге. Карл набрасывал черновики, рвал их, опять подбирал слова – ему позарез нужно было принудить Данию к миру.

* * *

Русский флот бороздил просторы финского залива. Вел эскадру преемник погибшего Яузова – адмирал Апраксин.

Несмотря на молодые года, Федор Матвеевич также оказался достойным учеником Мельина, а что молод – так это пройдет с годами. Главное у него было – умение не отступать и не сдаваться, моряки его уважали, в военном деле он разбирался, так чего еще?

Только воевать…

В том числе – и захватывать мелкие корабли. Пусть сами они не способны причинить ущерб флоту, но ведь могут доложить где, кого, сколько видели – и навести врага. Так что…

Адмирал уже хотел приказать догнать кораблик, но тот сам направился к русскому флоту. Брандер?

Глупо.

В любом случае, подпускать его близко к фрегатам никто не собирался, наперерез кораблю метнулись две казачьих чайки (куда без этих неугомонных?) и тот послушно спустил паруса, лег в дрейф и позволил казакам высадиться у себя на палубе.

Чтобы спустя полчаса адмирал схватился за голову.

Карл атаковал первым?

Напал на Копенгаген?!

Вот… с-сволочь!

Апраксину предстояло принять тяжелое решение.

Либо он идет на выручку Кристиану и сцепляется со шведским флотом. Либо остается в заливе и действует согласно утвержденного плана…

Послать половину флота на выручку? Мало.

Не пойти вообще? Нельзя.

Если Дания сейчас сдастся, а Кристиан может, все мы люди, все мы ради своих близких костьми ляжем, и что сейчас чувствует бедолага, даже представить страшно, Русь останется один на один со Швецией, а там и еще кто-то может подключиться. Русь многим что та кость в горле, ни проглотить, ни выплюнуть.

Идти?

А что скажет государь?

Ох и сложный это выбор, особенно когда тебе только-только тридцать исполнилось, а на тебя смотрят люди чуть не вдвое старше…

Или – отсутствие выбора?

Федор Матвеевич подумал еще.

Датчане сейчас союзники. Может, они бы не сделали этого для русских, но то на их совести. А веник связкой силен, позволят они союз разорвать – всех Карл поодиночке переломает!

Апраксин вздохнул – и отдал приказ по эскадре.

Русский флот шел к Зунду.

* * *

– Может быть, стоит пойти на переговоры?

Шарлотта посмотрела на деверя, как солдат на вошь. О, простите, учитывая королевский титул – вошь была из золотой блохоловки, но все-таки!

– Я не ослышалась?

Письмо Карла лежало посреди стола – и четверо людей в комнате смотрели на него с разными выражениями лиц.

Георг колебался, это было видно. Ну а что ему? Брат простит, Карл не тронет, а остальное… а что он мог сделать?

Шарлотта была в гневе. Для нее это письмо было оскорблением – и вопрос стоял иначе. Что делать с Карлом? Уж точно не сдаваться, но – что?

Анна была растеряна. С одной стороны – муж. Сейчас покажешь характер, так потом семейная жизнь не заладится. А не покажешь – и как его не показать? Кровь не водица. Она – дочь Якова Стюарта, а не абы кого! Вот! Ну а Ревентлов… для него вообще вопрос о сдаче не стоял. Кого сделают крайним?

Уж точно не королевскую семью. Именно Конраду придется отвечать, если Карл возьмет столицу, так что сдаваться он не собирался. И готов был убеждать в этом королеву.

– Лотта…

– Георг, – имя прозвучало, словно скрежет ножа по стеклу. – Ты всерьез предлагаешь мне – предать?

– Это не предательство! – взвился мужчина. – Подумай сама! Мы в осаде уже десять дней, подвозов продовольствия нет, Карл никого не пропускает к городу, скоро вспыхнут бунты….

– Нам нужно продержаться еще чуть-чуть. Нам обязательно придут на помощь.

– Кто, русские? У них своих забот хватает!

– Я верю, что нас не оставят одних, в беде. Ты ездил на Русь, они бросают своих в трудном положении?

– Своих – нет.

И тех, о чьей беде знают. Вслух это сказано не было, повисло в воздухе, но вполне отчетливо.

– Сколько мы сможем еще продержаться, Конрад?

– Сколько понадобится, ваше высочество, – Ревентлов смотрел на Анну спокойными глазами. – Сколько прикажете.

– А если рассчитывать на худшее?

– Еще недели две, – королеве Конрад лгать не собирался. – Может, даже чуть меньше, но за десять дней ручаюсь.

– Тогда мы будем держаться, – решила Шарлотта. – Письма уже разосланы, голуби улетели, остается ждать и молиться.

– Карл каждое утро и каждый вечер выходит к службе, стоит на коленях, молится…

Шарлотта топнула ногой.

– Ах так?

На следующее утро в главном соборе Копенгагена преклоняла колени вся датская королевская семья.

Сдать город?

Перед возмущением Шарлотты и при отсутствии поддержки со стороны жены, Георг стушевался. Не стал настаивать на своем, просто сделал, как всегда – положился на судьбу и тех, кто сильнее. Вникала во все тонкости…

Шарлотта же…