Замок над Морем. Книга первая. Голос рода - Галина Гончарова

Этого допускать было никак нельзя, лучше уж нанять наемников для грязного дела.

Шернат давал деньги, и готовился сам. Никто кожевника не видел, но огонь мести в его груди горел не слабее. Просто когда тебе есть, кем рисковать, ты невольно станешь осторожнее.

Мужчины ждали момента, и – вот оно!

Массимо понял, что следующей ночью тьер Римейн отправится на собрание. Это тьер не обращал внимания на конюха. А сам конюх очень внимательно следил за господином. И молился.

С утра он отпросился на час – и отправился в храм Ардена.

Постоял немного перед статуями.

Арден смотрел по-мужски одобрительно, Мелиона явно грустила о несовершенстве мира. Это понятно, не женское дело – месть, а вот Арден точно поймет. Двое серьезных мужчин всегда договорятся.

– Твоя душа неспокойна, дитя Ардена, – жрец Ардена, судя по белым, с голубой оторочкой одеждам, возносящий, смотрел на Массимо ровно и спокойно.

Видит Арден, не подойди к нему возносящий, сам Массимо вышел бы из храма просто так. Но раз уж он подошел…

– Возносящий…

– Ирет.

– Возносящий Ирет, у меня действительно неспокойно на душе.

– Могу я облегчить твою участь разговором или молитвой, дитя Ардена?

– Мое имя Массимо, возносящий.

Жрец стоял и молча глядел на Массимо. Доброжелательно и спокойно. Казалось, в его глазах кроется целый океан, который не взволнуешь мирскими дрязгами. Да, на поверхности могут бушевать бури и тонуть корабли, но в глубинах его очей, как и в морских пучинах, царил покой. Этот возносящий искренне верил в Ардена и в дело, которому служит, и потому его душевное спокойствие было незыблемо.

И Массимо решился.

Его не уговаривали, не убеждали, он просто хотел… облегчить душу? Вот уж грузом на нее эти убийства не лягут.

А что тогда?

Массимо и сам не знал.

– Уделите мне время, возносящий Ирет. Может быть, мне станет чуть легче?

Если бы возносящий препоручил Массимо служителю, он был бы в своем праве. Массимо наплел бы чепухи и ушел, но возносящий просто молча кивнул и поманил мужчину за собой вглубь. В маленьком кабинете на двоих стоял небольшой чайничек с настоем, две чашки, лежали маленькие храмовые печеньица в форме ракушек, на скамейках была брошена пара подушек, чтобы было не так жестко сидеть – все было сделано для удобства того, кто желает поделиться наболевшим.[15]

Возносящий опустился на одну скамью, Массимо на вторую… и бухнул, как в прорубь.

– Я собираюсь убить несколько человек, возносящий. И уже убил.

Массимо не ошибся в жреце, тот не повел и бровью. Разлил по чашкам травяной настой, повел рукой в сторону вазочки с медом, предлагая добавить по вкусу, и только после первого глотка поинтересовался:

– Надеюсь, они это заслужили?

– Возносящий, вы же знаете, что в нашем городе есть те, кто поклоняется Ириону.

– Знаю, Массимо. И мне горько, что мы не можем их найти.

– Вы – не можете.

– А ты нашел? – взгляд жреца стал острым.

– А они убили мою племянницу.

– Вот как… А ты взял кровь за кровь?

– Да, возносящий.

– И не раскаиваешься.

– Нет.

– И…

– И собираюсь довести свое дело до конца.

– Благословения ты не просишь, это понятно. В оправдании не нуждаешься. А я все же попеняю тебе, Массимо, – возносящий даже покачал головой. – Ты неправ в самом главном.

– Вот как? – Массимо не удивился. Конечно, надо прощать, но все же… Он надеялся, что этот возносящий – более порядочен, чем другие. Или не станет говорить казенными избитыми храмовыми фразами? Массимо не знал, но чувствовал горькое разочарование.

– Ты думаешь, что я начну укорять тебя за пролитую кровь? Нет, Массимо, ты неправ в другом, – возносящий словно мысли читал. – Скажи, если бы эти звери, а те, кто творят такое с невинными девушками, хуже зверей, они просто хищные кальмары, коих надо нещадно уничтожать, чтобы не извели они жизнь в великом океане, не тронули твою племянницу, ты бы ополчился на них?

Массимо подумал.

– Не знаю. Пока прилив не нахлынет, человек штаны не подвернет.[16]

– В этом ты и неправ. То, что ты сейчас желаешь остановить эту нечисть – дело богоугодное и правильное. Я бы предложил тебе помощь, но вижу, что ты ее не примешь. Может быть, деньги?

Массимо подумал.

– Будь мне лет на двадцать поменьше – обязательно отказался бы.

Возносящий хмыкнул и отстегнул от пояса кошелек.

– Здесь шесть золотых россыпью. Серебро, медь…

– Вы мне настолько доверяете, возносящий?

– В моем возрасте начинаешь доверять тем, кто не лжет, – жрец усмехнулся, и Массимо понял, что ему повезло.

– Жаль, что таких, как вы – мало.

– Вы знаете, что иногда у нас останавливаются змееборцы? Может быть, они…

– Орденцы? Знаю. Но это мое дело и моя месть.

– Не только ваше, но раз уж вы взвалили его на свои плечи, то и нести его вам, – остро поглядел жрец. – И за это будет награда от Ардена. А вина твоя, Массимо в том, что нечисть надо останавливать вовремя.

– Храм с ними ничего поделать не смог?

– Знаю. Сейчас ты вершишь не месть, а правосудие, но если ты еще раз увидишь зло – постарайся остановить его. До того, как оно коснется тебя и твоих родных. Все мы думаем, что зло – оно там, далеко, что тебя это не затронет, что твоя любовь обережет от беды твоих близких. А оно – уже в тебе. Оно в этих мыслях. Трусливых, подлых, змеиных! А если бы оборвал ты змею хвост, пресек зло там, где его нашел – и не ужалило бы оно твоих родных.

Массимо вздохнул.

– А храм…

– Не пеняй на храм, раз не делаешь сам, – парировал возносящий. – Пойми, я тебя не обвиняю. Но и ты себя винишь не в том.

Массимо подумал.

Что-то такое было в словах возносящего. Вот он сделает дело, потом уедет из города, остановится на отдых где-нибудь у ручья, будет лежать, потягивать вино – последнюю бутылку в жизни, чтобы не спиться, Маришке это не понравилось бы, и будет размышлять над этими словами.