Дневник Ричарда Хоффа - Петр Добрянский

Когда Генри закрыл ворота, к нам на встречу вышел парень – может двадцати восьми – семи лет от роду, одетый в белую рубаху и темно синюю жилетку и брюки, его седые волосы были взъерошены, а очки были набекрень. Он нес поднос с только что приготовленным чаем, на котором красовались четыре фарфоровых кружки и блюдца, на которых лежали маленькие серебряные ложки, а также большая серебряная сахарница. В тот момент, как парень с седыми волосами поставил поднос на стол, Генри уже сидел за столом в ожидание напитка. Рон закончив с лошадью, тоже присоединился к чаепитию, усевшись за стол вместе с седовласым.

– Ну что стоишь, парень, садись к нам, особого предложения не будет.

– Я не привык садиться, если мне не позволят, мистер Брайт. – седовласый поперхнулся чаем, а затем захохотал.

– Мистер Брайт?! Генри, что тут происходит, неужели этот парень является обладателем голубой крови?

– Угомонись, Пьер, не все в Лэффере имеют наши повадки.

– Слушай, парень. – сказал седовласый, который, как оказалось, был Пьером. – Наша манера общения не такая, как в высшем обществе, да мы стережем их задницы, но это не значит, что мы такие же. Живее опускай свое гузно на стул и пей чай.

– Вы видимо Пьер? Генри говорил, что вы не лишены чувства юмора, но замечу, что мы с вами не настолько близко знакомы, чтобы вы делали мне такие замечания. – Пьер был немного ошарашен моей фразой.

– Генри, ты говорил, что парень наш, а вместо этого привел какую-то маркизу. Что с тобой случилось? У тебя была горячка, когда ты остановил выбор на этом пацане? – Генри ничего не сказал, а только слегка улыбнулся.

– Слушай, я понимаю, что тебя выперли с Франкии, но это не значит, что и с этой страны тебя не попрут. – Пьер встал и подошел ко мне вплотную, казалось, что вот-вот наши носы соприкоснуться.

– И кто же меня выставит?

– Э, я, например. – он продолжил смотреть, напряжение росло с высокой скоростью, я не мог уже сдерживаться и рассмеялся ему в лицо. Удивление Пьера, было невыносимым, он не понимал, что происходит.

– Чего ты смеешься?

– Потому что ты поверил!

– Во что поверил?!

– Что я разговаривал с тобой серьезно, это была шутка. Я обставил тебя, любитель пресноводных.

Генри и Рон тоже начали немного насмехаться, а затем и сам Пьер улыбнулся.

– Я думаю, что мы сработаемся с тобой, парень, ты прошел тест.

– Какой еще тест?

– Тест на нормального человека, если бы ты начал распыляться и петушиться, то мы бы с тобой попрощались, а так милости просим. – он вытянул руку в сторону стола, а другой подталкивал меня в спину. После того, как я уселся, он налил мне чая, а после и сам сел за стол.

– Ничего не понимаю.

– Пойми, парень, мы семья. У нас нет этих джентельменских штучек, мы простые слуги закона, народа и, в конце концов, ее величества. В этих стенах ты можешь делать и говорить, что тебе захочется, без этого фарса, который тебя ожидает снаружи, но знай, там, на улицах, ты должен вести себя подобающе. У нас что-то вроде клуба, мы не говорим друг с другом на вы и не отпускаем реверансы. Отныне, я – Генри или шеф, это Пьер, а это Рон, ну и Стив с которым ты познакомишься попозже.

– Я понял, шеф.

– Вот и умница. Пей чай, а потом мы с тобой прогуляемся немного.

– Стив прислал письмо, он уже направляется обратно. Сказал, что если погода будет хорошей, то корабль пристанет завтра утром.

– А что там с нашим бароном?

– Он поехал в Эшвил, как и говорил нам дворецкий.

– Понятно, нужно будет кому-то поехать туда и следить за ним.

– При всем уважение, я пока не могу.

– Я понимаю, Пьер, значит, ты Рон и, наверное, возьмешь с собой Пита, если он пройдет последнее испытание.

– А что ты? – задал вопрос Рон.

– У меня еще есть дела здесь.

– Почему мы просто не можем его схватить?

– Пока не за что его хватать, Рональд. Предъявишь ему обвинение в уклонении от уплаты долговых листов?

– Почему бы и нет, для начала и так сойдет.

– Нет, нужно, чтобы он начал всем рассказывать, что с ним не так, а после мы его возьмем, и предъявим нормальное обвинение, которое в нашей компетентности.

– О ком идет речь?

– Ты скоро обо всем узнаешь. После нашей прогулки, если она будет удачной, я все тебе расскажу.

– Договорились. – Генри слегка улыбнулся.

Когда время чая истекло. Генри вытащил из кармана жилетки свои золотые часы и, посмотрев на время, обратился ко мне.

– Что ж, Пит, уже час дня, нам пора заняться делом, а вы парни займитесь уже чем-нибудь, хватит рассиживаться, когда я приду, доложите мне о выполненной работе. – Рон и Пьер, ничего не ответили, а только кивнули головой и стали убирать со стола посуду.

Мы с Генри вышли из склада и направились в центр. Во время нашего маленького путешествия Генри рассказал, как он познакомился с моим отцом, а я начал вспоминать рассказы отца о самом лучшем сыщике в его юные годы. Когда Генри был молод, отец уже занимал хороший пост в полиции, и он повлиял на моего будущего начальника. Он восхвалял моего отца и в конце нашего пути он поблагодарил его за то, что тот воспитал меня.

– На самом деле, я воспитывался дедушкой, и долгое время жил в Эшвиле.

– В Эшвиле?

– Да, мой дедушка был смотрителем маяка, он мне рассказывал разные истории про него и другие маяки, а также показывал принцип их работы. – он задумался, поджав подбородок.

– Что ж, это замечательная новость.

Генри продолжал умалчивать информацию о предстоящей работе, я его понимаю, для начала мне нужно пройти последнее испытание, а уже после задавать вопросы.

Мы пришли к замковому мосту и выбрали одну из лавочек стоящих на набережной, чтобы перевести дух и полюбоваться рекой и окружающими нас видами. Генри сел в полу открытой позе, одна его рука лежала на поясе, а другую он положил на спинку лавочки, так что его кисть свисала, а затем он положил ногу на ногу, высматривая кого-то в толпе.

– Пойми, парень, я не могу с тобой пока откровенничать…

– Я понимаю, сэр.

– О. Я, кажется, приметил твою цель. – он показал на молодую девушку лет двадцати, а может даже и младше. Она была одета в голубое как небо платье, а на голове красовались длинные, прекрасные русые волосы, они были подобраны небольшим белым чепцом, но так как их было много, то несколько прядей все равно выпадали из-под ее головного убора. Она была немного выше среднего роста, фигура ее была идеальной, не крупная и не совсем тощая. В руках у нее была громоздкая корзина, с продуктами, которая она тащила с рынка неподалеку.