Русские навсегда - Виктор Косенков

– Графики… А мне с нефтью, знаешь, пришлось столкнуться. Кое-какую теорию нам все-таки давали. И если речь идет о крекинге, то слова «нефть» избежать невозможно.

– Да чего ты завелся? Нефть… Может, там весь текст этой нефтью пересыпан, как солью. Мы же не все расшифровали.

– Может, и пересыпан. Только ковырять текст дальше у меня нет никакого желания.

Гриша согласно закивал головой.

– Что-то мне подсказывает, что из-за этой расшифровки нас и вычислили. – Михалыч снова вышел на верх оглавления. – Так что… Так что…

– Что?

– Елки-палки, чего ж я сразу не пропер?! Крекинг – обратный. Соображаете?

– Нет, – честно признался Сергей.

– Обратный крекинг. Это материалы на тему создания нефти, а не ее переработки.

Гриша хлопнул ладонью по столу. Сергей пожал плечами.

– А на кой ее создавать? Нет, ну, то есть я понимаю, что ценная штука и все такое… И из чего ее гнать? Обратно из бензина, что ли?

– Ты меня иногда поражаешь. – Михалыч покачал головой.

– Так ее из земли качают, елки зеленые, на фига ее еще тут?… Блин, ребята. – Сергей плюхнулся на стул. – Я ни черта не понимаю, серьезно. Нефть, крекинг, прямой, обратный… Какое это имеет отношение к тому, что нам дальше делать?!

– Ну… – Михалыч развел руками. – Это, понимаешь, как в большой мозаике. Чем больше определенных элементов, тем легче собирать. А вот если не знаешь, куда ту или иную плашечку положить, тогда беда. В общем, ребята, вы сидите тихо. А я пойду по своим каналам пройдусь. Глядишь, там и разберемся, что делать. Договорились?

– Так-то оно так. Но что делать, если ты со своей прогулки не вернешься?

– Если не вернусь… – Михалыч закрыл ноутбук, отдал его Грише. – Идите сдаваться. Но я вернусь сегодня. К вечеру. И тогда уже решим. Хорошо?

– Не очень, конечно, но другого выхода, как я понимаю, нет.

– Правильно понимаешь. – Михалыч направился в ванную. – Тут ведь как получается: партия перешла в ту стадию, когда мы или сделаем правильный ход, который в конечном итоге приведет нас к победе, или…

Он фыркнул, как лошадь, и открыл дверь. В ванной взвизгнули и брызнули на Михалыча водой.

– Приблизительно так… – произнес он, утираясь. – Пойду я сначала оденусь.

Гриша сложил ноутбук и с философским видом направился прочь из кухни.

– Ты тоже по делам? – спросил Сергей.

Программист мотнул головой и приложил руку к щеке.

– Спать, – понял Столяров. – Правильно, что ж еще делать? Один я тут, похоже, от волнения на стенку лезу… Все остальные играют в Будду.

«Ну, правильно, что им терять? – Сергей встал, открыл холодильник, чувствуя подкатывающий голод. – Михалыч пенсионер, тем более такой, который всегда найдет знакомых, чтобы прикрыться. Гриша… тоже не пропадет. Один я могу смело поставить крест на своей дизайнерской карьере. В лучшем случае буду в колонии строгого режима оформлять стенгазету. Черт меня дернул…»

В холодильнике было пусто. Только обмороженная до неузнаваемости пачка пельменей, которую Сергей вытащил из морозилки.

«С другой стороны, на что я жалуюсь? Что я сделал не так? Меня кинули. Я ответил. Ну, вляпался в какую-то дурацкую историю, так не по своей вине. Даже если сяду, не так обидно будет. Все-таки вел себя, как настоящий человек, а не как размазня».

Немного погремев посудой, он нашел подходящую кастрюлю, налил в нее воды и поставил на плиту. С трудом освободил смерзшиеся в монолит пельмени от упаковки.

– Однако… Кирпич из теста с мясом… Тот еще креатив.

Он подошел к ванной, осторожно постучал.

Сквозь плеск воды послышалось:

– …к черту… мыть… дают…

– Оль, это я… – Он осторожно приоткрыл дверь. – Это я.

– А. – В клубах пара ничего не было видно. – Ну если ты, то заходи…

Сергей окунулся во влажную духоту.

– Осторожно, не поскользнись, – сказала Ольга, отдергивая занавеску. – Не хочешь присоединиться?

Струи душа лились на ее тело, обхватывали, ласкали.

Рядом с этой женщиной хотелось творить. Хотелось придумывать что-то новое, вздорное, переделывать, ломать и снова строить.

– Я бы с удовольствием, но там вода закипает, – улыбаясь, сказал Столяров. – Пельмени будешь?

– Какая проза жизни. – Оля присела, клубы густого пара скрыли ее с головой. – Пельмени с утра… Где ты их нашел?

– В холодильнике…

– Боже мой! Они же доисторические!

– Есть очень хочется, так что я не побрезгую даже такими…

– А я, пожалуй, что-нибудь придумаю потом… Точно не присоединишься?

Сергей подошел поближе.

– Только одежду лучше снять… – предупредила невидимая в пару Ольга.

– Откуда столько пара?

– Залезай, узнаешь…

И он залез.

На кухне выкипала в кастрюле вода, и сюрреалистический кирпич из пельменей медленно таял, как мамонт, вытащенный из вечной мерзлоты.

– Как он? – спросил Михалыч у Гриши.

Тот сидел около Романа и внимательно слушал его дыхание.

В ответ на вопрос Михалыча Гриша пожал плечами и прижал обе ладони к щеке.

– Понятно. Крепко его обработали. Думаешь, переломов нет?

Гриша поморщился, пожал плечами, мотнул головой куда-то в сторону ванной и развел руками. Михалыч некоторое время обрабатывал информацию, потом кивнул.

– Да, Ольге виднее, все-таки медицинский работник.

Гриша кивнул. Потом показал на Романа, прижал палец к губам и снова ладони к щеке. После этого стукнул себя в грудь и дотронулся до стула, на котором сидел.

Михалыч хмыкнул.

– Хорошо. А мне отойти надо.

Он вышел из комнаты, осторожно, стараясь не шуметь, оделся и неслышно прикрыл за собой входную дверь. Гриша тихонько открыл ноутбук и долго, невидящими глазами, смотрел в мерцающий монитор, прислушиваясь к возне в ванной…

Михалыч притворил за собой дверь, притянул ручку на себя и ушел, только когда щелкнул замок.

Он вышел на улицу, огляделся.

Хмурая дворничиха, одетая в яркий оранжевый комбинезон, разбрасывала по мокрому тротуару смесь песка, соли и каких-то реагентов.

– Бог в помощь, – обратился к ней Михалыч. – Снега же нет, чего стараетесь?

– Чего, чего, – забормотала под нос старуха. – План у нас, понятно? Пять килограмм смеси на день. Раскидай и не греши. Вот и кидаем… Сначала кидаем, потом собираем…