Обман Инкорпорэйтед - Филип Киндред Дик

Когда он дочитал, солдат вежливо похлопал его по плечу и указал на ближайший включенный телевизор, который смотрела вторая пара супругов с четырьмя детьми.

– Это Неоколонизированная территория, – сказал солдат. – Видите? – Он не слишком хорошо изъяснялся на английском, но от души хотел объяснить ситуацию для Макэлхаттенов.

Подойдя к телевизору, Джек увидел серые, барачного типа постройки с крошечными щелями окон, похожими на зрачки хищника. И еще – высокие ограждения. Он тупо смотрел на экран, но внутри у него уже созрело полное понимание, ему даже не нужно было слушать диктора ООН.

– Боже, – снова прошептала Рут. – Это… концентрационный лагерь.

Взметнулось облачко дыма, и верхние этажи серого бетонного здания исчезли; повсюду засновали низенькие темные силуэты, и, перекрывая голос диктора, спокойно, с британским акцентом комментирующего ситуацию, не нуждающуюся в комментариях, застучали автоматные очереди.

– Неужели нас ожидала там такая вот жизнь? – спросила Рут у мужа.

– Собирайтесь, – сказал он вместо ответа ей и детям. – Поедем домой. – Он подал знак роботу, приглашая его снова подхватить семейный багаж.

– Но разве ООН не могла бы нам помочь? – запротестовала Рут. – Ведь у них полно всяческих социальных агентств…

– ООН сейчас защищает нас, – сказал Джек Макэлхаттен. – И не через социальные агентства. – Он указал на рабочих в спецовках, спешно демонтирующих станцию «Телпора».

– Но теперь уже поздно…

– Еще не слишком, – возразил он и жестом приказал роботу вынести все семь пузатых чемоданов наружу, на тротуар, а сам, пробиваясь через толпу вечно спешащих в это время дня прохожих, сам принялся отыскивать такси-«летягу», чтобы такси отвезло его с семьей обратно, в их тесную, ненавистную коммунальную квартиру.

К семейству приблизился распространитель листовок и протянул широкий лист, который Макэлхаттен машинально принял. Листовка принадлежала бюро «Друзей объединенных людей», и заголовок коротко гласил:

«ООН ПОДТВЕРЖДАЕТ НАЛИЧИЕ ТИРАНИИ В КОЛОНИИ».

– Они были правы, – произнес Джек. – Эти шарлатаны. Психи вроде того парня, что собирался восемнадцать лет проторчать на звездолете. – Он тщательно сложил листовку и сунул в карман, чтобы прочесть потом – сейчас он был слишком ошеломлен. – Надеюсь, мой босс снова примет меня на работу, – добавил он вслух.

– Они сражаются, – сказала Рут. – Ты сам видел на телеэкране, показывали солдат ООН и еще других, в забавной форме, каких я в жизни не видела.

– Тебе не кажется, что ты могла бы посидеть с малышами в такси, пока я найду бар и пропущу стаканчик чего-нибудь крепкого? – спросил Джек жену, и та согласилась. Тем временем к обочине подкатило такси-«летяга», привлеченное четверкой пассажиров и горой разбухшего багажа.

– Я мог бы, скажем, принять порцию бурбона с водой, – не унимался Джек Макэлхаттен, – двойную. – При этом он решил, что непременно отправится в штаб ООН и запишется добровольцем.

Он, правда, не знал, зачем ему это. Но ему непременно скажут.

Джек всеми потрохами чувствовал, что его помощь необходима. Войну нужно выиграть, а потом, через много лет (хотя и не через восемнадцать, как тот придурок, о котором писали в газетах), они все же смогут эмигрировать. Но прежде – сражение. Новое завоевание Китовой Пасти. А по сути, в первый раз.

Но сначала две порции бурбона.

Как только багаж был погружен, Джек с семьей разместился в «летяге» и назвал бар, куда частенько заходил после работы. Такси послушно взлетело и вклинилось в обычный для Терры плотный транспортный поток надземного уровня с его хамоватыми нравами водителей.

Уже в воздухе Джек Макэлхаттен снова размечтался о высокой, колышущейся под ветром траве, о смахивающих на лягушек тварях и просторных равнинах, по которым бродят грациозные животные, которым некого опасаться. Однако ощущение реальности не покидало Джека, оно бежало параллельно его грезам, отчего он одновременно видел и то и другое, а в итоге обнял покрепче жену и затих.

Ловко маневрируя в потоке прочих аппаратов, такси направилось к бару на восточной окраине города – «летяга» знала туда дорогу. И знала свою работу.

Стояло раннее лето, день подходил к концу. В полдень было тепло, но теперь солнце село, и вечерняя прохлада уже давала себя знать. Карл Фиттер вышел из мужского общежития и спустился по парадной лестнице, неся в руках тяжелый чемодан и небольшой, перевязанный коричневой бечевкой пакет.

На нижних ступеньках он остановился – лестница была деревянная, шершавая, когда-то серая, но теперь облупившаяся и вылинявшая от времени. В последний раз ее красили, когда Карл еще не начал работать в Компании. Он оглянулся и посмотрел наверх. Входная дверь медленно закрывалась. На его глазах она захлопнулась, со стуком ударившись об косяк. Он поставил чемодан на землю и проверил карман с бумажником – надежно ли тот застегнут, не вывалятся ли случайно деньги.

– Больше по этим ступенькам я уже не сойду, – произнес он вполголоса. – Это был последний раз. Хорошо, что я снова увижу Соединенные Штаты, давно я там не был.

Жалюзи на окнах были опущены. Шторы исчезли. Лежат, наверное, в одном из ящиков. Он уходил не последним: кто-то должен будет запереть все замки. Но этим займутся рабочие, которые заколотят досками окна и двери, чтобы сохранить здание до прихода новых владельцев.

– Ну и жалкий же у него вид. Впрочем, этот дом и раньше не внушал оптимизма.

Он взял свой чемодан и зашагал дальше. Облака скрыли заходящее солнце, на виду остались только его последние лучи. В воздухе, как обычно в вечернее время, было полно всякой мелочи, целый слой каких-то крошечных частиц точно оживает с наступлением ночи. Карл дошел до дороги и остановился.

Прямо перед ним в окружении мужчин и женщин стояли два автомобиля Компании. Рядом с ними горой лежали коробки и чемоданы, которые распихивал по багажникам кто-то из рабочих. Карл разглядел Эда Форестера с листком бумаги в руках. И шагнул к нему.

Форестер поднял голову.

– Карл! Что случилось? Твоего имени здесь нет.

– Как? – Карл заглянул в листок через его плечо. Но ничего не увидел из-за сумерек.

– Это список тех, кто едет со мной. Но твоего имени я здесь не нахожу. А ты? Люди обычно сразу видят свою фамилию.

– Я не вижу.

– Что тебе сказали в офисе?

Карл растерянно обвел глазами людей, стоявших вокруг, и тех, кто уже сидел внутри.

– Я спрашиваю, что тебе в офисе сказали?

Карл медленно покачал головой. Он поставил багаж на землю, взял список и подошел с ним к зажженным фарам одного из автомобилей. Молча прочел его сверху до низу. Его имени там действительно не оказалось. Он перевернул листок, но на обратной стороне не было ничего, кроме штампа с названием и адресом Компании. Он вернул список.