Хозяин Пророчества - Николай Бородин

— Я прикинул сравнительное количество бестий боеспособных и беззащитных, и моя догадка подтвердилась. В конце концов, у меня была возможность наблюдать за ними достаточно давно.

— И ты ничего с ними не сделал?! Со всей своей силой?

— Зачем? Тебя не удивляет, почему на Долтар напала только часть общего войска? В этом становище осталось еще много воинов. И почему, если бы они захотели, предположим, разделить силы, ударить по разным направлениям, эти бестии по-прежнему здесь?

— Может, ты уже прекратишь задавать наводящие вопросы и дашь мне готовый ответ, а?

Оцелот вздохнул:

— Может, ты уже прекратишь думать о том, как я тобой коварно манипулирую, и все-таки сам додумаешься до того, что я пытаюсь до тебя донести, а? В конце концов, я старался воспитывать тебя так, чтобы ты мог воспринимать новое как возможность, а не как опасность. И вообще, чтобы ты успокоился, я даю тебе слово чародея, что больше никогда не влезу тебе в голову, что бы ни случилось. Доволен?

— Хорошо. — Альтемир глубоко вдохнул, словно перед прыжком в воду. — Все выглядит так, как будто они собирались переселяться. — Паладин искоса взглянул на мага, надеясь прочитать на его лице реакцию на свои слова, но Радимир хранил каменную невозмутимость. — Но я не понимаю, что побудило их прийти сюда, в Аленор, в зараженные магией земли, прорвавшись через наши кордоны на Северной Стене…

— Может, то, что они оставили за спиной, пугало их больше? — негромко заметил маг.

— Да они сами вскрыли свое место Силы и высвободили зверя!

— Ты в этом так уверен?

— Не понял. Ты что хочешь этим сказать?

— Вспомни, как выглядели братья Цепи, с которыми мы сражались в Мирбурге.

— Да обычно они выглядели, как самые обыкновенные некроманты, только с цепями этими своими…

— Но кем они были?

— Магами!

— Нет, людьми! Такими же, как и ты, и я. По крайней мере, выглядели так же!

— Не пойму, что ты хочешь…

Оцелоту, похоже, надоело ходить вокруг да около:

— Среди бестий, как и среди людей, тоже могут быть плохие и хорошие!

Паладин, взглянув на чародея в упор, помолчал, а потом медленно проговорил:

— Дай уточню — и мы пришли сюда, чтобы договориться с хорошими?

— Наконец-то! Родилась смешная мышь!

— Что?

— Не обращай внимания, это наше, магическое. Именно что. И какое счастливое совпадение! Среди этих самых положительных бестий находится и хранитель их Песни Пророчества. К нему-то мы сейчас и…

Альтемир, снова увидев прыгающую на него портальную воронку, обреченно зажмурился — и открыл глаза внутри просторного шатра из звериных шкур. Радимир, каким-то странным образом переплетя ноги, с видимым комфортом расположился у костра, приветливо улыбаясь висящему напротив призраку. Дух, судя по обилию костяных украшений и побрякушек, с которыми бестия не согласилась расстаться даже после смерти, похоже, при жизни принадлежал какому-то шаману.

Радимир сотворил заклинание мыслеречи, дав возможность всем присутствующим понимать друг друга, невзирая на языковые барьеры: чары передавали образы и эмоции, выражая мнение каждого куда лучше слов. Кроме того, с его помощью получасовой разговор можно было уместить в секунду — разумеется, если разум собеседников смог бы поддерживать такой темп. Для магов, впрочем, подобные скорости не были чем-то из ряда вон, поэтому два пророка успели обменяться любезностями еще до того, как Ширш и Альтемир заметили присутствие друг друга. Имперский чародей как гость поздоровался первым:

«Рад тебя видеть, шаман… бестий?»

Мурен поморщился, но потом снисходительно ответил:

«И я рад тебя видеть, маг грряу».

В других условиях Радимир бы обязательно поинтересовался, что означает это странное слово, однако благодаря своему заклинанию он получил от собеседника исчерпывающий образ, соответствующий понятию «грряу». Образ впечатлял настолько, что чародей приподнял брови, изображая удивление, и уважительно хмыкнул, отдавая дань фантазии степняков. Шаман ухмыльнулся:

«У нас с вами была долгая и сложная история, можно было бы и не такое придумать».

«Это верно. Кстати, я мог бы добавить, что рад видеть тебя во плоти, но это, похоже, не совсем так».

«Да ты наблюдателен. Наверное, не самый плохой маг у себя на родине. — Шаману витиеватая беседа давалась нелегко, но он явно старался овладеть умением острить в разговоре. — Дело в том, что я участвовал в исполнении своей части Пророчества, так сказать, лично».

«Не слишком успешно, я гляжу?»

«Почему это? Дитя моей Песни, как видишь, сидит здесь, в целости и сохранности, и скоро, не сомневаюсь, кинется в качестве приветствия бить морду твоему».

«Однако у вас освободился зверь. Да и ты сам при этом, похоже, погиб».

«Пусть тебя не смущает мой облик, — величественно заметил шаман, — я был говорящим с духами предков. Теперь же я вестник их воли, а для них не велик труд воплотить меня в таком образе. А то, что нашу Степь осквернит своим присутствием зверь, было предсказано».

«Поразительно, не ожидал. — Радимир либо призвал весь свой актерский талант и крайне натурально изобразил удивление, либо и впрямь был поражен до глубины души. — Никогда бы не подумал, что Песнь может говорить о поражении, причем за многие века до того, как все случится».

«Приятно пообщаться с пророком — он не спросит, почему это я ничего не сделал, чтобы все предотвратить».

«Потому что не мог. А ты видел предводителя?»

«Самого главного? Как тебя сейчас — пока он меня не прикончил. Человек, я был верховным шаманом, духи предков помогали мне больше, чем кому бы то ни было из моего рода. И вся моя сила дала мне возможность лишь ощутить его мощь. Ни в коей мере не противостоять. У тебя тоже нет шансов. Я говорю это не потому, что ты из рода наших древних врагов или мой собственный враг. Наоборот, я говорю это в знак дружбы, желая предупредить».

«Все в порядке, — произнес Оцелот успокоительным тоном, — я отлично знаю пределы своей силы. И о том, на что способен этот Мастер, меня предупреждал один из его подручных за мгновение до того, как я с ним разобрался. И вот что я тебе скажу, степной кирсс: если я не осилю этого главаря в одиночку, не осилит никто. Тебе еще представится случай побывать в разных уголках нашего мира, узнать много нового и понять — я знаю, о чем говорю. И именно поэтому я настаиваю: нам надо объединиться. Всем, не только людям и степным жителям».

Все это шаман и маг успели обсудить в тот краткий промежуток времени, который потребовался Альтемиру, чтобы оглядеться, и Ширшу, чтобы заметить присутствие человека и загореться желанием поточить об него когти.

Паладин уже сталкивался с привидениями (раньше он устраивал с ними молодецкие схватки с обязательным изгнанием в финале), а потому не был так уж удивлен видом просвечивающего насквозь кирсса. А вот другая бестия, куда более материальная, злобная и явно удивленная неожиданным появлением людей, стала для него неприятным сюрпризом. Особенно неприятным стал тот факт, что вождь уже красиво распластался в охотничьем прыжке.