Автохтоны - Мария Галина

– Ну вот, он пират. На самом деле он… хм… сын лорда. С ним несправедливо обошелся при дележе наследства, его… хм… дядя. Да, пускай будет дядя. И его обвинили в убийстве дядиной молодой жены, хотя на самом деле ее убил этот самый дядя. И ему пришлось бежать. И стать пиратом. И он огрубел душой, и кровь и все такое, и как-то раз… они взяли на абордаж корабль, который плыл из Англии в колонии, и там… а она… росла в строгости. Отец – судья. В парике, суровый. Она мучима неясным томлением, но дома у них… холодный дом, и наконец он умирает, и ее вызывает к себе старая тетка. В колонии. Тетка богата, и она ее единственная наследница. И она тогда…

– А вот и не угадали! Это у него отец – судья, а ее обвиняют в убийстве мачехи. Ей приходится бежать, хотя она дочь лорда и богатая наследница, но дядя…

– Правда? Как же я фатально ошибся! Но, по крайней мере, в пираты пошел он, а не она.

– В этой книжке – да, – сказала она серьезно. – Хотите еще кофе? Бонусом. За хорошую историю. У вас ведь есть еще немного времени, правда?

Он прихлебывал кофе, поглядывая на улицу. Давешняя женщина с зонтиком и в шляпке, на миг остановившись у витрины, коротко кивнула своему отражению. Волосы у женщины были черные и блестящие, а щеки румяные, как у куклы. За куполом ее зонтика мигнули огни подъезжающего валекова опеля.

Он попрощался с Мариной и вышел, на ходу натягивая куртку. Но женщины в шляпке не было, словно она растворилась в воздухе или улетела. Или просто была видна только в стекле.

– Куда едем? – деловито спросил Валек.

– Не знаю. – Он поразмыслил. – Хотя, может быть, на развал. К антикварам.

– У них выходной сегодня. Там нет никого.

– Что, и этого нет? Такой, в черном пальто… Вестник?

– Никогда не видел, – сказал Валек. – Тогда я тут постою пока что. Тут можно. Так вот, про Андрыча. О нем мало что известно. Родился здесь, учился на юридическом вместе с Костжевским, не закончил, уехал в Россию. Вернулся. Опять сошелся с Костжевским на почве увлечения мистикой. Тогда это было модно. Костжевский переписывался с Блаватской, Андрыч был знаком то ли с Богдановым, то ли с Аграновым. Когда Костжевский возглавил местное подполье, именно Андрыч стал связным.

– Он вообще на сколько разведок работал?

– Кто ж это знает? В общем, когда Костжевский заподозрил что-то, Андрыч попросту его сдал. Но, возможно, вытащил потом по дружбе, потому что Костжевского мало что не расстреляли, а вообще отпустили в конце концов воевать дальше, а это, знаете ли… А сам Андрыч, когда пришли немцы, остался. Сделал неплохую карьеру. И очень быстро. Стремительно. Преподает в университете. Этнографию и религиоведение. Расхаживает в мундире офицера вермахта. Издает художественный журнал. В рамках, хм, культурной политики новой власти. Печатает там свою повесть. С таким банальным, знаете ли, названием. «Острый угол», что ли. Причем под псевдонимом.

– А под каким? Каким псевдонимом?

– Вертиго. У. Вертиго. Он так подписывал все рассказы и повести. А статьи своей фамилией. Чтобы казалось, что у журнала много авторов, понимаете?

По ветровому стеклу ударили крупные капли, и Валек включил дворники. Шур… шур…

– И что с ним потом стало, с Андрычем?

– Ничего. Немцы ушли, а он остался. И что характерно, его даже не посадили. Просто поставили на какую-то мелкую чиновничью работу. Что-то связанное с культурой.

– А потом?

– Потом его след теряется. Умер? Уехал? Уехал и умер?

Умер и уехал, подумал он, а вслух сказал:

– Спасибо. Знаете, мне тут рассказали, что это Ковач разрыл могилу Валевской. То ли сунул в гроб какую-то нотную запись, а потом решил забрать обратно. То ли хотел в последний раз насладиться своим кумиром.

– А! Я слышал. Хорошая история, я сам ее теперь рассказываю, но на самом деле Ковача арестовали раньше, чем убили Валевскую. Возможно, его сдал Андрыч, Андрыч крутился вокруг этой семьи. Послушайте, зачем вам все это надо?

– Я же говорю, я занимаюсь группой «Алмазный витязь». Малоизвестная…

– Да ладно вам. Это вы Воробкевича будете дурить, он безграмотный.

Он вздохнул.

– Я не вру. Просто Андрычу, похоже, нравились злые шутки. Обратный перевод, ну да. Бубновый валет. Knight of diamonds. Алмазный витязь. Теперь бы сказали, это такой прикол. Стеб. Но ему поверили, Андрычу. Как же! Алмазный витязь, воин света, бастион силы. Там, в России, мрак и разруха, торжество плебса, а здесь убежище прекрасных смыслов. Ничего из этого, конечно, не получилось. Никогда не получается, даже если всерьез. А скажите, вы знаете такую ресторацию – «Схрон»?

– Конечно.

– А… под ней? Знаете, что там?

– А, вы про этих? Подпольщиков? Кто же не знает. Ну да, такой, как бы это сказать, хм, индивидуальный тур. Для экстремалов. Недешевый, кстати.

– Я не заказывал никакого тура.

– А вас все равно туда отвели? И оставили на ночь? Надо же. – Валек покрутил головой. – Знаете, что я думаю? Только не обижайтесь. Вас приняли за кого-то другого.

– За ревизора?

– Нет, я, хм, серьезно. Приехали, можно сказать, инкогнито, остановились в хостеле… Не в гостинице, не на съемной квартире, в паршивом хостеле, причем с дурной славой, он то и дело горит, этот хостел. Почему?

– У меня были причины.

– Какие? Не хотите говорить? Давайте угадаю. Туристический бизнес, верно? Новый проект? Что-то совсем, хм, неожиданное? Я угадал? Исторический экскурс? Ролевая игра? Погружение? Имейте в виду, лучше меня этот город никто не знает.

– Вы ошибаетесь. Я не имею никакого отношения к туристическому бизнесу.

– Тогда зачем вам все это нужно? Вы тайный благодетель? И правда приехали по делу о наследстве? Зачем?

– Я же сказал, – сказал он терпеливо, – я собираю информацию о малоизвестных литературно-художественных группах. Мне еще отчет финансовый писать. Какая, на хрен, гостиница, грантодатели, они скупые, суки.

В зеркале заднего вида человек в сером пальто и шляпе уже полчаса с очень заинтересованным видом изучал витрину сувенирного магазинчика. Это приятно, когда тебя не оставляют вниманием.

– Хорошее прикрытие, – согласился Валек, – очень хорошее прикрытие. Вас куда теперь?

Он взглянул на часы. В «Синюю бутылку» еще рано. Марина освободится только в шесть.

– А, ладно, давайте на кладбище. Показывайте этого своего Кузневича!

* * *

Лиотарова шоколадница, забирая пустую тарелочку, виновато потупилась.

– Я знаю, вы всегда просите сэндвич с пармской… А сегодня только вестфальская. Но я взяла на себя смелость…

У нее были мелкие фарфоровые зубки, точно у старинной куклы, и она очень мило прикусывала ими нижнюю губу.