Фанатки тоже пьют кофе на завтрак - Саша Керн

Кажется, Лиззи так улыбалась, что у нее должно быть сводило скулы, но она не переставала этого делать и плюс все время болтала так быстро, что я порой не успевала понимать, о чем она тарахтит. И, когда мы, наконец, дошли до зеленого коридора и паспортного контроля, я уже хотела выдохнуть с облегчением, клюнуть ее в щеку и отправиться домой. И все, вроде бы, шло по плану. Она поцеловала в щеку, сказала благодарственную речь, мило прослезилась, вытирая уголки глаз, отчего мне хотелось закатить свои к потолку. Еще раз обнявшись, она отдала свой паспорт и пошла на досмотр, а я развернулась и пошла к выходу, чтобы покинуть здание аэропорта.

Но тут ее пронзительный крик разрезал общий гул аэровокзала.

– Стася?! Стася, подожди!

Лиззи заставил меня остановиться. Я развернулась на крик, и увидела, как Лиз выбегает ко мне назад. Как ее останавливает персонал аэропорта, ругнувшись сквозь зубы. Как она объясняет что-то мужчине в пиджаке и опять зовет меня:

– Стася, подожди!

Я стояла и смотрела на все это, как на плохую драму. Потом все же опомнилась и подошла ближе, уже зная, что ничего хорошего ее слова мне не принесут.

– Ты сошла с ума? – наконец, выдавила я.

– Девушка, пройдите на паспортный контроль, – сказал строго один из охранников. – Вы уже перешли черту досмотра.

– Дайте минуту. Мне нужно кое-что важное сказать, – заторопилась Лиз. – Я должна это сказать.

Она поправила куртку и джинсы, отбросила назад волосы, сделала вдох, спокойно выдохнула, посмотрела мне в глаза, где скорее всего встретила непонимание и укор.

Ее щеки порозовели, она опустила глаза, потом опять посмотрела на меня и, наконец, взяв меня за предплечье и, выдохнув, сказала:

– Его поцелуй был не из жалости. Это было ответное чувство. Ответное, понимаешь?

Я смотрела на Лиззи, но никого и ничего не видела. Может быть, я должна была обрадоваться или хоть что-то сказать в ответ, но я просто молча смотрела на родинку на ее подбородке и ничего не хотела говорить и слышать. А она продолжала:

– Он не хотел показывать свои чувства. Но они есть. Поверь. Поверь и прости. Прости за то, что сказала это. Я его долго допрашивала, но он просил ничего не говорить тебе. Я и не хотела. Просто, просто это неправильно.

Она взяла мою ладонь и прислонилась щекой к моей щеке.

Я чувствовала себя так, будто меня подключили к розетке с переменным током в тысячу вольт, от чего колбасит и бьет, как при шоковой терапии. Я не видела ничего вокруг и не слышала даже биения сердца. А может, оно остановилось в этот момент?..

– Прости, – еще раз повторила она. – Я просто хотела, чтобы ты это знала. И еще. Позвони ему. Хотя бы сказать, что ты прощаешь.

Сказав это, она развернулась и следом за охраной аэропорта проследовала назад на таможенный контроль…

***

Май в этом году стоял теплый, почти по-летнему. Прохожие днем спешили по делам, спрятав куртки и плащи. Я жалела, что мой офисный стол находился у стены, а не у окна. В такую погоду хотелось гулять, а не вдыхать кондиционированный воздух. Хотя я знала, что сегодня даже прогулка не поможет мне справиться с тяжестью на сердце.

Было глупо, даже очень делать это, но я почему-то вспоминала Пушкина и его Онегина, сравнивая с ним Джонатана. Я считала, что поцелуй – это почти письмо Татьяны, а снисходительный ответ на него Джонатана – это то, как поступил с Татьяной Онегин.

Ужасно хотелось, чтобы я стала такой вызывающе красивой, как героиня фильма «Онегин» с Лив Тайлер и чтобы он валялся у меня в ногах. Но я понимала, что наша история совершенно другая, что, возможно, и нет никакой истории. Да и, к тому же, расскажи я хоть кому-то, кроме моей Надюхи, о том, что обижаюсь на мировую звезду, мне покрутили бы пальцем у виска.

«И все же, – думала я, – как же поздно. Как поздно я все узнала и поняла».

Зачем Лиззи все сказала? Ведь не хотела же. Не хотела рушить мое счастье. А теперь? Что теперь? Теперь я ни в чем не была уверена.

Я так была зла на сестру Джонатана, что хотелось кричать, потому что она ненароком смогла что-то подковырнуть, пнуть только что строящиеся отношения с Томом, такие еще неустойчивые, заставляющие сомневаться и делать шаг назад. Но и от ее слов не стоило ждать надежды на другие, Джонатан просто ответил на симпатию, ответил с симпатией. И все.

К тому же, он хотел сохранить это в тайне. Мы не можем быть вместе, он даже не хотел, чтобы я знала с кем целовалась. Он просто сделал вид, что ничего не было, чтобы я забыла все, и он забыл. Только одного он не учитывал, что в моем сердце давно жило не просто чувство симпатии, а нечто более глубокое и сильное, что теперь мешало позвонить и сказать, что прощаю.

Я смотрела на свою черную трубочку, лежащую на столе, и не находила сил. Как тогда, когда он подряд сделал десять звонков. Я боялась звонить и мечтала просто услышать его голос. Я боялась того, что он скажет и хотела, чтобы он сказал хоть что-то. А еще я боялась услышать то, что озвучила мне Лиз, потому что все равно все было решено еще тогда в январе.

Так что же мне стоит взять этот маленький аппарат и просто нажать на вызов? Просто сказать: «Привет»…

Положив смартфон на стол, я вернулась к работе, но слова на мониторе выглядели просто символами, не доносящими смысл. Я читала одно и то же предложение несколько раз и ничего не понимала. Я выдохнула и взяла телефон в руки, нашла номер Джонатана в Черном списке и разблокировала. Потом открыла смс и малодушно написала: «Привет. С днем рождения! Будь счастлив…»

Мужчина ревнует, потому что слишком любит себя самого; женщина ревнует, потому что недостаточно любит себя.

Джермейн Грир.

Счастье. Всем нам в детстве дают установки на счастье. Будь красивой девочкой, и тогда сказочный принц заберет тебя в сказочную страну, где вы будете жить долго и счастливо. Но вот в чем вопрос, никто не говорит нам, кем будет этот самый принц. А что, если я сделаю ошибку и уеду с другим принцем, что тогда? Я провороню свое счастье? Или никогда не буду счастливой?

Стоит ли думать об этом? Я думаю, стоит, потому что хочется строить свое «долго и счастливо» именно с тем, кто тебе предназначен судьбой, а не строить вместо этого бесполезные иллюзии.

Летнее утро в Москве только кажется легким и прохладным, на самом деле, в квартире без кондиционера ты не успеваешь замечать, когда ночная прохлада сменяется начинающимся жарким днем. И более всего это заметно, когда в выходной в самую рань тебя будит трель телефона, а в стену стучит разбуженная хозяйка квартиры. И ты встаешь в этой влажной жаре, пытаясь найти сотовый.

– Алло, – наконец, ответила я.

– Что ты решила? – пробурчал в трубку пьяный голос Тома. – Ты пойдешь на премьеру?