65 метров - Елена Ахметова

А что, если за аварией «Королевны» тоже стоял Дирк? Что, если идея разбить мою ракету и лишить меня незаменимой помощницы не пришла в голову тете Алие сама по себе?

— Хорошо, — после паузы отозвался Дирк, не заметивший, как я изменилась в лице, и поставил коробочку с кольцом на обеденный стол. — Пусть оно будет у тебя. Я надеюсь через пару дней увидеть, как оно смотрится на твоей руке.

Диспетчеры в коридоре явно не отказались бы увидеть это прямо сейчас. Я сжала руку в кулак и, не дослушав, что хотел сказать Дирк, на удивление ровным голосом велела:

— Закрой дверь.

Дирк подорвался с места в ту же секунду. Кажется, холодный приказной тон куда лучше играл на образ ледяной королевы в его голове, нежели аргументированная просьба подождать.

— Ответь мне на несколько вопросов, — велела я и указала ему взглядом на свободный стул. Дирк тут же уселся, и в выражении его лица мне померещилось что-то загипнотизированное, очарованное — и вместе с тем нездорово азартное. Или я ждала чего-то подобного и теперь обманывала сама себя? — Ты хочешь, чтобы я приняла твое предложение, потому что из тебя вышел неплохой временный помощник и, возможно, выйдет неплохой отец, но таких мужчин на станции более чем достаточно. — Я предпочла умолчать о том, что главным преимуществом Дирка, вообще говоря, было его согласие жениться само по себе. Ледяные королевы не сомневаются, что получат взаимность там, где захотят. — Чем ты отличаешься от них?

Если бы я попыталась говорить в подобном тоне с кем-либо ещё, то, наверное, уже в жизни бы не увидела ни собеседника, ни кольцо. Тоже мне, нашлась королева стыковочного узла, с императорским отбором женихов на принудительную должность приемного папаши!

Но когда восемь лет вздыхаешь с орбитальной станции по недоступной женщине где-то на планете, восприятие должно несколько сместиться. Во всяком случае, я на это очень рассчитывала, — и, похоже, не так уж и промахнулась.

— Я ни перед чем не остановлюсь, — уверенно отозвался Дирк.

Именно это меня и пугало.

— Ни перед чем? — повторила я.

Дирк оглянулся на запертую дверь. Кажется, теперь она вдохновляла его куда меньше.

— Это ты рассказал Светлане Ракшиной о беременности Фаи? — поинтересовалась я, выбрав самый безопасный из острых вопросов.

Дирк не колебался ни секунды.

— Алия пыталась использовать тебя. У нее нет ни уважения, ни добрых чувств к тебе.

С этим было чертовски сложно поспорить. Но по-настоящему меня волновала вовсе не тетя с ее уголовными наклонностями — там вопрос уже успешно решался и без моего вмешательства.

— Капитан Соколов? — я вопросительно приподняла брови.

На этот раз Дирк всё-таки промедлил. Я раздражённо пробарабанила пальцами по столешнице, и он нервно накрыл мою ладонь своей — такой лихорадочно горячей, словно непроизнесенные признания жгли его изнутри.

— Пьянь, — Дирк брезгливо поморщился.

Поспорить с этим было ещё сложнее. Но, опять же, услышать я хотела вовсе не оскорбления в адрес капитана российского грузовика — даже если они вполне заслужены.

— Значит, ему за жалобу отомстил кто-то другой? — задумчиво уточнила я.

И отчего-то уже ничуть не удивилась, когда Дирк тут же подался вперед, снизив голос до шёпота:

— Нет. Если хочешь, чтобы он сполна поплатился за жалобу на «Морскую ступень», только скажи. Травчатки у меня не осталось, но я придумаю что-нибудь ещё. Мне несложно.

Каким-то чудом мне удалось усидеть с ровной спиной и нормальным выражением лица. Я даже руку на не отдернула — и, пожалуй, уже этим заслужила свое место на пьедестале. Даром что понятия не имела, что такое травчатка и с чем ее едят.

То есть, вероятно, не едят, но…

— Да, в планировании ты хорош, — вынужденно признала я.

Спрашивать про Ростислава не имело смысла. О том, что мы поссорились, наверняка судачили по всем углам. Чем не повод избавиться от соперника под видом этакой криминальной заботы о предмете воздыхания?..

— А Лусине? — спросила я вместо этого. — Моя «Королевна» разбилась из-за того, что ты решил действовать, и Лусине стояла у тебя на пути?..

А вот с этим я катастрофически промахнулась — и поняла ещё до того, как закончила говорить: Дирк нахмурился и выпрямился, будто хотел оказаться подальше от несправедливых обвинений.

— Я никогда не сделал бы ничего, что тебя расстроит, — твердо сказал он. — Пока ты дорожишь Лусине, ей ничего не угрожает. Я буду защищать ее так же, как и тебя.

Смартфон снова завибрировал. Я опустила взгляд под стол, на собственное запястье.

«Не вздумай!!!» — гласило непрочитанное сообщение от Ростислава.

Он едва ли имел в виду то, что я собиралась сделать, но я уже вздумала — и прекращать, разумеется, не стала.

— Понятно, — сухо отозвалась я.

Дирк заискивающе заглянул мне в лицо.

— Я должен был рассказать обо всем Светлане раньше, — убитым голосом признал он. — Но ты дорожила и тетей, и кузиной тоже. Как мне было понять, кто для тебя важнее? Это сейчас, когда ты примешь мое предложение, будет ясно, кто дороже всех на свете…

— «Когда»? — повторила я и тоже выпрямилась, убрав руку со стола.

— Когда, — согласился Дирк. — Я тебе нужен. Я, а не кто-то другой! Соглашайся! Соглашайся, клянусь, я буду лучше, чем любой, я заменю тебе кого угодно, только согласись быть моей! — он все повышал и повышал голос с каждым словом, схватив меня за руки, и в конце уже почти кричал.

Оттого внезапная тишина зазвенела в голове тысячей тревожных колокольчиков.

Дирк больше не смотрел мне в глаза. Он смотрел в смартфон на моем запястье.

А тот все ещё заговорщически подмигивал значком прямой трансляции.

В первые секунды Дирк выглядел скорее удивлённым, чем рассерженным, и чем-то неуловимо напоминал ребенка, который обнаружил в большом красном носке над камином кусок угля — и больше ничего.

А потом ему ещё и запретили рисовать углем на стенах. И даже написать, что Санта Клаус — дурак и кругом не прав, не вышло.

— Ты все записывала, — с наивной недоверчивостью сказал Дирк, словно ещё ждал, что я немедленно заверю его, что это просто начало семейного архива. Чтобы, значит, на старости лет просматривать и умиляться, как бурно и страстно начинался роман длиною в десятилетия.

Увы, мне нечем было его приободрить. У прямой трансляции насчитывалось уже семнадцать зрителей.

Я только надеялась, что кому-нибудь из этих семнадцати хватит ума позвать Матти. Или хотя бы вломиться в комнату, потому как…

Черт! У меня же замок починен!