Два крепких орешка для Золушки - Валентина Андреева

— Ну что, довольна, стерва?!

Растерянное «Простите?..» меня не удовлетворило.

— Бог простит! А я не прощаю, — завопила я, ухитрившись в тесном пространстве наподдать ногами собственные туфли. Один не выдержал и вылетел на коробку передач. Наташка испуганно перекрестилась и зашептала: «Свят, свят, свят…»

Хотелось высказать все наболевшее, но кратко. Судя по глазам подруги, мне это удалось, только слишком уж кратко и не очень связно. Понять меня было проблематично. Притормозила я лишь тогда, когда осознала — на другом конце мобильной связи громко рыдают. И оплакивают бедную маму, бедную тетю Олю, бедную тетю Инну, бедную тетю Наташу и себя — бедную Лизу. А про бедную тетю Иру — то есть про меня, ни слова жалости. Ясное дело, я не представилась.

Сначала я почувствовала себя особой, приближенной к старому царю из сказки Ершова про Конька-Горбунка. Тому самому самодержцу, который «бух в котел и там сварился». Такое впечатление, что слишком близко стояла. Сразу после царского «буха» меня обдало до ужаса жгучей волной. Но не успела я ахнуть, как сменился температурный режим. Радикально! Такая же до ужаса жгучая волна, только ледяная. И — полное бессилие. А по мобильнику все плакали…

Путь к моему возрождению начался с обуви. Расстроенная Наташка швырнула мне на колени туфлю, угнездившуюся на коробке передач. Вторую я машинально напялила не на ту ногу. Пальцам левой ноги было болезненно-неудобно, и это заставило меня с искренним страданием возопить в трубку:

— Лиза?!

Плач оборвался.

— Лиза-а-а… — на всхлипе выдала девушка и умолкла. Наверное, соображала. Лучше бы она этого не делала — бесполезное в ее положении занятие. Сама я уже поняла, какую кашу заварила, перепутав принадлежность мобильных номеров. Наташка была права — следовало отъехать в тихое место. Истинно сказано: торопливость полезна при ловле блох.

— Лиза, ты где? — спросила я только потому, что молчать было невозможно.

— На свадьбе, — после некоторого замешательства шмыгнула носом Лизавета.

— Поздравляю, — оживилась я, решив, что девушке, незаслуженно выслушавшей массу оскорблений и обвинений, по крайней мере есть чем утешиться.

— Это не моя свадьба. — Она очередной раз всхлипнула.

— А-а-а… Ну тем более, поздравляю…

— Чумичка-а-а… — Наташка ойкнула и втянула голову в плечи.

Совершенно убитым голосом я принялась извиняться. Но как! Бекала, мекала, плела что-то про ошибки чужой молодости, затем плавно перешла к ошибкам природы, в них благополучно и погрязла. Какое-то время еще что-то шептала, активно всплескивая левой рукой, потом к ней подключила и правую — Наташка отняла мобильник, скороговоркой сообщив, что у тети Иры в зобу дыханье сперло, дипломатично представилась тетей Наташей, подругой детства ее тетушки. Почувствовав себя свободной от объяснений, я сразу поумнела. И принялась терроризировать подругу вопросами, которые ей надлежало выяснить у девушки. Некоторые из них она задала и без подсказки…

Паспорт у Елизаветы украли давно, больше года назад, причем вместе с сумочкой, которую она, увлекшись мороженым, опрометчиво положила рядом с собой на скамейку. Все произошло так быстро, что она и опомниться не успела. Мимо плелась группа подростков, двое из них подошли узнать, как проехать к центру, и пока она совмещала объяснения с ликвидацией утечки мороженого, кто-то из ребят стащил сумку. Паспорт восстановила, а потеря трех рублей двадцати семи копеек — не велика утрата. Редкий случай, когда Лиза от души порадовалась задержке выплаты зарплаты. Светловолосых подруг у Елизаветы не было, у нее их вообще не имелось. Последняя естественным образом вошла в черный список в тот момент, когда нагло увела из-под носа Лизы предполагаемого жениха. Остались только приятельницы, с которыми связывают необременительные отношения. У одной из таких она и гуляет на свадьбе.

