Русский вор - Евгений Сухов

С другой стороны, Стамбулов и его сторонники ставят на престол великого князя с тем расчетом, что формальная власть в стране будет по-прежнему оставаться в руках проходимцев, навязавших стране палочный режим. А сам он, в благодарность за предоставленный трон, останется бесполезной карикатурной фигурой…

Взяв листок бумаги, Леонид написал несколько фраз и прошел в небольшую отдельную комнату, где по праву слуги располагался Евдоким.

— Вот что, любезный, сейчас пойдешь по этому адресу и передашь ее хозяину. Скажешь, что срочно! Уразумел?

— А то как же, ваше благородие! — с готовностью отозвался кучер, надевая на голову картуз.

* * *

Всеволод Рачковский объявился уже через час. По-хозяйски рассевшись на стуле, где до него совсем недавно расположился Стефан Стамбулов, он, елейно улыбаясь, спросил:

— По правде говоря, я не рассчитывал на столь быструю встречу. Что произошло, милейший князь?

— Как вы и предвидели, ко мне приходил Стамбулов.

— Вот как? Быстро! У вас, оказывается, сегодня день визитов… И что же он вам предложил?

Леонид подробно рассказал о содержании разговора. К его удивлению, Рачковский воспринял предложение Стамбулова весьма серьезно, лишь только однажды дернулся правый уголок его рта, когда он услышал о сомнениях Варнаховского.

— И что же вы?..

— Я хотел посоветоваться с вами.

— Судя по вашему одухотворенному лицу, для себя вы уже все решили, а меня спрашиваете только для приличия.

— Мне важно знать ваше мнение.

— Что я могу сказать? Вы чертовски везучий человек! Там, где другому уже давно отрубили бы голову, вы получаете целое состояние. За вами гоняется едва ли не вся полиции Европы, а вы каким-то невероятным образом всякий раз ускользаете у нее из-под носа. Вы ведь даже и одного дня не провели в тюремном замке, верно?

— Да, здесь мне тоже повезло, — скромно подтвердил Варнаховский.

— И вот после стольких месяцев скитаний вы нашли для себя, сообразно вашим способностям и уму, самое подходящее местечко — трон болгарского государя… Похвально! — Рачковский слегка похлопал в ладоши. — Я просто восхищен вами. Сложно даже представить, какие невиданные высоты и какой масштаб приобретут ваши аферы, как только вы станете царем! Примите мои поздравления.

— Меня должно утвердить Народное собрание Болгарии, — скромно заметил Леонид.

— Уверен, что для вас это не препятствие; Стамбулов уже подготовил почву, иначе он не пришел бы. Видно, они к вам присматривались.

— Меня могут разоблачить, — сдержанно напомнил Варнаховский.

— Пустое! Когда вы станете царем, вам никто и ничто уже не помешает. Уверен, что следующим вашим шагом будет роспуск прежнего правительства, в результате чего добрая половина министров окажется в казематах… А если серьезно, — лицо Рачковского приняло подобающее случаю серьезное выражение, носогубные складки заметно углубились, — на мой взгляд, вы самая достойная кандидатура из всех тех, что сейчас хотят занять болгарский трон. Вы умны, образованны, в чем-то даже талантливы. А с вашим хитрым пронырливым умом Болгария выберется из той долговой ямы, в которой находится. Так что кто его знает… возможно, к болгарскому престолу вас подтолкнуло само провидение.

— Стамбулов так и сказал.

Всеволод Рачковский белозубо улыбнулся:

— Вот видите, мы с ним думаем одинаково. А что касается России… каким бы аферистом вы ни были, но в любом случае вы большой патриот империи и будете работать на сближение наших братских народов. Я сообщу о вашем решении господину Уварову; полагаю, что он сделает все возможное, чтобы поддержать вашу кандидатуру.

— Могут возникнуть осложнения с государем; он ведь знает, что великий князь Николай Константинович сейчас пребывает в Ташкенте.

На минуту Рачковский задумался.

— Ваше дело деликатное, слишком серьезное и необычайно сложное. Тут не все решает государь. Но если что-то пойдет иначе, полагаю, что он отступится от своих родственных чувств и встанет на сторону интересов России… А уж мы со своей стороны подберем подходящие слова, чтобы это произошло.

Главный редактор еженедельника «Болгарские новости» Джон Барнет сидел за своим рабочим столом и, попыхивая толстой сигарой, перечитывал материал для следующего номера, который следовало передавать в печать. Новостью дня было то, что «серый кардинал» Болгарии Стамбулов вместе со своими министрами выдвинули на болгарский престол опального русского великого князя Николая Константиновича. Стамбулов время зря не терял: ему удалось заручиться поддержкой французского посла и турецкого султана Абдул-Гамида, так что у великого князя были весьма хорошие шансы взойти на болгарский престол. И это при большой нелюбви Стамбулова к русским… Следовательно, он нашел в кандидатуре Николая нечто такое, что отсутствовало у дюжины претендентов, толкавшихся у пустого трона. Великому князю оставалось, конечно, пройти голосование в Народном собрании, но оно было подконтрольно Стамбулову, и по большому счету данная процедура являлась всего лишь формальностью.

Фигура русского опального великого князя была крайне любопытна и вызывала у всех нешуточный интерес, который подкреплялся еще и тем, что Николай Константинович когда-то вступил в открытую конфронтацию со своим дядей, российским императором Александром Вторым. Барнету также было известно, что после смерти венценосного дяди великий князь Николай отписал его преемнику и своему двоюродному брату Александру Третьему о снисхождении, прося разрешения вернуться ему в Санкт-Петербург; однако в прошении ему было отказано.

Вчера вечером редакцию посетил заместитель посла, а в действительности резидент английской разведки на Балканах Эрик Холи — высокий представительный мужчина с холеной физиономией, гладко зачесанными назад волосами и манерами потомственного аристократа. А еще он был большим ценителем марочного вина и красивых женщин. Не отличаясь постоянностью, Холи менял дам так же часто, как собственные рубашки. Не было случая, чтобы дипломат дважды появился на официальных приемах с одной и той же красоткой. И это при том, что он был женат на добропорядочной женщине, родившей ему очаровательную двойню — девочку и мальчика. Его белокурые дети напоминали ангелов, которых он обожал невероятно.

От учтивой великосветской улыбки шпиона так и веяло опасностью — сродни той, какую может внушать только затаившаяся в засаде змея. Барнет не однажды был свидетелем того, как улыбающийся дипломат ломал карьеры самым высокопоставленным чиновникам. Несмотря на кажущуюся независимость, как английский гражданин Джон всецело зависел от этого холеного джентльмена, который лишь одним шевелением пальца мог в два счета отправить его обратно в Лондон. А возвращаться в Англию не хотелось. На это были причины. Во-первых, он успел прожить в Болгарии длительное время, обзавелся связями в политических кругах и полезными агентами, помогавшими делать газету предельно острой и популярной далеко за пределами Болгарии. А во-вторых, втайне от жены он всерьез увлекся молодой черноокой болгаркой, понимая, к своему немалому ужасу, что не готов расстаться с ней ни за что на свете. А потому английского шпиона Барнет встречал в офисе еженедельника как самого дорогого гостя: угождал, оказывал всевозможные знаки внимания и весело скалился на его скучные шутки, как если бы они были вершиной остроумия.