Замужем за олигархом - Ирина Лобановская

— Я разойдусь, — сказал он. — Детей у меня нет… Семья не сложилась…

За все время того памятного обеда Любочка, державшаяся чинно и церемонно, сказала всего три фразы: «благодарю вас» — один раз и «спасибо» — дважды. Каховский сразу вспомнил подсчет знаков внимания в замечательном старом фильме «Золушка» с Яниной Жеймо, Фаиной Раневской и Эрастом Гариным.

Началась любовь в псевдоромантическом духе, продолжилась — в романтическом. Любочка брала лаской.

— Опомнись, роднулька! — ласково посоветовал Митенька. — Еще не поздно. Сдается мне, что сейчас ты делаешь изрядную глупость. Уйми свой кипятковый характер, а то опять все пойдет кувырком. Ты облажаешься! Я тебе обещаю.

Опомниться Каховский не пожелал.

Календарный листик опять оторвали, как в детстве… Любимый бабушкин календарь… Наступал новый день… Сияющий и светлый…

— Ты здорово одурел и стал настоящим всадником без головы. Елы-палы! — насмешничал очаровашка Денисик. — И похудел. Ничего, привыкай! Любовь — дама суровая. Бывает, так человека истреплет — один нос останется. Знаешь выражение: «остаться с носом»? Вот это тот самый случай, который нужно учитывать, когда связываешься с этой самой любовью. Ты уж с ней как-нибудь поосторожнее… Нам, роднулька, ты пока нужен, не забывай! Влюбленные вечно становятся жутко близорукими и не видят ничего дальше своего носа, а у тебя и так со зрением плоховато.

Но предостеречь и остановить Каховского было уже невозможно.

— Сделайте милость, отвяжитесь, — добродушно пробурчал он. — И давайте закончим обсуждение моей личной жизни. Даже если я и совершаю сейчас ошибку, как вы утверждаете, непростительную и огромную, то она будет моя личная, близкая мне и родная. Приятная ошибка… Заблуждаться свойственно каждому, и не надо никому мешать это делать. Человек все равно не послушает, настоит на своем, а наставников станет потом ненавидеть за предостережения. Это нелогично и несправедливо, но, увы, встречается в жизни слишком часто.

Михаил не переносил женщин, болтающих без умолку, или жестких, обожающих всеми командовать и верховодить, а особенно — надменных всезнаек, притворяющихся, что они постигли все. Он легко поддавался только на одно женское свойство — обаяние. И именно этим свойством Любочка обладала в избытке.

Ногастая блондинка с безукоризненной мордашкой и сияющими очами — Барбин тип, по определению Митеньки, — моментально переселилась в номер Михаила, для вида поломавшись и пролепетав что-то невразумительное о приличиях. Глядя на нее, Михаил часто вспоминал Алину. Как она там без него? Позже, анализируя события, Каховский печально догадался, что именно падчерица руководила отныне его выбором и поступками.

Когда Люба осталась на ночь в его номере в первый раз, Михаил осторожно спросил ее уже под утро:

— Может быть, пойдешь к себе?

— А я у себя, — ответила она сквозь сон.

Позже он вспоминал это с горечью — да, Любочка в любой постели у себя…

Положив впервые руку на ее грудь, он был обескуражен ее спокойным и забавным вопросом:

— Что вас там так сильно заинтересовало, Михаил?

— Сегодня вы какая-то не такая, как всегда… — пробормотал смущенный Каховский. — В чем секрет иного, особого обаяния?

— Да все очень просто: я сегодня не накрашена! — призналась Любочка.

Михаил потрогал свою стильную щетину.

— А я вот — небрит!

И оба дружно засмеялись.

Бирюзовая Любочка не скрывала, что уже была замужем, но жизнь не сложилась. Как это грустно! Крыжовниковые очи потемнели от переживаний. Правда, она ни словом не обмолвилась, что основательно разорила своего сорокалетнего супруга: отхватила шикарную трехкомнатную квартиру на Чистых прудах, новехонькую «тойоту», а заодно шкатулку с драгоценностями. В горы она приехала спустя три месяца после развода, чтобы развеяться и прийти в себя. И развеялась по полной программе…

Потом два месяца они переписывались «по электронке», поскольку Каховский уехал по своим нефтяным делам. Он окончательно потерял бдительность: обеспеченные дамы почему-то кажутся мужикам неопасными.

Михаил буквально вцепился в Любочку, как в единственный, хоть, возможно, и достаточно сомнительный шанс на спасение. Но тонущему человеку совершенно безразлично, дерьмом или кремом намазана протянутая ему рука. Не все ли равно? Лишь бы протянули…

Опытная, несмотря на юность, красавица, столь невозмутимая на первый взгляд, убедительно и элементарно доказала самые простые физиологические истины, до которых Михаил вряд ли добрался бы собственным умом. Оказалось, что Наталье не хватало самой малости: ей недоставало всего-навсего рук. Недогадливой жене давно нужно было пересмотреть свои отношения с действительностью.

Да, главное все-таки в женщине — руки. И подругу выбирать себе нужно не за красоту волос, не за пышность груди, не за гибкость талии и длину ножек, не за улыбку и даже не за ум, доброту и покладистость. Пусть у нее будут только умелые пальцы! Что же за баба без рук?! Без рук хороша только Венера.

Ловить на глазки можно сколько угодно: много не поймаешь! Перспектива сомнительная. На губы — значительно теплее, почти горячо, но тоже не самый оптимальный вариант.

Да и русские сказки настойчиво, с дурной навязчивостью проповедовали одну и ту же идею: все всегда делалось руками либо Царевны Лебеди, либо Царевны-лягушки. Ну, на худой конец, щуки или золотой рыбки. А мужик лежал себе на печи или пребывал в покое и безмятежности в царских палатах. Кто бы сомневался…

— В борьбе это называется техникой липких рук и липких ног, — шутила Любочка.

Жизнь приобрела совсем иной смысл и новое содержание. Тема существования стала другой. Совсем другой… И поистине неисчерпаемой.

Бирюзовая Любочка сама нашла адвоката, составившего их брачный контракт. Правда, Наталья категорически не соглашалась на развод, да еще Алина… Но о девочке Каховский старался не думать. Выход предложил тот самый юрист, которого нашел Митенька. Очень хитрый выход… Чтобы всем сестрам по серьгам. Любаша ни о чем не подозревала.

Когда она принесла Михаилу на подпись контракт, Каховский неприятно поразился:

— Не понял… Зачем нам это? Неужели мы так не доверяем друг другу?

Любочка доверчиво потерлась о его плечо носом:

— Ну почему сразу «не доверяем»? Просто век у нас такой настал, вещевой и бумажно-денежный… Документальный век… А за рубежом все давно так…

— Мы еще пока не за рубежом, — мрачно пробубнил Михаил, взял ручку и поставил свою подпись. — А люди совершенно отучились верить друг другу.

Любочка не знала одной важной особенности своего избранника — он был загадкой для графологов, потому что всегда и совершенно непроизвольно, неосознанно подписывался по-разному. В банках Каховский старался запомнить свою подпись, иначе в следующий раз ему бы грозило объяснение с милицией. Его подпись — размашистая или мелкая, фамилия полностью или ее начало или просто закорючка из непонятных букв — зависела от множества причин. От настроения, погоды, атмосферного давления, количества выпитого за прошедший вечер, от успеха или проигрыша в казино… Именно там проводил он свои ночи, не открывая этой тайны никому, даже Митеньке. Каховскому было стыдно признаться, что он игрок. Азартный и ненормальный. Кипятковый характер… Увлекающаяся натура, говорила бабушка.