Субботний приезд девушки к тете Оле не случаен. Тетя якобы сама вызвала ее срочной телеграммой, содержание которой ей сообщили по телефону в ночь с пятницы на субботу. Ссылаясь на плохое самочувствие, просила ее незамедлительно приехать для решения квартирного вопроса. Лиза до сих пор не поймет, был ли это розыгрыш, чья-то злая шутка (в почтовое отделение никакая телеграмма на имя Елизаветы не поступала) или тетя Оля действительно просила ее приехать. Своим ночным звонком. Могла же у тетушка съехать крыша? Во всяком случае, нормальным поступком ее поведение не назовешь. Сбежала из дома, спровоцировав собственную гибель.

А Лизу тупо задействовала как пешку. Больше девушка на такую удочку не попадется. С другой стороны, если у тети Оли не все в порядке с головой, ее вины в случившемся вроде и нет. Жалко бедняжку. Хотелось бы с ней повидаться, поговорить, но она не берет трубку домашнего телефона, а мобильного номера тети у Лизы нет. И не будем ли мы так любезны…

— Не будем! Она и мобильный не берет! — громко подсказала я Наташке. Еще не хватало девице доложить Чернову о том, кто и при каких обстоятельствах снабдил ее данными.

— А у нее мобильник украли, — с сожалением в голосе доложила Наташка свой вариант. — Почти так же, как у тебя паспорт. На тетку не обижайся, она у тебя, судя по терпению, ангел. Просто злоумышленники этому ангелу крылья подрезали. Неудачное стечение обстоятельств. В жизни таких ангелов считают… Ну не очень нормальными людьми. Да ты и сама ее чокнутой обозвала. Сейчас тетя Оля в строгой изоляции. Может, озвереет, спустится с небес на землю, человеком станет. Ей бы не помешало. Будешь в Москве, встретимся. Такое расскажем!

— Так я могу приехать. Завтра. Наверное, тете нужна моя помощь. Вам звонить по этому номеру?

— По этому или… сейчас еще один дам. Только не думаю, что есть необходимость тебе срываться с места. Время от времени будем созваниваться. А тетя в полной безопасности. Мы это точно знаем.

Вытащив свой мобильник, Наташка включила его и продиктовала цифры своего номера, а я бездумно радовалась тому, что мы утерли нос Чернову. Мою радость не омрачило даже то обстоятельство, что на моем счету кончились деньги. Пришлось подъехать к универсаму, внести в терминал новый платеж, а заодно нахватать продуктов. Последнее обстоятельство явилось поводом к тому, чтобы наведаться в собственные квартиры. Все продовольственные приобретения, в количестве и качестве спровоцированном чувством голода, в дачные холодильники просто бы не влезли.

Кофе, как ни странно, не взбодрил. Наоборот, неудержимо потянуло прилечь, хотя время для этого было явно неурочное. Не сговариваясь, решили, что торопиться нам некуда. Но едва я коснулась подушки, навалились тяжкие раздумья — жуткая мешанина из мыслей о своей хронической невнимательности, Ольгиной невезучести, возможных действиях Чернова, Димкиных придирках, эксклюзивной зажигалке… Несколько раз мерещилась фигура убитого сторожа, ее сменял подвал, в который я загремела. Пробовала его приукрасить мебелью и цветочками — не помогало. Раза три укоризненно грозила мне пальцем Инна Александровна, демонстрировал травмированный кулак Ольгин братик. Уснешь тут, как же… Я зевнула, повернулась на бок, надеясь, что и характер моих мыслей обернется в лучшую сторону. Надо думать о хорошем…