Хозяин Пророчества - Николай Бородин

Слова Ширша были встречены гробовым молчанием. Вожди обеспокоенно посматривали на своих шаманов, все еще пребывающих в мире духов, остальные же кирссы играли роль молчаливых зрителей, готовые принять сторону большинства. Оцелот, почувствовав, что про него незаслуженно забыли, выпустил когти и ударил по земле лапой с такой силой, что она загудела. Затем вздыбил шерсть на затылке и, как бы вопрошая о причинах нерешительности прочих вождей, издал рык, очень долгий, заставляющий кости зудеть и пускаться в пляс.

Вожди впечатлились. Определенные интонации в рыке тотемного зверя достигли даже шаманов; а может, те успели узнать у предков все, что нужно. Так или иначе, говорящие с духами почти одновременно обрели ясность во взорах. Быстро убрали из глаз недоумение и принялись что-то горячо шептать на уши главам своих родов.

Радимир чуть склонил голову набок, поощряя кирссов к скорейшему принятию решения. И его усилия не пропали втуне: во-первых, теперь все смотрели на него с еще большим благоговением, чем в самом начале. А во-вторых, вожди довольно быстро определились. Переглянувшись, они шагнули вперед и положили на песок свои костяные копья, выказывая покорность воле Ширша.

Кирссы выступали в поход.

Альтемир сидел в своем шатре на походной койке, поставив локти на колени и оперев подбородок на ладони. Взгляд паладина бесцельно блуждал по складкам ткани на стенке палатки. Когда заканчивались дневные хлопоты и он оказывался наедине с собой, больше ничего, кроме как сидеть и пялиться в стенку, он придумать не мог.

Внешне он остался все тем же командиром тринадцатого походного полка, бывалым полководцем и, несмотря на стремление поддерживать дисциплину, любимцем солдат. Но в душе паладина поселилась пустота. Вся его прежняя жизнь пошла под откос. Он отлучен от Церкви. Договорился с Радимиром Оцелотом. И, что уж совсем ни в какие ворота, заключил союз со степными бестиями, давними врагами Империи.

Этот договор, видимо, стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Бога-Солнца. Альтемир лишился своей силы. Даже крохотная искра не появлялась теперь на лезвии его клинка в ответ на воззвание. Хорошо хоть сейчас его священных умений не требовалось — движение полка по землям Аленора проходило на удивление спокойно. Но что будет потом, когда они дойдут до Каменного Кулака? Что делать паладину? Сражаться как обычному мечнику? Тогда все увидят, что с ним что-то не так. А бегать от боя Альтемир не умел.

Получался замкнутый круг. Но это на самом деле было меньшей проблемой. Настоящей проблемой было то, что Альтемир крепко не ладил сам с собой.

Паладин попал в чуткие, хотя и не слишком умелые руки Оцелота. Архимаг, конечно, никогда и не претендовал на звание идеального воспитателя, хотя ради такого случая мог бы и постараться. Он привил воспитаннику заботу о простых смертных, твердость духа, здоровый скептицизм, умение доискиваться до сути вещей и невозмутимость разума — качества, которым хороший волшебник мог бы научить еще одного волшебника.

А сердце паладина досталось ему от десятилетнего мальчишки, только чудом не казненного вместе с отцом-Императором. Этот ребенок даже не мог определить, что он чувствовал. Знал только, что ему было больно и одиноко. А вокруг простиралась пустота.

Особенно лютая теперь, когда исчез даже Диомир.

И характер Альтемира дал трещину, проходящую между взрослой и детской сторонами его нынешней натуры, которые и раньше-то не особенно были связаны друг с другом. Достойный подражания союз сердца и разума у паладина случался только во время битв, когда он проявлял себя и талантливым стратегом, и заботливым командиром. Ну пожалуй, он еще мог заниматься нуждами церковной паствы в пределах своих возможностей — устранить пару-другую чудовищ или извести донимающего округу оборотня. В остальном же Альтемира бросало из крайности в крайность: то он не мог совладать со своими эмоциями, то был предосудительно холоден и разумен — и, разумеется, всякий раз не к месту.

Оцелот не мог не видеть, что духовное развитие его питомца пошло вразнос, но маг был уверен, что рано или поздно все само собой уладится. Самая неблагодарная тактика показала себя во всей красе, когда отцу Диомиру, единственному другу паладина, пришлось досрочно покинуть сцену. Альтемир остался со своими проблемами наедине.

Обе личности внутри него пытались решить вопрос по-своему. Разумная часть обрисовывала два возможных варианта — либо, пока не поздно, покинуть свой полк и сбежать из пределов Империи, либо дождаться неминуемого публичного отлучения и казни. Хотя конкретная реализация планов побега оставляла желать лучшего: паладин был загнан в угол, а потому размышлял не совсем здраво.

Эмоции не подсказывали ровным счетом ничего дельного, зато обеспечивали целое море безмолвной и отчаянной паники.

Право слово, зря тогда Оцелот остановил посланного архиепископом убийцу. Явись сейчас еще один, Альтемир бы даже не стал сопротивляться.

Однако никто не спешил пластать клинком ткань шатра и врываться внутрь с криком «умри, отступник!». Паладин тяжко вздохнул и вернулся к созерцанию стенки.

У входа нарочно кашлянул Эльтер, предупреждая о том, что через мгновение он войдет. Оцелот избавил Альтемира от множества неприятных объяснений, лично поведав всему полку, что он сопровождал паладина в образе отца Диомира, — и, конечно, умолчал о причинах. Так или иначе, сейчас глава магической Гильдии скакал по полям к северу от Аленора в образе огромного кота — никак не мог наиграться в живого бога, судя по всему. И капитан первой роты взял на себя негласную обязанность приглядывать за командиром.

Это имело смысл и с точки зрения возраста — Эльтер был старым служакой, отдавшим армии почти полжизни, и с точки зрения разума — капитан не мог не заметить, что с паладином происходит что-то не то. На сей раз Альтемир даже не повернул головы в сторону вошедшего, только скользнул по нему взглядом. Капитан, помолчав, решил все-таки спросить:

— Что-то произошло?

— Мм… Вот смотри. — Паладин говорил, не поднимая головы с ладоней, так что получалось невнятно; впрочем, его в последнее время такие мелочи не интересовали. — Если вдруг ты должен заключить союз со своим старым врагом, и тебя убеждают, что это ради вашего общего блага. И враг вроде не возражает. Что ты сделаешь?

Эльтер нахмурился:

— Ну… э-э-э… Командир, у тебя все хорошо?

— Эх… — Альтемир резко встал и тряхнул головой, словно отбрасывая тяжелый сон. — Да все нормально. Это я так… Просто много всего навалилось в последнее время. Иди спать, Эльтер. Завтра долгий день, как обычно. Мы станем на еще один переход ближе к Каменному Кулаку. И без происшествий, я надеюсь.

— Точно. Ну тогда я пошел. — Дождавшись утвердительного кивка, капитан вышел из палатки Альтемира, остановился снаружи и задумался, потирая подбородок. Что-то все-таки было серьезно не так. Похоже, снова надо присматривать за парнем. Паладин, как заметил Эльтер, был знающим военачальником и просто фантастически умелым бойцом, заботился о своих солдатах и, по мере сил, обо всех людях, попадавшихся ему по жизни.