Хочу сны. Игра уравнителей - Марк Йерго

– Как… не было? Но… я видел своими глазами…

– Ты видел сон, – голос учителя становился монотонным. – И в этом сне ты видел, как я убил человека. Тебе сейчас кажется, что и твои руки в крови, но это не так. Выбор был мой. Мы выберемся отсюда. И ты проснёшься. И там – всё окажется игрой воображения.

– Как я смогу думать, что это игра воображения? – Ньютон не понимал, говорит ли он вслух, или только размышляет. – Теперь… когда я буду идти по городу… Я буду думать, что где-то в постели лежит труп, о котором никто и не знает… Лежит себе… и никому нет дела…

– Труп негодяя, Ньютон. В реальности ты сочувствуешь негодяям? Убийцам? Ворам? Психопатам? – возникла тишина, и тон учителя смягчился. – Не занимайся самоедством. Лучше радуйся, что он, а не ты или кто-то из нас.

Внезапная лихорадочная дрожь охватила Ньютона. Не то от стыда, не то от того, что жгло изнутри.

– Простите, – сдался он. – Спасибо… что спасли меня. Я благодарен вам… Правда.

Гуру ничего не ответил. Только поднялся на ноги и, подобрав со своего лежака плед, подошёл к дрожащему ученику.

– Не за что, – он накрыл его до самого подбородка и почти беззвучно добавил. – Тебе спасибо, что не дал Аню в обиду.

Ньютон почувствовал на плече заботливую руку учителя.

– Отдыхай.

Он слышал сквозь собственное лихорадочное сопение отдаляющиеся шаги Гуру и мечтал о том, чтобы скорее проснуться, или уснуть и оказаться в своей библиотеке, подальше от разрывающей череп боли. И от жара. И подальше от этой улиточной деревни. И от всего остального.

Ньютона душили две вещи: благодарность к учителю и тошнотворное осознание чего-то непоправимого, какое остаётся, только когда видишь, как один человек лишает жизни другого. Хотелось смыть с себя это. Вот только Ньютон знал, что от подобного не отмыться. И отчего-то был уверен, что безвольно падающее тело Большого будет с ним до самой его смерти. И не важно, кем тот был и что собирался сделать. Важно, что Большой был намного сильнее и моложе Гуру, а тот разделался с ним, как с напрасно родившимся щенком.

Ньютон видел в бреду хладнокровные тёмно-карие глаза учителя, внушающие почтительный ужас и страх когда-нибудь оказаться на его пути. Сноходец жмурился, пытаясь зарыться от этого взгляда, но попадал прямиком в бездонные пасти хранителей.

Он бежал по песчаным коридорам, прочь от настигающей его гигантской копии Гуру, сметающей всё на своём пути. Он стоял на коленях перед Корвичем, рядом с Аней. Его одолевала животная ненависть к ней. Он сам хватал её за глотку, ногтями впивался в нежную кожу и сбрасывал с башни. А затем поднимал обратно, волоча за сломанные ноги, оставляя грязно-кровавый след на ступенях, и снова сбрасывал вниз. И ещё раз. И ещё. А Гуру стоял на площади рядом с Ольгой, из чьего пробитого черепа сочился мозг, и оба они восторженно аплодировали происходящему.

Трясло. Жгло от боли. Ньютон утопал в собственном поту. Перед глазами вспыхивали воспоминания, подправленные воспалённой фантазией. В одном из них силуэт Большого направил дуло автомата ему в лоб и всё же спустил курок.

Ночью Ньютон проснулся от приступа сухой рвоты. Перевернулся на живот, попытался опорожниться, но из нутра вырвался только сухой кашель.

Аня оказалась рядом и дала ему попить. В чёрном небе мерцали звёзды.

– Пей, у тебя обезвоживание, – тихо говорила девушка, вливая ему в рот из алюминиевой кружки какой-то тёплый травяной отвар.

Утолив жажду, Ньютон взял Аню за руку и грубо отстранил от себя. Содержимое кружки слегка выплеснулось на одеяло.

– Лучше бы тебе выпить всё.

– Спасибо. Уже лучше, – сказал Ньютон вернувшимся голосом и утёрся рукавом штормовки.

– Я готовила этот отвар…

– Сказал же – достаточно, – раздражённо перебил он.

Лицо девушки вытянулось в удивлении. Но затем она только улыбнулась и свободной рукой потянулась к его лбу. Ньютон хотел ей помешать но, почувствовав нежное прикосновение, не смог. Как и не мог оторваться от успокаивающей ледяной синевы её глаз.

– Жар спал, – удовлетворённо сказала Аня и отняла руку.

Ньютон огляделся. У горящего костра, от которого веяло приятным теплом, сидел связанный Корвич и косо поглядывал на него одним глазом – второй всё ещё скрывала фиолетово-зелёная опухоль, разросшаяся от расквашенного носа до виска.

– А где Гуру и Хосе? – спросил Ньютон у Ани.

– Отошли по нужде, – без смущения ответила она и, увидев на лице Ньютона тупую сосредоточенность, засмеялась.

– По нужде? – с непониманием спросил он.

– Кое-кто всё ещё спит, не так ли?

– Что за шум?! – неожиданно раздался из-за кустов крик Хосе.

Малыш буквально выпрыгнул из зарослей, второпях застёгивая ширинку, и, увидев ожившего друга, расцвёл своей почти беззубой улыбкой.

– Человек-таран, ты проснулся! – радостно завопил он на весь лес и бросился к Ньютону с объятиями.

* * *

Гуру заявил, что «раз все пришли в себя и снова мобильны», с первыми лучами солнца нужно выдвигаться в путь – к окраинам локации, чтобы пересечь границу Эдема и вернуться на общую территорию мира снов.

Проспавший почти двое суток Ньютон вызвался дежурить на всю оставшуюся ночь. Все, особенно Аня, пришли в восторг.

Перед отбоем Гуру отвёл Ньютона в чащу недалеко от лагеря. В свете звёзд и двух белых лун гигантские грибы отливали изумрудным свечением. Лицо учителя в этом свете казалось похудевшим и каким-то постаревшим. Однако в его тёмных глаза таились прежние сила и уверенность.

– Ты точно в порядке? – спросил он.

– Да. Голова почти не болит. Я справлюсь с дежурством, не беспокойтесь.

– Уверен? Ты весь день пролежал в лихорадке и нёс такую несусветную чушь, что…

Гуру многозначительно посмотрел на Ньютона, и тот виновато улыбнулся:

– Надеюсь, я никого не обидел. Почти ничего не помню, да и вспоминать не хочу, если честно.

– Хорошо, – Гуру по-отечески подмигнул, глянул по сторонам и заговорил тише. – Я хотел предупредить насчёт Корвича. Будь с ним начеку. Язык у него подвешен что надо.

– Что надо?

– Он умеет убеждать. Он как крокодил – терпелив и хитёр, и при любой возможности попытается запудрить тебе мозги, вызвать сочувствие или что-нибудь в этом роде. Не верь ни единому его слову. Он ненавидит Орден и меня и сделает всё, чтобы настроить нас друг против друга. Понимаешь?

От этих слов Ньютон слегка напрягся, но понимающе кивнул. Учитель ещё раз настороженно огляделся, и, доверительно приблизившись к ученику, сказал:

– Корвич тоже был в Ордене когда-то. Но он здорово оплошал и предал нас. Я его прогнал. Поэтому, помимо фанатизма Лиги, он ещё жутко хочет отомстить лично мне и может попытаться сделать это через кого-нибудь из вас. Так что будет докучать болтовнёй – огрей дубиной. Не возбраняется.